Non Cursum Perficio (СИ)

Патрик громко хрюкнул и закинул на столик ноги в белых лаковых штиблетах. Я сдержанно хихикал в манжету, не в силах отогнать от себя чудесное видение: удирающего кустами О’Филлона, в которого с колена стреляет дробью древняя бабушка в валенках и сером ватнике.

Потом, совладав с разыгравшимся воображением, я уже серьёзно спросил у Патрика:

-То есть, внутри у них ты тоже никогда не был?

-А чё мне там ловить, – О’Филлон мотнул кудрями, и через полкафе метнул огрызок яблока в мусорку, естественно, промазав. – А ты насчёт Сильвы Катценкэзе баллон мне не гонишь, сын земли индусской? Я на днях трещал с её коллегой по хозчасти, Ачесоном из девятого, он был безмятежен, как улитка на листе конопли, говорил ещё, что Сильва вроде влюбилась в кого-то из технарей-строителей, то ли в Сомбреро, то ли в Бастарда, даже краситься начала…

-Угу, потрещал ты про Катценкэзе с Ачесоном, а потом ему ротик-то и зашили, – пробубнил я себе под нос пессимистически. У О’Филлона глаза на лоб полезли:

-Это как – рот зашили?! Ты чего меня тут пугаешь, подстилка Нордова?!

-Меньше пены, пуделёк, – я ласково похлопал бледного, как свежеснятые сливки, Патрика по макушке. – Я не пугаю, я предупреждаю. Пугают тут у нас в другом месте. И не думай, что наш доблестный генерал ла Пьерр даст просочиться хоть капле информации обо всех пропавших в последние дни сотрудниках. Ему паника и массовые увольнения не нужны. Я просто сам всего этого нахлебался половником, потому и говорю. Ты вот, например, давно с Марио Оркильей встречался? Или там с Полем Бонитой? А где я несколько дней был, тоже не в курсе? Всё цепляешься за мысль о том, что тебя это всё не касается, понимаю… Ну так скажи мне что-нибудь, дорогой мой профессор, а то что ты всё молчишь да молчишь – на месте Дина себя представляешь?..

-Отъебись от меня, Сао, я думаю, – резко оборвал моё ядовитое воркование Патрик, запустив тонкие пальцы в кучеряшки и уставившись в стену. Я устроился поудобнее, ожидая результата мыслительной деятельности профессора.

Кармелли, которая во время нашей беседы сидела тихо, как мышка, и лишь негромко похрустывала поедаемым печеньем, сейчас встрепенулась и просительно глянула на меня.

-Что? – я наклонился к ней, покосившись на ушедшего в себя Патрика.

-Это правда, что девушка, комендант химиков, пропала? – тихо спросила Кармелли. – Просто Патрик вам не лжёт; я тоже видела вчера управляющую 7/1 общежитием, они с Бастардом у кофеварки стояли. Я поняла, что это госпожа Катценкэзе, потому что они разговаривали как раз про необходимость изоляции гидро коммуникаций общежития. Кому этим ещё заниматься, как не коменданту? Она симпатичная такая девушка, голубоглазая, с длинной косой вокруг головы. По-моему, Бастард её клеил, они как-то очень интимно про эти муфточки и редукторы между собой шушукались, так что Дин правильно всё сказал, увлечение Сильвы – из технарей. Вот.

Я судорожно попытался припомнить, какого цвета глаза у Сильвы – но не смог; она всегда была на редкость незаметным и тихим существом. Но длинная коса там присутствовала, это точно. И что получается, я не единственный возвращенец из Никеля, и тихоне Катценкэзе тоже удалось выбраться из мышеловки? Нет, нужно срочно идти в седьмой/первый.

-Надо бы мне наведаться туда, – продолжением моих мыслей протянул О’Филлон, пуская ментоловый дым в потолок. Глаза у него после выпитого вина и новостей об Ачесоне были слегка стеклянные. Кармелли грустно усмехнулась:

-Да кто ж вас туда пустит, господа? У вас, небось, в приоритетах пятой цифрой девятка стоит. А их, коды доступа и приоритеты, ещё никто не отменял!

-В самом деле… – мы с Патриком несколько растерянно переглянулись. Я грустно вздохнул и замер, не выдохнув. Понимание коснулось меня своей нежной бархатистой лапкой – и по лбу сползла первая капля крови от колючек директорского тёрна. Я спрятал улыбку победителя в уголках губ, за дымком горького горячего чая, и пообещал Патрику:

-Не беспокойся, Пат. Если пойдёшь со мной – нас туда пропустят.

