Музыкальный Дом (СИ)

— Аквила, — произнес вместе с ним Уилл и заметил, как Лектер слегка улыбнулся, закапывая корни растения в землю.

— Почему именно они?

— Некоторые виды можно использовать в качестве приправы к мясу, другие ядовиты. У Шекспира Офелия подарила цветы аквилегии своему брату, королю и королеве, предрекая то, что их отравят. Самое интересное, что в самой Англии аквилегию связывали со Святым Духом, считая, что она олицетворяет посредника между божественным и человеком. Символ посланника.

— И какие именно ты садишь? Ядовитые или нет?

Ганнибал разгладил землю и выпрямился.

— Я могу посадить цветы, дать им тень и воду, землю, в которую они могут пустить корни, но какие из них погибнут, а какие взойдут, я предсказать не в силах. Аквилегия необычный цветок, очень самостоятельный. Садовники не любят их высаживать. Тяжело приживается, зато, если пустит корни, может вывести все цветы как сорняк или перенестись семенами на другую часть сада. С этим сортом я постоянно терплю поражение, может, хоть в этот раз он приживется.

Уилл видел двойным зрением, что сейчас этот куст цвел полным ходом, источая приятный аромат лакрицы и яблока, в компании ирисов, баданов и колокольчиков. Лепестки цветов — фиолетово-белые — покачивались на ветру.

— Удивительно слышать, что ты где-то не преуспел.

— Тем интереснее победа.

Вдруг он услышал какой-то шум, и, кажется, Ганнибал услышал его тоже, они вместе повернулись к дому.

— Что там? — насторожилась Алана.

— Не знаю. Наверное, показалось.

Уилл прислушался: чужие тяжелые шаги и звук открываемых в любопытстве дверей. Кто-то находился в доме. В реальности. Он крепче сжал ножницы и двинулся к задней двери.

Незнакомец нашелся в гостиной, он лазил по шкафчикам комода и даже не заметил, что находится в комнате уже не один. Мужчине было около тридцати пяти, плотный, в кремовом пиджаке, пуловере и брюках он выглядел довольно безобидно. Его темные кудри были уложены гелем, а борода на широком, полном лице аккуратно подстрижена.

Почувствовав взгляд Уилла, он обернулся и схватился за грудь.

— О Господи! Так и думал, что мне не показалось, когда я увидел вчера свет в окнах. Я ужасно прошу прощения. Вы, наверное, новый хозяин дома доктора Лектера?

— Не хозяин, нет. Но какое-то время я буду здесь жить. А вы, собственно, кто?

— Франклин, — он вытер вспотевшую руку о пиджак и протянул Уиллу. — Франклин Фруадево.

— Фруадево. Пишется с французского как холодная телятина?

Мужчина неловко кивнул, и Уилл проигнорировал протянутую руку. Поняв, что он не собирался обмениваться с ним любезностями, Франклин спрятал руку в карман, словно пытался себя успокоить.

— Да, — он нервно рассмеялся. — Странно, что вы спросили. Доктор Лектер тоже упомянул это при нашей первой встрече.

Уилл вспомнил, что все еще держит ножницы — от них исходило успокаивающее щелканье.

— А как вас зовут?

— Уилл Грэм.

— Очень приятно, мистер Грэм, — его заискивающая улыбка потухла, не найдя отклика.

— Зачем вы пришли? — спросил Уилл, все еще держась от незнакомца на почтительном расстоянии. — И что вы искали в комоде?

Он чуть не сказал «моем», но вовремя себя остановил.

— Послушайте, я понимаю, как это выглядит со стороны. — Франклин поднял раскрытые ладони. — На вашем месте я бы уже вызвал полицию, а не разговаривал с парнем, который вдруг ворвался в мой дом без приглашения. Вы же слышали, что здесь произошло? Раньше он был моим доктором, затем мы подружились, и, раз уж его практика приостановилась, я просто хотел забрать свои документы.

— Вы врете.

— Что?

Уилл вообще сомневался, что у Лектера были друзья. Он положил ножницы на стол и, потеряв к Франклину интерес, подошел к окну. Мысленно он снова вернулся к цветам на заднем дворе. Фиолетовые крупные соцветия хорошо бы смотрелись в гостиной.

— Вашей истории болезни здесь нет, можете не искать. — Уилл обернулся, встретившись с Франклином взглядом. — Из вас, кстати, ужасный лгун.

— Но я правда его друг!

