Дом жёлтых кувшинок (СИ)

— Для начала, — Жук достал из кармана зеленую бутылочку с какой-то жидкостью и протянул ей, — пусть твой брат понюхает это, и все станет ясно.

— Что станет ясно? — спросила Соня, с опаской, но и с надеждой глядя на бутылочку.

— Это — упырий бальзам. Понюхав его, обернутый является в своем истинном образе. Бери, не бойся!

Девочка взяла бутылочку, и ей показалось, что в ней что-то плавает. Она поднесла ее поближе к глазам и… едва не выронила.

— Но-но, аккуратнее, — сердито предостерег Жук. — У меня, по-твоему, целая аптека?

— Там человек, — проговорила Соня.

И правда, в зеленоватой жидкости купался большеглазый человечек меньше мизинца. Он смотрел на Соню и улыбался, распластав нос по стеклу. Потом кивнул ей, отплыл от стенки бутылки и зарезвился в жидкости, как дельфин.

— Упырий нехристь, — пояснил Жук. — Живет в болоте и жутко воняет.

— А с виду не скажешь, — сказала пришедшая в себя Соня, с улыбкой следя за резвящимся в бутылке малюткой. — Такой милашка!

— А что если нам понюхать снадобье? — вдруг предложил Вилли.

Жук рассмеялся.

— Молодец, Урк, хорошая идея. В самом деле, а вдруг среди нас отыщется упырь или вампир?

Все как один посмотрели на Соню.

— Вы думаете, я?.. — Соня покраснела до корней волос. — Нет, ребята, клянусь вам!

— Ну что ты, — поспешно сказал Алекс. — Мы и не думали. Правда, Жук? Мы все понюхаем. Давай я первый.

Он взял у Сони бутылочку и принялся отвинчивать крышку. Маленький человечек испуганно метнулся на дно и замер там, сидя на корточках и заметно дрожа.

Алекс понюхал зеленую жидкость и, побледнев, закашлял. Жук поспешил взять у него снадобье.

— Ну и гадость! — прошептал Алекс. На глазах у него появились слезинки.

— Еще бы! — напыжился Жук. — С каждым днем нехристь стареет, и снадобье становится все противней.

Ребята по очереди поднесли носы к бутылочке, последней — Соня. Ей показалось, что Алекс и Жук преувеличивали: снадобье пахло болотом.

— И что теперь с нами будет? — тревожно спросил Вилли.

— Если ты упырь, то скоро предстанешь в истинном обличии, — Жук сплюнул сквозь зубы и искоса посмотрел на Соню.

Время шло, однако никто из ребят не стал ни упырем, ни каким-либо другим страшилищем.

— Надо бы проводить Соню, — сказал Алекс и почему-то покраснел.

— Это верно, — Жук поправил косматую прическу и улыбнулся. Теперь его глаза не казались Соне холодными.

— Соня!

Кто-то весьма сердитый кричал во дворе.

— Соня, где ты? Разрази тебя гром!

— Это мой отец, — узнала девочка и бросилась из школы. Филу с грехом пополам удалось починить машину, и Анжела заставила ехать за дочерью. Он был зол, как бык на корриде, и с трудом удержался, чтоб не оттаскать Соню за ухо.

— Где ты шляешься, мерзкая девчонка? — кипятился Фил. — Мать извелась: уроки давно закончились.

— Извини, — буркнула девочка, юркнув в машину. Ей хотелось петь от счастья. Все-таки даже новые смелые друзья не сумели бы защитить ее лучше, чем кабина старого доброго «Фольксвагена».

— До завтра, Соня! — сказал Алекс. Он, судя по всему, запамятовал, что завтра выходной и в школу идти не надо.

Всю дорогу до дома Фил ворчал, но девочка не обращала на него внимания. Единственное, что сейчас волновало Соню, — как пройдет испытание Рики. Бутылочка со снадобьем нагрелась в ее руке к великой радости упырьего нехристя.

Желтые кувшинки

Огонь хлопотал в очаге, помогая готовить еду. Котелок тихо посвистывал, испуская уютный запах. А за окном завывал ветер и мела метель.

В маленьком, заносимом снегом доме, сидя на ковре у огня, играли дети — мальчик и девочка. Неподалеку от них на деревянном стуле сидела седовласая женщина, строгая с виду. Она тревожно поглядывала в окно, пытаясь разглядеть что-то в снежной пелене. Дети играли тихо, чарующие отблески огня в полутемной комнате не располагали к шумным играм.

