В поисках человечности (СИ)

— Согласен. Повесели меня, дружище.

Ларс усмехнулся и направился к Марианне договариваться о товаре.

(Мариендорф. Alt-Mariendorf 41, 1 сентября 1808 год. Ночь). Среда. (Анжело)

Чтобы попасть в это место, надо было не просто знать, где оно находилось, но и иметь определённые связи и знать пароль. На входе в старую псарню стояло двое крепких молодцов внушительного вида. Даже Ларс, со своими шестью с половиной футами казался мальчишкой рядом с амбалами, но Анжело знал, что они не гули, а значит, преимущество было на его стороне. Впрочем, он и не собирался с ними драться.

Гуль Дмитрия подошёл к ним первым и, тихо шепнув на ухо пароль, подозвал за собой друга. Амбалы расступились, пропуская их, и мужчина втиснулись в узкий проход. Комнаты, ведущие к главному залу, были завалены старыми пустыми клетками, где раньше разводили собак для королевского дворца. После того, как Наполеон ворвался в город, псарню уничтожили. Людей убили, собак, почти всех, тоже. Тех, кто выжил, выгнали на улицу, и лучшие породистые красавцы превратились в дворовых бродяг. Теперь же, заняв освободившуюся площадь, Грегорис проводил петушиные бои. Три раза в неделю для обычных смертных. Шумные матросы и разнорабочие притаскивали своих драных птиц, чтобы выиграть и получить пару гульденов или проиграть и принести жене на ужин побитого петуха. Пару раз в месяц Грегорис развлекал бессмертных и их слуг. Приходили в основном Бруджа и Носферату. Изредка появлялись и другие кланы, но такое развлечение их явно не особо интересовало, зато гули были постоянными зрителями. В этих боях Грегорис позволял участвовать не только птичкам. Приводили собак, больших кошек, медведей и другую живность. Опоённых кровью и просто старых драчунов. Бои шли насмерть, до того момента, пока один зверь не разорвёт другого. Даже добрые крыски, выращенные до трёхфутового размера, могли откусить противнику голову. Про более крупных и говорить не приходилось. Кровь, мясо, оторванные конечности. Настоящее зрелище для настоящих мужчин.

— Засовывай сюда, — сказал Ларс дружку, приоткрывая одну из клеток.

— А влезет?

— А ты запихай.

Анжело скинул со спины мешок и втолкнул в открытую дверцу. Поклажа легко проскользнула вовнутрь и, закрыв защёлку, Анжело забрал клетку с собой. Протолкнувшись до Грегориса, который принимал ставки, гуль Сенешаля с грохотом опустил клетку.

— Приветствую, господин, — склонился перед ним Носферату. — На кого хотите поставить и в каком бою?

— У меня есть одна... сучка. Хочу, чтоб ты её на арену пустил.

— Какая порода?

Анжело переглянулся с Ларсом и мужчины рассмеялись.

— Человеческая. Девка лет пятнадцати.

— Хочешь выставить человечка против гуля-зверя? — удивился Носферату.

— Да, подбери для неё псину помоложе, чтоб не сразу прибила. Да и вообще, лучше б, чтобы не прибила. Она мне живой ещё пригодится.

— Хорошо, подберу. Под какой кличкой записать вашу «сучку»? — с кривой усмешкой спросил Грегорис.

— Дита.

— Прекрасно. Поставите ли на кого?

— Да, на девчонку и поставлю. Скажем, тридцать марок.

— Вот как? — Грегорис сразу принял деньги. — Рассчитываете, что она победит?

— Нет, это плата за хорошее развлечение, так что постарайся с противником.

— Всенепременно, — Грегорис поклонился и кивнул своему помощнику, который сразу забрал клетку и унёс её к остальным.

Ларс сделал ещё несколько ставок на знакомых, и мужчины встали в общую толпу зрителей, выбрав для себя места в первом ряду. Все перед ними расступались. Даже вампиры не смели перечить старшему гулю.

