Танцы с Арлекином (СИ)

Макс чертыхнулся, а Шаманка стала невозмутимо оглядываться на предмет отлова местного населения в качестве проводника. К сожалению, все деревянные домишки на узкой улочке, пересекавшей пресловутую улицу Пролетарской Диктатуры, выглядели нежилыми, расселёнными. Трудно было поверить, что совсем недалеко оживлённые, кишащие людьми и машинами центральные улицы Соседнего Города.

- Смотри, - кивнула Шаманка на один из домиков. – Там, вроде живут. Занавеска шевельнулась…

Макс присмотрелся. И правда, немного покосившийся домишка выглядел чуть более презентабельным, чем его покинутые собратья.

- Может, бомжи? – спросил он.

- А что, бомжи - не люди? – возразила Шаманка. – Язык и глаза и у бомжей есть.

Возразить на это было нечего, и Макс с Шаманкой отправились к домику, имевшему несчастье подать признаки жизни. Дом был окружён обшарпанным, но прочным забором, а когда Шаманка подошла к калитке и дёрнула щеколду, чтобы открыть её, та не поддалась.

- М-да… - задумчиво сказала Шаманка. – Явно там кто-то есть.

И постучала по калитке здоровенным металлическим кольцом:

- Эй, хозяева, открывайте, разговор есть!

Некоторое время за забором было тихо, потом явственно раздалось тихое собачье рычание, к калитке прошлёпали шаги, и голос из-за забора заявил:

- Шли бы вы отседа подобру-поздорову, гости незваные! Я дом и участок не продаю!

- А мы и не покупаем, - спокойно ответил Макс. – Поговорить бы надо…

Калитка скрипнула и отворилась. Макс и Шаманка сделали шаг вперёд и застыли на месте. Хозяин этого жилища был явно готов если не к труду, то к обороне. Невысокий сухощавый седой мужичок с неожиданно яркими карими глазами, одетый в растянутые треники и клетчатую рубашку, держал в руках охотничье ружьё, а рядом с ним замерла, показывая страшенные клыки серо-палевая огромная московская сторожевая, лохматая башка которой приходилась мужичку чуть выше пояса.

- Ай, красавица, - восхищённо сказал Макс, даже не думая бояться. Несмотря на странное поведение, и мужичок, и его собака выглядели на диво адекватными. Только вот почему на случайный стук хозяин выходит с ружьём и собакой?

- Красавица, да… - с некоторой гордостью сказал мужичок. – Братец-то ейный сейчас дом караулит, так на нём верхом ездить можно. Но хватит лирики… Вы кто будете, господа хорошие? Ежели из фирмы «Сфинкс каким-то хером…», то валите подобру-поздорову. Я давно сказал – дом и участок не продаётся. Он мне дорог, как память, здесь я и помру, ежели что…

- А если мы скажем, что мы из полиции? – спокойно сказал Макс.

- А ежели из местной – так тоже валите по холодку. Я гражданин законопослушный, на своей земле нахожусь, законов не нарушаю. Ружьё зарегистрировано, собаки на людей не кидаются, никаких претензий ко мне быть не может. Всего доброго.

- Мы из Городской полиции, - спокойно сказал Макс.

- А удостоверения покажьте… будьте добреньки… - отозвался мужичок.

Макс и Шаманка достали удостоверения и из рук показали мужичку. Тот внимательнейшим образом прочёл оба и задумчиво сказал:

- А вот это уже совсем другой коленкор, уважаемые… С хорошими людьми не грех и поговорить. Проходите, будьте гостями. И собачек не бойтесь, собачки у меня обученные, на гостей не кидаются, а мне в моих сложных перипетиях жизни без них никуда… Вы не бойтесь, Альма вас только обнюхает.

И скомандовал собаке:

- Альма, гости…

Лошадь в собачьем облике бесшумно сдвинулась с места, печально вздохнула и ткнулась мокрым холодным носом в ладонь сначала Максу, а затем и Шаманке.

После этого удалось пройти во двор за гостеприимным хозяином. Кстати…

- У меня тут вопрос, гражданин, - ласково пропела Шаманка, оглядывая вполне себе обихоженный и аккуратный двор. – А кто ж вам так жить-то мешает, что вы на любой стук с ружьишком выходите? Да и собачка… - тут из-за угла показался «ейный братец», и Шаманка поправилась, - собачки у вас обученные, прямо-таки элитные. Такое чувство, что вы тут против всего света глухую оборону держите.

