Танцы с Арлекином (СИ)

Что же касается арестованных Степана Пруса, бывшего генерала КГБ Николая Пруса и владельца половины Соседнего Города Александра Цимлянского, то найденных в «Холодке» улик хватило бы не на один смертный приговор, если бы в России не было моратория на смертную казнь. Тем более что начав разматывать этот клубок, обнаружили и энное количество сообщников у нехорошей троицы. Причём, в отличие от Серджио или Марины Маловой, они вполне себе ведали, что творили, но приятно хрустящие небольшие бумажки разного номинала делали их совесть поистине резиновой… Но вот теперь, поняв, что запахло жареным, все эти людишки стали дружно топить преступную троицу, стремясь получить послабление для себя. А ведь были среди них и обладатели немалых должностей и веса в Соседнегородской администрации, полиции и бизнес-элите.

Что же касается троих основных обвиняемых, то Степан Прус и «Цимлянский» обживали уютные камеры в Городском СИЗО, а старый генерал – койку в тюремной больнице, ибо после ареста здоровье его стало стремительно ухудшаться. Как оказалось, у Николая Пруса был рак печени – запущенная ураганно развивающаяся неоперабельная форма с метастазированием и вероятность того, что он доживёт до суда, была невысока.

Конечно, была опасность, что Степану Прусу и «Цимлянскому» удастся уйти от людского суда, ибо знания, хранившиеся в их головах, были поистине бесценны… для определённых структур. Однако Макс, прекрасно помнивший, как ФСБ забрала у них одно из дел, категорически не собирался этого допускать. Знания семьи Скорпетти должны были кануть в забвение вместе с последними представителями этой семьи в России.

***

И вот теперь Макс сидел в кабинете у начальства вместе с Шаманкой и Родионычем, дабы наконец-то свести все концы с концами и выработать подходящую формулу для обвинения, ибо сама по себе история была настолько невероятна, что ни один суд никогда не поверил бы в неё.

Иван Романович оглядел своих подчинённых и невозмутимо сказал:

- Ну что, я так понял, опять Траубе за всех отдуваться будет?

Ответом ему были три невинных взгляда, от которых душевное волнение мог бы испытать и мсье Сансон, знаменитый парижский палач. Начальство рассмеялось и заявило:

- Ну ладно уж, черти, излагайте свою научную фантастику!

- Всё началось с вражды между родами Гольдони и Скорпетти… - начал Макс и очень кратко пересказал историю, услышанную от Рикардо до несчастной судьбы крепостного архитектора Якова Скоропова.

- Всё это занимательно, - нахмурилось начальство, - но всё это дела давно минувших дней… Какое отношение они имеют к этой истории?

- Спокойно, Иван Романович, - хмыкнул Макс, - а вот теперь начнётся чистая фантастика. Яков не добрался до Италии. Неизвестно точно, что с ним произошло, но он остался в России, женившись на некой Фейге Прус. С этого времени все российские потомки Скорпетти носят эту фамилию. Неизвестно, кем была эта Фейга, Прус на этот счёт молчит, но я подозреваю, что и в её роду имелись некие тайные знания, которым можно было овладеть, только женившись на ней.

- Это только твои догадки, Макс? – удивился Родионыч.

- Не только, - ответил Макс. – Вчера мне передали, что Николай Прус хочет видеть меня, и что он совсем плох. Так что большая часть того, что я рассказываю не только мои догадки, но и пересказ слов бывшего генерала КГБ. Он, знаешь ли, решил облегчить душу перед смертью. Степан-то с «Цимлянским» молчат намертво, явно на что-то надеются… А ему уже терять нечего. Понимаете, он устал жить, потому что жил слишком долго.

- Понятно, - кивнул Иван Романович, которому явно было понятно далеко не всё, - продолжай, Макс. Всё интереснее и интереснее…

Макс кивнул и продолжил:

- Так вот. В Италии, как вы помните, Яков встречался со своим отцом, Джакомо, и многое от него узнал, в том числе и о секретных зельях семей Гольдони и Скорпетти. Именно благодаря этому знанию Иван Готлибович Моргауз скончался так вовремя. Но став убийцей, Яков переродился нравственно. Теперь это был не талантливый и немного наивный провинциальный юноша. Он слишком хорошо понял, что значит – быть бесправной вещью. Нет, он не мстил потомкам Моргауза – строго говоря, к вдове и названому брату Яков не испытывал ничего, кроме благодарности. Но с тех пор Яков стал одержим тремя вещами – властью, богатством и бессмертием.

