Non Cursum Perficio (СИ)

-И проросшие луковки. И та картошка, что мы не доели…

-Говорят тебе, всё кидай, потом разберёмся, – Шэгги ещё пару раз крутанул шумовкой и внезапно вспомнил, – а где эта чиполина ушастая? Мы же её послали пиджак господина Сао Седара в тазике перед стиркой замачивать.

-Наверняка шляется по соседям и выискивает, у кого тазик посимпатичнее, – Анияка вытряхнула в кастрюльку содержимое очередного кулёчка и высунула голову в коридор. – Тин-Тин!!!

Мы помолчали. По стёклам шелестел дождик, сопели поленья в буржуйке, недовольно поваркивали водопроводные трубы. Тин-Тин не отзывалась. Телефон в моей ладони ещё раз вздрогнул и мигнул ледяным голубым светом.

-Пойду её поищу, – Анияка и Шэгги обменялись странными, понимающими, встревоженными взглядами.

-Ты тут... поосторожнее, Шэг, – непривычно строгим голосом велела Анияка, одёрнула свою потрёпанную блузочку и бесшумно растворилась в полумраке длинного общажного коридора.

Я выжидательно смотрел на Шэгги, молча умоляя хоть как-то объяснить, что происходит в этом заброшенном общежитии, в странном городке под названием Никель…

-Не тревожьтесь, – вежливо улыбнулся мальчишка, – всё наладится.

-Мне бы твою веру, – почти беззвучно шепнул я, щелчком ногтя открывая это своё одно непрочитанное сообщение. «Sedar ne hodi za dveri tam do 7 utra net lamp sovsem Nord» – одной фразой без каких-либо знаков препинания было написано на безразличном голубом льду экрана.

Ну просто чума! Родное дыхание Антинельской шизы!

Ладно, сходить с ума, так толпой и с песнями:

-Э… Шэгги, можно тебе один вопросик… нестандартный? А то знаешь, надоело мне всё узнавать посредством собственной задницы…

-Девчонки идут, – не отрываясь от священнодействия над кастрюлей, отозвался Шэгги.

-Спрашивайте, господин Седар.

-Скажи, нет ли у вас где-нибудь поблизости дверей, за которыми до семи утра совсем нет ламп? – осторожненько, словно ступая по прогнившим доскам мостика над Скаганнакской бездной, спросил я. Шэгги выудил из кастрюли пельмень, вдумчиво его обнюхал и выключил газ. Я продолжал выжидательно таращиться.

-Я почему молчу, – со вздохом заговорил, наконец, Шэгги, – не хочу что-нибудь брякнуть, а потом выглядеть глупо и краснеть пятнами, потому что с такими вопросами нужно обращаться к Смайлику. Он лучше всех такие вещи понимает. Не то, что мы с девчонками. Всё-таки у него происхождение сказывается, и ещё у Анияки сказывалось, но её эти дети никельщиков, с которыми она вечно якшается, испортили. Она теперь тоже во всякую дурь верит без оглядки.

-Ну а так абстрактно, в принципе, ответь: да или нет? – не отлипал я.

-Да, – кивнул Шэгги и тут же быстро добавил, – но всё равно, точно знает только Смайлик!!

Тут в кухню впорхнули хихикающие о чём-то своём Анияка и Тин-Тин, и в свете готовых пельменей и чая с гигантским пряником загадка странной sms утеряла своё значение.

После пиршества, состоявшего из овощного рагу с пельменями и гречкой, яблок и чая со сластями, я наелся, как удав, и впал в рефлексию. Сидел в уголке, словно Будда на лотосе, и с сытым умиротворением наблюдал, как Анияка подкидывает полешки в буржуйку. Кастрюлю милые детишки закинули в рукомойник со словами «Кому надо готовить, пусть сам её моет», потом сполоснули тарелки и сунули их в сушилку.

-Кому-то нужно будет встать ночью, подтопить, – озабоченно сказала Анияка, сидя у печки на корточках. – Наверное, я этим и займусь.

-Ночью Смайлик приедет, полезет жрать и заодно дровишек подкинет, – подала голос Тин-Тин, сгребавшая со стола яблочные огрызки. – Надо только пояснительный плакат для него нарисовать. Записки он обычно не замечает, а плакат должен, это факт.

-Ладно, я нарисую, а ты иди господина Седара на ночь устрой, – Шэгги махнул на меня шумовкой. – Глянь, он же спит с открытыми глазами!