-Мерси, Сао, – в тон мне отозвался О’Филлон, протягивая руку. Мы почти дружески ударили по ладоням с улыбками, объединившими бывших кровных врагов на время войны…

_*

…Вечер. Ещё не поздно, начало девятого, но за окнами густая, влажная темень, в которой беспомощно захлёбываются все чувства. Я брожу по своей комнате, рассеянно передвигая безделушки и качая ногтём «музыку ветра». Я бесцельно убиваю время, поскольку все ещё страшусь набрать номер Дьена и в одно «Да!» выдохнуть из себя всего прежнего Сао Седара – одинокого Адама мандаринового рая. В тёмных обморочных стёклах мерещится бледное лицо Норда, в дыхании оттепельных ветров слышится его тихий шёпот – а пустые коридоры скучают по эху его шагов, и ждут за дверями, как верные собаки.

Готов ли я взять всё это?

«Корона валяется в сточной канаве. Достаточно нагнуться, чтобы поднять её…»

Предчувствия тёмных откровений жгут мне сердце своим заманчивым ядом. Истина взводит курок – так пугающе рядом – и идёт за мной по пятам, целясь в затылок. За окнами темнеет, и я задыхаюсь ночью и одиночеством. От тугого комка в горле не спасает даже тонкая ментоловая сигаретка, что я стрельнул за ужином у Патрика – она бессмысленно дотлевает в пепельнице, словно воскуренное Великому Ничто благовоние. Мятный дым ощутимо щекочет ресницы, всё ещё солёные и влажные.

Я не умею принимать решений в одиночестве, поймите! Мне так нужен совет, намёк, символ верного пути, знак одобрения или неодобрения. Я барахтаюсь в мёртвых водах смыкающейся надо мной темноты, – корабль без компаса, птица с искалеченными крыльями, заблудившийся в лесу ребёнок. Даже медная ящерка над сердцем молчит, замерев в неподвижности, не желая дать мне подсказку. Кому молиться? У кого просить о помощи?

-Господин директор Антинеля Седар, – говорю я своему отражению, и внезапно сильно, до обморочной дрожи, пугаюсь этих слов.

Смуглый черноволосый мужчина в зеркальной глубине всё не отводит взгляда, и на дне его тёмно-карих глаз хищными глубоководными рыбинами, ночными тенями бесшумно мелькают странные, страшные, чужие мысли. Жёстко сжатые губы, вертикальная морщинка меж густых бровей – а взгляд стальной, цепкий, как крючья мясника. Этим взглядом можно легко и быстро подтащить к себе жертву – и тут же убить. На месте. Необратимо. Это действительно легко.

Господин директор Антинеля, Сао Седар.

Нет, это не я. Этого не может быть! Не может, не может, не может…

_*

…Это оказалось проще и быстрее, чем я думал. Такая символическая потеря невинности – гипотетической, её могло никогда и не быть. Короткий ритуал передачи ключей и печати, одна подпись в приказе, распитая на троих с Дьеном и ла Пьерром бутылка шампанского. Плоско, блёкло, обыденно и протокольно скучно. Стоя с бокалом золотистого Moet Shandon в руке и фотографируя взглядом улыбочки Дьена и Джереми для личного архива, я уже не мог вспомнить толком – а на что я, собственно, надеялся?..

-Ну что же, с этого часа мы вверяем вам Антинель и наши жизни, Сао Седар, – торжественно провозгласил генерал, и вновь тонко звякнуло муранское стекло бокалов. Хотя мне отчего-то хотелось пить, не чокаясь. Садерьер застенчиво таскал из коробки вишни в шоколаде и весь внутренне сиял. Генерал же до сих пор вёл борьбу между завистью и облегчением.

Странно и смешно... В моём бокале шампанского отражаются наши перевёрнутые фигурки – несвятая троица в океане золотистого сияния. Какой-то алкогольный Солярис… Мне сейчас так легко, и я глотками пью грядущую тьму, ничего не страшась и ничему не удивляясь. Часовой омут спокойствия среди водоворотов ледяной мартовской стремнины, сметающей переправы, плотины и мосты.

Перед тем, как оставить меня тет-а-тет с аккуратно умерщвлённым прежним Седаром, Дьен останавливается в дверях комнаты и дружески кивает:

-Я завтра зайду за вами в восемь утра, чтобы помочь со всем разобраться. Первое время я буду консультировать вас, и оказывать вам содействие, господин Седар, и…