- Бессмертием? – ехидно спросил Родионыч. – Ну, это уж ты загнул, Макс… Никто не бессмертен.

- Тело не бессмертно, - парировал Макс. – Только вот если имеется некое зелье, позволяющее сознанию старого человека перейти в другое тело – молодое и сильное? Разве это не бессмертие? Я имею в виду знаменитый «Ловец душ», на создание которого претендуют обе семьи – и Гольдони, и Скорпетти, а за давностью лет уже и непонятно, кто что у кого похитил… Не суть. Яков воспользовался « Ловцом душ». И неоднократно. Так что тот товарищ в СИЗО, которого мы дружно считаем Цимлянским на самом деле Олег Прус.

- Что? – вырвалось у Ивана Романовича. – Макс, ты серьёзно?

- Вполне, - ответил Макс. – Видите ли, до определённого момента в биографии Цимлянского всё достаточно ясно и прозрачно. Не без изъянов товарищ, но в белых перчатках не разбогатеешь. Странности начинаются с автокатастрофы – Цимлянский долгое время пребывает в клинике, а когда возвращается домой, многие отмечают, что он словно стал другим человеком. Да, Галя и Юра не поленились, разыскали знакомых Цимлянского из того, московского периода… Но все они посчитали, что это последствия автокатастрофы – и изменившиеся привычки, и некоторые странные жесты, и частичная амнезия… Матвей был слишком мал, чтобы понять, что папа - уже не папа… А вот Людмила поняла. Она любила мужа, прекрасно знала его… слишком изменились малейшие привычки… никакая амнезия не могла так изменить человека.

Бедняжка оказалась в сложном положении – рассказать кому-либо об этом она не могла – тогда её бы сочли психически ненормальной. И она решила уйти от мужа, забрав Матвея. А тот догадался… Следствием этого стало самоубийство Людмилы – под «Рабскими узами». Матвей что-то видел – поэтому его тоже опоили какой-то пакостью, вот он и упомянул о «Чёрном человеке», имея в виду Цимлянского, но это воспоминание зелье убрало напрочь.

- Но зачем Олегу понадобилось вселяться в тело Цимлянского? Со стороны эта семейка могла пакостить не хуже, - удивился Родионыч.

- Тут было целых две причины, - ответил Макс. – Во-первых, Олег Прус влюбился в Матвея до полной одержимости им. И это был подходящий случай заполучить мальчика себе.

- В ребёнка? – на лице Ивана Романовича выразилось сильнейшее отвращение.

- В ребёнка, да, - вздохнул Макс. – К тому же, на этот момент Олег Прус был серьёзно болен. Рак мозга. А Цимлянский идеально подходил, как донор. Так что его судьба была решена.

- А потом? – спросил Иван Романович.

- А что потом? – хмыкнул Макс. – Цимлянский переезжает в Соседний Город – якобы подальше от суетной Москвы, слухов и сплетен. Собственно говоря, Прусы с Соседним Городом и не расставались особо - незримые узы связывали их с ним. Якова Скоропова всегда тянуло туда.

- Не понял… - поразился Родионыч. – А Яков-то ту при чём?

- А вы не поняли? – усмехнулся Макс. – Наш генерал КГБ Николай Прус и есть Яков Скоропов. Проживший не одну жизнь, сменивший не одно тело и наживший огромные богатства. И совершенно сумасшедший.

- Макс, да быть того не может! – с чувством произнёс Иван Романович.

- Понимаю, - кивнул Макс. - Звучит, как бред. Но я записал наш разговор с Николаем Прусом на диктофон. И он рассказал мне о том, что ныне покойная Марина Малова была последним потомком рода Моргаузов – именно поэтому он ей немного доверял. Так вот, на хранении у Марины находились его старые дневники и кое-какие другие вещи. Но незадолго до смерти Марины он напоил её «Рабскими узами» и забрал всё. Паранойя, знаете ли, страшная вещь. Сейчас Прус-Скоропов даже сыновьям не доверяет полностью.