-Пойдёмте, Сао, – тряхнула тёмными кудряшками Тин-Тин. Очень неохота мне было отрывать недвижимость от стула и уходить со светлой натопленной кухни в переплетения коридоров, но перспектива столкнуться ночью с неведомым голодным Смайликом тоже как-то не грела…

Чётко ощущая место ушиба всей спиной о газон, я вслед за Тин-Тин двинулся вглубь здания меж островками слабого света от единичных лампочек. В коридоре пахло мокрыми тряпками, нашими пельменями и засорившейся века назад канализацией.

-Можете не разуваться, – Тин-Тин открыла выкрашенную жуткой синей краской дверь с номером 238. – Если хотите умыться, я вам покажу, где у нас душ.

-Дда, не хочу показаться чересчур гламурным, но после валяния по мокрой земле мне бы очень хотелось вымыть голову…

-Щас, погодите, – Тин-Тин скрылась в одной из двух комнат, что-то шумно там уронила, чертыхнулась шёпотом и появилась с полотенцем и большой розовой простынёй. – Извините, халата у меня на вас нету, и даже не знаю, у кого можно взять попользоваться…

-Ничего-ничего, – бодро утешил я, с неким первобытным ужасом косясь на простыночку.

-В моём положении грех жаловаться и на это…

Тин-Тин серьёзно кивнула и, пройдя через квадратный тамбур, вывела меня на лестницу.

По памяти больно резанул стылый голубоватый свет галогеновых ламп над провалами заплаканных окон, и я невольно поёжился. Скользнул взглядом по сторонам: закрытые двустворчатые двери, поражающие воображение своим салатовым цветом, вход на какую-то заброшенную тёмную кухню, и собственно душ. Обитая последние семь лет в квартирке с мечтой идиота – розовой джакузи – я счастливо подзабыл, как выглядит умывальня в общежитии. Сейчас расползающаяся под ногами кафельная плитка, ржавые насквозь трубы и запах гнили живо напомнили мне те годы далёкие, годы чудесные, когда милый и наивный Седар приехал покорять Антинель своей нулевицкой гениальностью…

-Можешь меня не ждать, обратную дорогу в комнату я способен найти сам, – вынырнув из воспоминаний, сказал я Тин-Тин.

-Хорошо, тогда я не буду выключать по дороге свет, – кивнула девочка. Я заметил, что после нашего похода в магазин Тин-Тин замкнулась в себе и серьезно над чем-то размышляет. Немного помолчав, она убрала прядку за ухо и добавила, – и ещё кое-что. Когда вы пойдёте в комнату, что бы вы ни услышали, Сао, не оборачивайтесь. Видите, здесь уже галогенки? Они, конечно, наши, без озона. Но тем не менее, там за стенкой – второй подъезд здания. Так что ни в коем случае не оборачивайтесь. Вы обещаете мне?

-Э… да, – я кивнул. В этом Никеле я даже не собирался, даже в мыслях у меня не было отмахнуться от советов Тин-Тин, Анияки и Шэгги.

Даже если ты дипломированный физик-нулевик, проживший (выживший) в Антинеле целых десять лет, это не значит, что ты умнее всех и во всём способен разобраться самостоятельно.

Тин-Тин тоже кивнула и ушла наискосок через полутёмный холл – под высоким потолком металось эхо от стука каблуков по дощатому полу.

Закрыв дверь на монументальную щеколду, наводящую на мысли о святой Инквизиции, я покидал одежду на хромоногий табурет, пустил воду и с некоторым брезгливым содроганием полез под душ, стараясь не касаться кафельных стенок кабинки. Найденная там же мыльница с аморфным белёсым куском внутри была отвергнута мною с презрением. Ероша густые волосы и обоняя сложносочинённым аромат местной водопроводной водицы, я размышлял о том, что буду делать завтра. Ну, что позавтракаю, это очевидно. А потом у меня есть два диаметрально противоположных пути: либо позвонить в Антинель, в диспетчерскую, и попросить помощи, либо полезть исследовать второй подъезд… и сломать себе мозги… если не сгинуть без вести.

Цок… – я рассеянно прислушался и вдруг обмер, поняв, что слышу. Цок-цок-цок, – стучали чьи-то каблуки по гранитным ступенькам лестницы, по ту сторону двери. «Ты, однако, паникёр, Сао… – я нервно пустил горячую воду посильнее, пытаясь согреться от продравшего меня озноба. – Мало ли тут народа по общаге вечером ходит? Это как раз таки наоборот, очень странно, что в том крыле всего трое детей и кошка, хотя комнат там не меньше тридцати… И вообще, такая щеколда даже нашему генералу Рейнборну не по зубам, её можно только тягачом оторвать, и…»