В поисках человечности (СИ)

Я помог Ромео лечь и вытащил нож. Свистнул девочку с кухни, чтобы та принесла чистых тряпок и воды. Ромео не прекращал ругать Диту, на чем свет стоит. Я промыл рану и тот смог немного заживить ее, все еще мучаясь от боли. И только в этот момент я понял:

— Черт, — вскочив на ноги, я посмотрел на часы, было девять, — в одиннадцать я должен доставить Диту в Шарлоттенбург.

Ромео морщась, поднялся. Одна только мысль о том, что он может быть виноват в неудовлетворение потребностей своего господина заставила его забыть о боли.

— Она не могла далеко уйти, разделимся и поищем, — сказал он.

В трактир вернулся Кристьян, развел руками, показывая нам, что не нашел ее, меня охватила легкая паника. Мне не только требовалось доставлять ее, но и следить за ее сохранность. На улице стремительно темнело, и бегать по ночному Берлину было не безопасно. Я поделился своими опасениями с Ромео, который явно не хотел огласки случившемуся, но и оказаться на ковре перед Вильгельмом ему не хотелось еще сильнее.

Обсудив все возможные варианты, мы отправили Кристьяна в Элизиум, сообщить Анжело о том, что Дита сбежала, Ромео я направил в сторону Шпандау (мысленно радуясь, сколько миль ему придется проскакать с его раной), она вполне могла пойти к Джетту. Сам же я направился к казармам, надеясь, что она будет искать укрытия у Ангелины. Но ее там не было. Это была катастрофа. Через час, два десятка гулей рыскали по улицам города в поисках сбежавшей принцессы. Просыпались первые Каиниты, и моя паника перешла в настоящий ужас – мне придется сообщить об этом Петру, который отвечает за нее перед Карлом Шректом. Все было на много хуже, чем можно было представить. Решив не откладывать самое худшее на потом, я направился к Тремеру. Жестко потребовав через Марианну аудиенции, я почти вбежал в его кабинет.

— Простите, — я видел, что вампир еще не полностью проснулся, — мне жаль, что пришлось побеспокоить вас в столь ранний час, но Дита пропала.

Опустив голову и что-то прошипев сквозь зубы, Петр знаком приказал мне следовать за ним. Я был тут, однажды, когда в тайне от Петра выслеживал для Катерины некую личность, которая, как мы подозревали незаконно проникла в Берлин. Теперь, спускаясь в его лабораторию, я испытывал не меньшую тревогу, чем в первый раз. К счастью, в самые дальние комнаты он меня не повел. Оставив в одной из серых, каменных пещер он пропал минут на пятнадцать.

— Она в Кепенике, с юго-западной стороны от озера, — сказал он, протягивая мне клочок карты с кровавой точкой на ней. — Там есть конюшни, возможно, она возьмет там лошадь, так что поспешите.

— Благодарю, — я откланялся, и быстро поднялся в таверну. Там ждало пару ребят, которых мне в помощь прислал Анжело. Я передал им карту, а сам поспешил к Катерине, сообщить, что Диты не будет сейчас, или сегодня. Про себя я гадал, как она так быстро добралась до Кёпеника, может, подсела к кому в карету? Все равно до туда более часа езды. Надеюсь, что Тремер не ошибся.

В Шарлоттенбурге Катерина спокойно приняла новость. — Привезешь завтра, — сказала она и отправилась на еженощный обход.

Вильгельм, смерив меня презрительным взглядом, вытащив из моего сознания полную картину событий, приказал:

— Сообщи Петру, что ему не мешало бы приструнить девчонку. У него же есть его тремерские штучки, которые могут ее удержать. Когда же найдете беглянку, я хочу с ней поговорить. В интересах Берлина, чтобы этого больше не повторялось. Найдете меня здесь.

Я кивнул, продумывая как мне корректнее передать его слова Петру, и снова вскочив в седло, я отправился в Кепеник. Конюшни, о которых говорил Петр, принадлежали Носферату, и меня серьезно беспокоило, что если вампиры или их слуги застанут воровку, то могут ее покалечить. Я мог надеяться лишь на то, что многие Носферату хоть пару раз, но питались с Диты, и могли узнать ее.

