Зеркала (СИ)

В один из дней он подбежал к Старухе — воспитателю младшей первой группы мальчиков.

Несмотря на свою кличку, придуманную кем-то весьма предприимчивым, Старуха был мужчиной, взрослым, но не старым, хотя и имел бороду и вёл себя как ворчливый пень. Слава был определён во вторую старшую группу, а вторую группу мелких ещё не набрали, поэтому и воспитатель мог бы с чистой совестью отправиться в отпуск. Но он почему-то не уходил. Он Кентервильским привидением бродил по коридорам и вечерами разгонял детей по комнатам, а затем шёл пить к Ресторатору.

Воспитатель первой младшей мог дать ответы на Славины вопросы.

— Скажите, а вы давно здесь? — интересовался мальчик. — Вас зовут «Старухой», а это значит, вы старый.

— Вот ведь, — мужчина цыкнул, нахмурился и заворчал недовольно, — ненавижу эту кличку. Чего тебе, мелкий?

— Я не мелкий, я Слава.

— Слава? Вот так просто? — он хмыкнул, пригладив бородку. — Что, ещё не получил прозвище?

Слава замотал головой.

— Скажите, в доме когда-нибудь жил человек с кличкой «Фаллен»?

Старуха почесал затылок, задумавшись.

— Да тут много кто жил, смысл каждого помнить. Кажется, в моих группах такого не было. Может быть, во второй был? Спроси у Дениса. То есть… у Генерала вашего.

Слава вздохнул. Он уже спрашивал, но так и не получил ответа.

— Я не помню человека с такой кличкой, извини, — сказал ему воспитатель.

Слава ушёл от него расстроенный, но не потерявший надежды.

Дом забывал ушедших. В том, что «Фаллен» не являлся воспитанником, Слава понял очень быстро. Имена и клички живущих в Доме давно перестали быть загадкой. Ему только оставалось выяснить, как давно «Фаллен» ушёл отсюда, а потом — что ему всё-таки следовало предпринять. Он должен сам догадаться? Придумать? Или кто-то поможет ему? Всё это выглядело так запутанно. Почему ему не объяснили с самого начала?

В первых числах июля погода испортилась. Зачастили дожди. Они барабанили в окна и мешали заснуть. Старуха и Рестор разгоняли детей по комнатам. Летом, когда во время отбоя на улице не успевало темнеть, делать это было проблематично.

— Слышал, ты ищешь Фаллена. — Хитрый голос раздался совсем рядом. Слава обернулся. За его спиной стоял Джубили с его неизменно противной миной. Он улыбался гадко и явно готовил какую-то подставу.

— Я знаю, где его можно найти.

***

— Все на своих местах?

Стоило Генералу заглянуть в комнату, как мальчики попрятались с головой под одеяла. В полумраке спальни, свет в которую поступал только из приоткрытой двери, ведущей в коридор, раздались смешки.

— Славы нет! — крикнул кто-то, вызывая новую волну сдавленного хохота.

— В смысле Славы нет? — переспросил Генерал.

— Ну ты как там, долго ещё? — из-за его спины выглянул Рестор, который был точно не в духе, но явно в предвкушении отличной ночки.

И тотчас же все в комнате в мгновение стихли.

— Так, не понял. — Воспитатель первой старшей бегло осмотрел все кровати. — А ещё один где?

Гробовую тишину разбил рокочущий ливень, порывом ветра хлестнувший в окна.

— Так, я не понял! — ударив кулаком о стену, громко крикнул Ресторатор.

— На кладбище, — пискнули с другого конца комнаты.

— Чего?

Воспитатели переглянулись и Генерал готов был поклясться, что никогда ещё не видел, чтобы выражение лица Рестора сменялось с такой скоростью. Тот широким шагом подошёл к кровати Джубили и, скинув одеяло, вздёрнул мальчика.

— Ещё раз, — прошипел он. — Что ты сейчас сказал?

***

Накрываясь от разошедшегося дождя старой курткой, которая была ему велика, Слава пробрался через дыру в заборе за сараем. Отодвинул доски, сваленные в кучу, и прополз по грязной сырой земле, перепачкавшись с головы до ног. Но эту границу между Домом и миром снаружи он всё-таки преодолел. Сделать это, как оказалось, было не так сложно.

