Потерянные

Встретиться и вместе пообедать, как договаривались, не получилось. Любимый муж с вокзала помчался на работу, пообещав вернуться вечером пораньше. Слегка огорчившись поначалу, Кира успокоила себя: у них еще весь вечер впереди. Да и вообще вся жизнь. Несколько часов погоды не сделают.

Кира быстро завершила текущие дела — ей сегодня все удавалось легко и играючи! — и взялась за телефон. Игорю, мужу Ирины, сегодня исполнилось сорок. Мобильный оказался занят: наверное, Игорек поздравления принимает. Муж сестры был директором крупной компании, так что коллеги, партнеры и подчиненные спешили засвидетельствовать свое почтение.

Кира решила пока позвонить Ирке. Сестра обещала сказать, когда и где они надумали отмечать событие.

— Привет, Ириш!

— Привет! — откликнулась та.

— С именинником тебя! Звонила твоему, все время занято.

— Знаю, к нему вечно не пробьешься! А сегодня весь день на телефоне висит! — В голосе сестры звучало едва заметное недовольство.

— Ладно, вечером еще раз попробую.

— И не думай. Они сегодня офисом гуляют в ресторане, придет ночером! — Недовольство проступило отчетливее. — Завтра все равно к нам придете — вот и поздравите.

— Все-таки дома решили?

— Дома. Я предлагала куда-нибудь сходить. Надоело у плиты стоять. Но он говорит, в ресторане сегодня наотмечаюсь. Не хочет казенное есть.

— Во сколько приходить?

— К трем.

— А кто будет? — поинтересовалась Кира.

— Как обычно. «Знакомые все лица». Вы с Сашей, мама с папой, его родители с тетей Верой, Сотниковы — и все. Хотя, нет, вру! Еще Валеркин друг Семен с женой из Москвы прилетит.

Сотниковых Кира знала. А вот Валерка…

— Валерка — кто это?

— Как кто? Мой муж, — после секундного молчания ответила Ирина.

— Его же Игорь зовут, — вылетело у Киры.

— Кирюша, ты так шутишь? — неуверенно хихикнула Ира.

Кира уже осознала, что с ней опять случился очередной парадокс, тот, что в одном ряду с туфлями и родинкой, но она по инерции продолжала упорствовать.

— Подожди, ты что, хочешь сказать, твоего мужа зовут Валерой?

— С утра звали. Вряд ли что-то изменилось.

Кира растерялась и не знала, как продолжить разговор. Чувствовалось, что сестра обескуражена и тоже не понимает, как ей себя вести. Первой взяла себя в руки Ирина, она всегда была более рассудительной.

— Кирюша, ты, наверное, сильно устала на работе. Я тебе давно говорю, нельзя так выматываться! Видишь, в голове что-то переклинивает. Давай-ка успокойся, на обед сходи, поешь нормально.

— Ой, Ириш, я что-то сама не своя. Сегодня Сашка приехал, и я совсем как шальная. Вот и напутала! — Кира прекрасно знала, что дело не в этом, но надо было как-то выкручиваться. Не хватало еще, чтобы Ирина решила, будто у нее с головой не в порядке.

— Вот видишь! — с облегчением выдохнула сестра. — Тебе надо больше отдыхать. Ладно, завтра ждем вас.

— Ага, передай наши с Сашкой поздравления…Валере, — на секунду запнулась Кира. — Все, пока, у меня тут дела.

Никаких дел, конечно — просто хотелось прекратить разговор.

— Да-да, милая, — заторопилась Ирина, — до завтра.

— Целую!

Кира положила трубку и несколько минут молча созерцала противоположную стену. Внезапно что-то решив, развернулась к компьютеру. Из-за соседнего стола встала и подошла к ней Оля. За ней – Альберт. Марик сегодня будет только после обеда, так что в их просторном, по западному образцу разделенном стеклянными перегородками кабинете они были втроем.

— Кира, ты идешь? — позвала Оленька.

— Провозимся — народ набежит, — поддержал Альберт.

— Куда? — автоматически спросила Кира, думая о своем.

— Как это куда? Ты что, мать, заработалась? На обед! Давай скорее! — Самой большой страстью Альберта была еда, и он пританцовывал на месте от нетерпения. Голодные диеты Альберт считал святотатством.

— Вы идите. Я не пойду.