Женщина волновалась, но не хотела, чтобы дети заметили это.

— Бабушка Руфь, расскажи сказку, — попросила вдруг девочка. Ее звали Тельма, на вид ей было лет восемь. Белокурая, бледненькая, с острыми чертами лица, она, казалось, светилась.

— Да, расскажи, — подхватил ее брат Лий, совсем не похожий на сестру, розовощекий, пышущий здоровьем карапуз с копною смоляно-черных волос и озорно поблескивающими темными глазами. Руфь хотела отказать детям: ей сейчас было не до сказок, но, посмотрев на них, сжалилась.

— Ну, хорошо.

Некоторое время она собиралась с мыслями и, наконец, начала:

«Давно-давно жила маленькая девочка. Больше всего на свете она любила вставать рано поутру и собирать с листьев и травинок капельки росы. Как она это делала? Очень просто! Набирала росинку в соломинку и выдувала ее в бутылочку»…

Руфь замолчала, замерев. У нее кружилась голова и мозг словно обливался горячим свинцом. Дети смотрели на нее испуганно и удивленно, ожидая продолжения сказки.

Руфь рассказывала своим внукам совсем не то, что собиралась рассказать. Вместо сказки про козленка и зайца ее губы сами собой говорили о какой-то собирательнице росы. Неведомая сила принуждала делать это и противиться ей Руфь не могла:

«Девочка собирала росу и выливала в озеро. Благодарное озеро дарило ей цветы — желтые кувшинки с красными сердцевинами. Покачиваясь на волнах, они плыли к девочке. Та ловила их и танцевала на берегу от радости. Озеро, казалось, смотрело на нее с горделивым удовольствием, так, как мать смотрит на послушного и счастливого ребенка. Но однажды озеро захотело взять девочку к себе.

— Иди ко мне! — позвало оно тихим шорохом воды.

Девочка испугалась, потому что озеро никогда раньше не говорило с ней. Бутылочка с росой выпала из ее рук, роса выплеснулась на траву, с которой была снята, и превратилась в кровь.

— Иди же, — увещевало озеро, бурля и клокоча в глубине. — Ты будешь счастлива.

Девочка побежала прочь.

— Стой, — прозвучало ей вслед. — Вернись! Ты не можешь предать.

Из озера в сопровождении мутной воды выпрыгнуло черное чудовище»…

Тельма заплакала. Лий часто-часто заморгал ресницами, готовясь зареветь.

— Бабушка, хватит, мне страшно, — тихо попросил он.

Огонь в очаге затухал, становилось прохладнее. Женщина не понимала, что с ней происходит.

— Замолчите! — крикнул ее устами тот, кто диктовал Руфи свою волю. — Сидите тихо и слушайте…

«Разбрызгивая во все стороны воду и ил, чудовище бросилось за девочкой. Девочка мчалась к лесу, чувствуя за спиной обжигающее дыхание. Ей хотелось оглянуться, посмотреть на чудовище, но было до смерти страшно увидеть его.

Девочка путалась в высокой жесткой траве, редкий кустарник как будто норовил сбить ее с ног. До леса оставалось немного, но последние метры оказались самыми трудными. Густая трава встала стеной, в которую врезалось хрупкое девичье тело. Трава устояла, и девочка повисла в ней, как в гамаке. Черное чудовище настигло ее и потащило к озеру. Холодные воды сомкнулись, желтые кувшинки утонули.»

Снегопад за окном закончился. Руфь испуганно посмотрела на плачущих детей.

— Что с вами, милые? — она бросилась к ним, принявшись успокаивать.

Никто никогда не рассказывал Тельме и Лию таких сказок. Они росли в окружении любви и заботы. Но дети есть дети, они понемногу пришли в себя и уже улыбались, словно ничего и не было.

— Скоро папа придет? — спросила Тельма, накручивая на палец седую прядку бабушкиных волос.

— Скоро, — женщина погладила девочку по белокурой голове. Ей и самой хотелось верить в это, но тревога не оставляла. Лишь на рассвете, когда дети давно спали, кто-то постучал в окно. Руфь, едва живая от бессонной ночи, бросилась открывать.