Джуб не соврал. И хоть Слава до последнего сомневался в его словах, этот трус, так или иначе, наводку дал верную. А дальше всё оставалось на совести Славы. Может быть, всё это было лишено смысла с самого начала, но теперь уже останавливаться было поздно. Из-за дождя и провальной темноты, облепившей всё вокруг, дорога различалась плохо. Но Джуб сказал идти по ней, и Слава должен был идти по ней. Он стукнул фонариком о широкий ствол дерева и свет заморгал неохотно. Дрожащий ломаный луч осветил дорогу впереди, открывая собой какую-то пару метров, но рассчитывать на другое не приходилось. Слава нырнул в кусты, не сводя взгляда с еле заметной тропинки.

Она петляла между гигантами-деревьями, которые возвысились над мальчиком. Их листья дрожали на ветру. Самые сильные его порывы колотили ветки о соседние стволы, едва не поднимая самого Славу в воздух. Он старался держаться, проклиная себя, что пошёл не в лучший для этого день. Но страшно ему почему-то не было.

Крупные капли падали на землю, месили грязь под ногами, смешивая и без того одинаково чёрные краски ночи. Тёмно-зелёные кроны деревьев, коричневая земля и тёмно-синее небо были черны до безобразия. Ряд размывающихся жёлтых огней дрожал впереди. Слава погасил фонарик, ускоряя шаг, и выбежал на свет. На окраину старого кладбища.

«Кто додумался рядом с таким местом Дом строить?» — вместо того, чтобы испугаться, подумал мальчик. Он шёл между неухоженных могил и вертел головой по сторонам. На него отовсюду взирали лица с гравировок на мраморе и с фотографий, странные имена, цифры двумя ровными рядами. Миновав их, Слава подошёл к ограде, перелез через неё и по утоптанным дорожкам, очищенным от веток и мусора, побежал искать людей. Если здесь и есть то, что он ищет, значит, должны быть и те, кто может знать об этом.

Дождь лил как из ведра и своим шумом заглушал даже мысли. Ровный ряд жёлтых огней, фонарями выросших по ограде, дрожал в мутной пелене летнего ливня. Среди них выделялось белое мерцание, непривычное, холодное. Слава побежал на этот свет и оказался у приземистой сторожки. Дверь в неё была приоткрыта и Слава, долго не раздумывая, заглянул внутрь.

Там, сгорбившись, за столом сидел человек.

— Здравствуйте! — поминая о вежливости (а то ведь и прогнать мог), поздоровался мальчик. — Скажите, а здесь есть человек по имени «Фаллен»?

— Чего? — промычал мужчина. Сторож, в стельку пьяный, поднял красное и опухшее лицо со стола.

— Человек по имени «Фаллен», — повторил Слава. — Мне сказали, я могу его здесь найти.

— А ну… Брысь пошла! — Сторож встрепенулся, закричал и кинул в мальчика пустой гранёный стакан. Слава едва успел захлопнуть дверь перед своим носом. Шагнув назад, он снова выпал под дождь, который уронил его на землю. Маленький потухший фонарик откатился в сторону.

Вода продолжала лить с неба, ко всему безразличная, и Слава сжал зубы от досады. Надувшись, он поднялся, отбросил фонарик в кусты и зашагал прочь. Выходит, помощь от кого-то — это не то, на что он мог здесь рассчитывать. Неужели порядки Дома распространяются и на земли в округе? Странное чувство возникло в его груди. Это место было связано с Домом. Слава обернулся: он был там, за его спиной. В этой непроглядной темноте он его не видел, а чувствовал. Дом горел огнями, спокойный, не торопился отойти ко сну и замер словно, чего-то терпеливо выжидая. «Джуб придурок, — подумал Слава. — Если знал, почему нормально не мог рассказать?» От обиды его губы задрожали.

Хлопушками взрываясь в ночном воздухе, сыром и холодном, на тысячи осколков разлетелись окружившее кладбище жёлтые огни. Со звоном стекляшки падали на землю, погружая ночь в полнейший мрак. Все, кроме одного. Лишь один фонарь остался светить, тусклым светом, дрожащим, неровным, озаряя небольшой участок вдали. Слава поспешил направиться к нему.

Его глазам предстала свежая могила. С даты, на ней указанной, и полугода не прошло. Памятник был дешёвым, новым, искусственные цветы ни развалиться, ни растрепаться не успели. Они были воткнуты в землю под камнем и мокли, склоняя неестественного цвета лепестки к земле. Человека, похороненного здесь, звали Ваня Светло — это Слава смог прочитать в дрожащем угасающем свету. Но это имя не имело смысла, потому что поверх символов на камне кто-то нацарапал «FALLEN». Кто-то провёл чем-то острым, глубоко вонзая в неподатливый материал правильные слова. Слава немного знал английские буквы.