— Что значит «не пойду»? Ты же хотела! — возмутился он.

— Что-то случилось? — спросила более проницательная Оленька, внимательно глядя на Киру. Альберт мигом забыл про праздник живота и тоже встревожился.

Высокий, полный Альберт и маленькая, ниже Киры, щуплая, похожая на цыпленка Оленька забавно смотрелись вместе. В другое время Кира непременно улыбнулась бы, но сейчас ей было не до улыбок. Однако ребятам надо что-то ответить, они переживают совершенно искренне.

В их маленьком сплоченном коллективе жили по мушкетерскому принципу: один за всех и все за одного. Кира вдруг вспомнила, как однажды главбух, желчная дама с говорящей фамилией Зверева, обидела Оленьку Карпову. Звереву боялись все, Генерал и тот слегка опасался. Она могла наговорить гадостей любому и ни слова не слышала в ответ. Зверева была профессионалом высочайшего класса, и эта незаменимость обеспечивала ее непробиваемой броней.

Однажды Оленька вернулась от Зверевой в слезах. Плакала так, что пушок желтоватых волос на затылке, придававший ей дополнительной сходство с цыпленком, горестно подрагивал. Марик погладил ее по мягонькой макушке, стиснул зубы и вышел. Направился к Зверевой разбираться.

Все онемели, точно зная, что если б дело касалось лично его, Марик ни за что не стал бы связываться. Неизвестно, что происходило в кабинете у главбуха, но она — невиданное дело! — через пятнадцать минут позвонила Оленьке и пробурчала что-то вроде «не хотела обидеть»! Альберт и Кира с той поры еще больше зауважали Марика. Оленька сильнее влюбилась (хотя куда уж больше?), а сам герой в следующем месяце по надуманному поводу остался без премии. Вот такая бухгалтерская месть. Оленька попыталась отдать ему свои деньги, но он так сердито на нее посмотрел, что она умолкла на полуслове и снова приготовилась заплакать. От восторга и обожания. Марик сделался для нее не просто любимым человеком, но приобрел статус божества.

Сейчас Кира сидела и смотрела на Олю и Альберта. Что она могла им сказать? Только солгать.

— Все нормально. Желудок схватило. Сейчас таблетку выпью, и пройдет.

— Точно? — хором спросили ребята.

Кира рассмеялась этой синхронности:

— Да точно, точно! Идите, наешьтесь там за троих.

— Тебе ничего не взять? — уже с порога крикнул Альберт.

— Не надо! — отказалась Кира, но сразу же передумала: — Хотя шоколадку все же купите. С орешками. Потом деньги отдам.

Кира осталась одна и вернулась к прерванному занятию. Требовалось узнать, как выглядит муж сестры, тот ли это человек, которого она знала. Кира зашла на свою страницу «ВКонтакте». Открыла фотоальбом «Моя семья». Вот Ирина, Катька, Анечка и Игорь, который почему-то оказался Валерой. Все выглядят совершенно так, как и должны. Хоть это радует. И все же — что происходит? Кира не имела ни малейшего понятия. Оставалось сделать вид, что ничего особенного. И попытаться жить, как жила.

Глава 5.

Вплоть до конца ноября больше ничего странного не происходило. Обувь не меняла цвета, а окружающие — имен и лиц. Очередной удар настиг Киру в последний день осени, когда она уже немного успокоилась, стала забывать о непонятных случаях и даже Игоря называла Валерой без запинки.

Утром тридцатого ноября они с Сашей сидели на кухне. Саша пил кофе с творожниками и неспеша в полглаза просматривал газету. Кира не любила творожники, делала их только для Саши. Сама она доедала горячий бутерброд с сыром. Он был вкусный, но жутко калорийный, и Кира мучилась совестью. По-хорошему, надо бы зеленого чаю с сухарем попить — и привет. Но силы воли не хватало. Кира вздохнула и откусила очередной кусок.

Играло радио. Какая-то Гузель прерывающимся от волнения голоском поздравляла любимого мужа Дамира с днем их свадьбы и просила поставить для него песню «Погода в доме» в исполнении Аллы Пугачевой.

— А исполнение Ларисы Долиной ей чем не угодило?— удивилась Кира.

— Ммм? — промычал из-за газеты Саша.

— Я говорю, чем ей Долина не угодила? Это же ее песня. Я вообще не знала, что Пугачева тоже про погоду поет.