— Снова врете, — Уилл устало вздохнул, снова отвернувшись к окну. — Уходите, мистер Фруадево. Исчезновением доктора занимается ФБР, они справятся без вашей помощи. А вот если они увидят, что вы зашли на частную собственность…

Внезапный удар по голове заставил Уилла упасть на пол возле кресла. В комнате будто выключили свет, и затылок разорвался адской болью. Он услышал, как раскололась кость.

— НЕ СМЕЙ ТАК СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ! — крик Франклина раздался где-то вдалеке.

Уилл открыл глаза, на полу перед ним валялись белые черепки. Дрожащими пальцами он тронул затылок, ощутив что-то теплое и влажное. Он снова видел кипящую воду. Кипящую кровь. Теперь его собственная голова билась о жестяной край ванночки, пытаясь пробить себе путь наружу.

— Ты никто! Ворвался в его дом, трогаешь его вещи, хотя не имеешь никакого права! Ты не его друг! Я, это я, и только я! Он говорил, что, если бы не неврозы, я был бы чем-то намного хуже. Тогда я не понял его совета, сейчас все стало на свои места. Он действительно помог мне. Я всего лишь хотел сказать доктору Лектеру, что, наконец, справился! Теперь я достоин…

Уилл с трудом перевернулся на спину, комната терялась в сумеречных тенях. Гостиная качалась, как тележка по извилистым рельсам горной шахты. Где-то над потолком загрохотала движущаяся каменная порода.

— Я хотел прикоснуться к великому. Чтобы оно поглотило и преобразило все, чем я являюсь. Тобиас оказался слишком слаб, но доктор Лектер, он бы понял. Он бы точно понял, — голос Франклина доносился как из соседней комнаты.

— Уилл? — где-то вдалеке Эбигейл позвала его по имени.

Одна из теней перестала двигаться и взяла со столика садовые ножницы. Он узнал их металлический блеск.

— Лежите здесь, мистер Грэм, и, может, великое прикоснется и к вам.

— Нет, — прошептал Уилл, пытаясь встать. — Нет, стой!

Франклин ушел. Уилл поднялся сначала на колени, а затем, хватаясь за кресло, на ватные ноги. Слишком медленно, ему не успеть. Раздался выстрел, прозвучавший далеко и глухо, будто на другом конце улицы. Он вышел в коридор, опираясь при каждом движении о стены, входная дверь была распахнута настежь. Что-то тяжелое громыхнуло над головой, и детский отчаянный голос закричал ему в самое ухо:

— Анниба!

Уилл упал, споткнувшись. Он не позволит, он не потеряет ее. На коленях он вернулся к лестнице и, оставляя за собой кровавые отпечатки на полу и перилах, дополз на второй этаж; теперь уже качался весь дом, будто они попали в шторм, и буря уносила его в рассерженные воды.

Холодно. Так холодно. Цепь мешала идти, притягивая его к земле. Голова была пустой, как чугунный колокол. И голод. Господи боже, как он хотел есть, желудок словно прилип к позвоночнику.

— Анниба-ал!

Голос чистый, плачущий, как крик о помощи маленького олененка, попавшего в капкан.

Уилл из последних сил поднял себя на ноги, сделал пару шагов и привалился к косяку возле хозяйской спальни. Выбитое окно, через которое выпала Алана, не починили, а закрыли целлофаном, пропускающим в комнату кровавый свет. Или это лопнули капилляры в его глазах?

Эбигейл лежала на полу, Франклин сидел на ней верхом, угрожая если не раздавить, то исполосовать лицо девушки ножницами. Эбигейл сопротивлялась, удерживая его за запястье, ножницы были всего в паре дюймов от ее шеи. Она лягнула его, но без толку, и зарычала от бессильной злобы. Франклин попытался заткнуть ей рот и перекрыть кислород своей огромной ладонью, но Эбигейл тут же укусила его до крови, за что получила по лицу наотмашь.

Уилл схватил, что было ближе — фарфоровую статуэтку католического священника. Стоило ее коснуться, как его с ног до головы заполнил церковный хор, одна мощная, напряженная нота ярости, как молитва с небес, и он ударил Франклина по голове. Тот отмахнулся, ножницы откатились куда-то под кровать. Франклину словно все было нипочем, он навалился на горло Эбигейл всем весом, и она захлебнулась кровью, оставшейся во рту. Уилл увидел, как красная струйка скатилась у нее изо рта по подбородку, и для него будто выключили звук.