Группу, отправленную в соседний городок, я встретил на дороге через полтора часа пути. Они поймали ее, и, засунув в мешок, везли в Берлин. Ребята рассказали, что Носферату был весьма равнодушен к тому, что у него пытались увести жеребца, но его гули сдали ее приезжим слугам Вильгельма. Я объяснил им, что Диту надо доставить в Шарлоттенбург, сам же отправился разыскивать Ромео, которому следовало самому отчитываться перед хозяином.

Я застал его там, где и ожидал, он, бледный и измученный своей раной возвращался из Шпандау. Новость о том, что девушку задержали, его немного подбодрила, но когда я сообщил ему, что Вильгельм в курсе всех подробностей, он снова сник. Поторапливая его, мы подъехали к дворцу. Остальные еще ждали нас, мне вручили мешок с торчащими грязными ногами, она пиналась.

— Спокойно, тебя ждет Вильгельм, — строго сказал я ей. Мне нужно было бы придумать слова, чтобы ее успокоить или утешить, но я не знал таких слов.

Мы с Ромео вошли в покои Сенешаля, отправив остальных по их привычным делам. Вильгельм уже ушел, и нам пришлось его ждать. Я пару раз подумывал извлечь Диту из мешка, но потом, представляя, что мне придется что-то говорить, я понял, что не знаю, как буду смотреть ей в глаза. Я должен был защищать ее, заботиться о девушке, но не был рядом, когда это было нужно. И мое сердце сжималось от ужаса, при мысли, что могло случиться, если бы я опоздал.

Вильгельм появился после пяти, вся ночь насмарку, и Катерина будет не в восторге. Вампир прислал за нами одного из своих телохранителей, и ожидал в приемном зале. Я вошел, низко поклонился. Ромео так же. Гуль не смел поднимать глаза. Теперь я вытряхнул Диту из мешка. Она не пыталась больше сбежать, быстро поднялась и стала злобно озираться. Ее аура просто горела ненавистью и желанием мстить. Ее сильно избили. Я понял это не только по испачканному, разорванному платью, растрепанным волосам, в которых запуталась трава, ее руки и ноги были в синяках и глубоких порезах, лицо припухло, губы почти почернели. Вот так, получив небольшую возможность оторваться, гули выплеснули на нее свои эмоции.

Мысленно я переубивал всех кто к ней прикасался, и старался сдержать гнев, чтобы выглядеть перед Вильгельмом достойно. Внешне я был спокоен и сосредоточен, но внутри я с трудом мог дышать и сохранять контроль. Мне хотелось выйти прямо сейчас во двор и начать ломать им всем руки и ноги.

Вильгельм без слов попытался успокоить смертную, используя дисциплины, но она продолжала пылать гневом, как яркий факел.

— Амалия, деточка, мы так много делаем для твоего блага, весь город заботится о тебе, ты ведешь себя не достойно.

Я заметил, что ее ярость стала обращаться против него. Вильгельм старался наладить с девчонкой контакт, но она ненавидела вампиров.

— Ты ведь знаешь, что твое плохое поведение повлияет и на твоего дорого Джетта.

Дита вздрогнула, и я испугался, что она вновь начнет делать глупости.

— Ты ведь не хочешь, чтоб твоего хозяина казнили, поверь мне, Густав легко найдет причину для этого, если Тремеры больше не смогут сдерживать Принца тобой.

Вильгельм улыбнулся, видя, как она растерялась.

— И знаешь, Петр с радостью отправит тебя в Вену, лишая тебя возможности бегать к Джетту.

Она мгновенно вспыхнула вновь. Твердым шагом, Дита направилась к вампиру. Я и Ромео дернулись в попытке ее остановить, но Вильгельм жестом прервал нас, спокойно подпуская ее к себе.

Она угрожающе встала всего в шаге от Сенешаля. Ее взъерошенные волосы торчали во все стороны, и она напоминала лесную ведьму, полную ненависти и злости. Дита с трудом дышала от гнева, сдерживая себя вероятно лишь ради Джетта. Но Вильгельму это доставляло некое удовольствие, и он что-то шепнул ей. Я не расслышал, но в тоже мгновение девчонка попыталась ударить его, вампир легко поймал ее руку. Пару раз попробовав освободить себя, смертная попыталась ударить его второй рукой. Вильгельм поймал ее той же рукой, что и держал первую и, потянув вниз, заставил опуститься на колени.

— И что ты хотела этим сказать?

— Лишь показать, что твоя еда думает о тебе, ублюдок.