Мужичок усмехнулся и весело сказал:

- А что если и держу? Гражданка майор, вы же сами понимаете, что даже если у вас паранойя, то это не значит, что за вами не следят.

- Интересное кино… - хмыкнул Макс. – И давно вы здесь оборону держите?

- Достаточно давно, - кивнул мужичок. – Вы ведь про пожар знаете?

- На улице Пролетарской Диктатуры? - спросила Шаманка. – Знаем. И то, что два человека после него пропало…

- Человека… - хмыкнул мужичок. – Ну, Антошка-то и впрямь хороший парень, ох как жалко его… да провели пацана, как бычка на верёвочке. Пропал с концами… А вот Стёпка…. Стёпка дрянь. Такая дрянь, что не приведи Господи…

- А откуда вы об этих делах знаете? - поинтересовалась Шаманка.

- А я был тем стрелочником, который за этот пожар семь лет отмотал, девонька… Советский суд – самый гуманный суд в мире. Роман Кудряшов меня зовут. Дружил я и со Стёпкой, и с Антоном… Вот и додружился…

- Тогда почему вы до сих пор живы? – спокойно спросил Макс. – Если вы безвинно пострадавший, да ещё и знаете много – и живы, здоровы и не под контролем?

- А потому что я – городской сумасшедший. Уже после того, как откинулся – рванул я правду искать… И чем это для меня кончилось? Год в психушке и диагноз «маниакальная шизофрения». И популярная беседа на тему, хочу ли я жить спокойно и в относительном разуме или весь остаток дней овощем слюни пускать и под себя гадить… Я – человек маленький, вот и решил отступиться. А с тех пор… с тех пор только и могу, что пакостить по мелочи. Но дом матушкин я им не продам… Сдохну, а не продам, это последнее, что у меня осталось…

- Кстати, - задумчиво сказала Шаманка, - когда мы нашли в Сети статью о пожаре – ваша фамилия там не упоминалась. Там вообще не упоминалось, кто был осуждён за поджог и осуждён ли вообще.

- А здесь место такое, - мрачно ответил Роман, - все свои, сор из избы не выносится, тайно содеянное – тайно и судится… И пока я ради морального удовлетворения фирмачей из «Сфинкса» хуями обкладываю – никто меня не тронет. А вот если я вдруг решу на другой уровень выйти – тут и придёт ко мне смертушка непреклонная…

- Тогда для вас смертельно опасно общаться с нами, - сказал Макс. – Мы здесь вообще на птичьих правах, сами в это дело встряли и нам здесь не рады.

- Это так, - кивнул Роман. – Только вот такая тоска меня заела… смертная тоска… Я-то живу, в огороде копаюсь, сериалы по телеку смотрю, в Сети шарюсь… Пенсия опять же, будь она неладна… А дела-то становятся всё страшнее и страшнее. Я про вас-то двоих наслышан – вы личности известные, и, что характерно, ещё ни одна сволочь у вас от суда не ушла. Так что, когда молодой Цимлянский пропал, я ждал, что старший за вами кинется и тапки ронять будет… Ан нет, тишина…

- Цимлянский объяснил это нашей небезупречной репутацией… - усмехнулась Шаманка.

- Я вас умоляю… - закатил глаза мужичок, - да пропади у меня сын, мне было бы плевать на вашу небезупречную репутацию. Одного того, что вы столько психопатов повязали, хватило бы, чтобы к вам кинуться и в ножки пасть. А Цимлянский выжидал… выжидал, пока вы сами к нему не заявились. Разве не так? Забодай меня «Камаз», любящие папаши так себя не ведут.

- Возможно, вы правы, - сказал Макс. – И, возможно, нам стоит вас выслушать. Только вот беда – у нас сейчас на это совершенно нет времени. Нам нужно добраться до бывшего цеха «Холодок». Вы можете нам в этом помочь?

- Легко, - спокойно ответил Роман. – Плохое это место. Туда даже бомжи не суются, хотя с виду, вроде, угрозы никакой. А ещё рассказывали, что любой, кто туда попадёт, испытывает необъяснимый страх и стремится только к одному – удрать, как можно дальше. Скажу больше: стоит только отойти от «Холодка» на определённое расстояние, как всё бесследно исчезает. Но повторять это ощущение не хочется никому, поэтому народ туда и не шастает особо. В любом другом пустующем здании уже наверняка бомжи бы поселились… но не там. И собаки это место не любят – скулить начинают, по земле кататься. Чертовщина какая-то…