Носферату отправился осматривать животных и инструктировать своих помощников. Зверей поделили по виду и силе. Первыми на арену выпустили птичьих: молодые гули, птички меньше десяти кило весом, потом покрупнее и так далее. Бои на выбывание. Победившему в первой схватке предоставлялся шанс погибнуть в следующей. Проигравшее, но недобитое зверьё возвращалась хозяину, чтобы иметь шанс показать себя через месяц, а победителю – и деньги, и слава.

Грегорис, оставив следить за боем своего слугу, подошёл к клетке, что принёс Анжело и, открыв её, развернул мешок. На него уставились два голубых глаза. На грязном, заплаканом лице они выглядели особенно ярко.

— Носферату, — прошипела девушка и спрятала голову в коленях.

— А ты гуль? — удивился Грегорис.

— Да, я гуль и этим идиотам серьёзно попадёт за то, что они забрали меня из капеллы.

— И чей ты гуль? — Грегорис не хотел иметь неприятности из-за слуг Вильгельма.

— Карла Шректа! — громко ответила Дита.

— А поточнее? Кто это?

— Это Юстициар, болван!

— Впервые слышу это имя, деточка. И за твой мерзкий язычок я подберу тебе хорошего противника.

— Я не буду драться! — снова закричала она. — И тебе лучше отпустить меня или ты сильно пожалеешь, уродец!

Носферату рыкнул на неё и, захлопнув клетку, пошёл проверять псов. Девушка не унималась, продолжая ругаться и поливать его грязью, и Грегорис понял, почему она была запрятана в мешок – так меньше шума от беспокойной девицы. Кто такой Карл и чей он Юстициар, Носферату решил узнать позже у своего Сира. Информацию о Внутреннем Круге получали не все Новообращённые, хотя бы потому, что иметь честь пересечься с Юстициаром выпадала не всякому.

Собак было много: почти с десяток старых натренированных гулей. Красавец Азиат, породы Тоса-ину[1], принадлежащий Робину, победитель последних боёв и по-настоящему кровожадное животное, такое же, как и его хозяин. Ещё несколько псов-вампиров, появляющихся регулярно, и несколько новичков, но то же слишком крупных, чтобы пускать против крошечной девчонки. А в этом мешке девочка выглядела крошечной. Выбор Носферату остановился на молодом бульдоге. Пёс имел рост полтора фута в холке, в боях ранее не участвовал и хозяин, Свен, гуль Изабеллы, сказал, что пёс начал пить вите всего пару месяцев назад. Обычная бойцовая собачка, если натренирована хорошо, то девочку погрызёт, поцарапает, но прикончить не сможет.

Вписав пса в список, Грегорис вернулся к боям.

Ожидаемо, петух Давидова оказался победителем. Правда, зверюга лишилась последних намёков на гребешок и хвост, но с гордостью топталась по остаткам противника и победно кудахтала. Гуль-букмекер раздавал победителям деньги и принимал новые ставки. Грегорис написал на доске следующих бойцов, и зал загудел в ожидании предстоящего представления. Диту и пёсика Свена Грегорис поставил почти в самом начале, чтобы Анжело порадовать и чтобы побыстрее закончить с этой глупостью и смотреть настоящие бои.

Пока слуга пытался достать девочку из клетки, она визжала, царапалась и кусалась. Пришлось снова засунуть её в мешок. В таком виде её и притащили на арену. Напротив стоял Свен и удерживал пса на коротком поводке. Собака явно была полна энергии и желания подраться. Животное поскуливало, с трудом сидя на месте, и царапало пол. Когда с девчонки сняли мешок, девица забилась в угол, осматриваясь по сторонам. Свен удивлённо глянул на Грегориса.

— Это что за шутки? — спросил гуль.

— Науськивай пса, — указал Носферату.

— Я на такое не подписывайся.

— Науськивай или оплатишь неустойку!

Свен ещё раз глянул на девушку и с неохотой снял с пса поводок, цепляя его за ошейник крюком. Собака на человека идти не хотела, но хозяин дал ей приказ. Пёс завёлся. Стал гавкать, рваться, пока мужчина держал его на крюке. Публика зверя поддерживала громким улюлюканьем и свистами. Когда собака стала брызгать слюной, Свен убрал крюк. Дита поднялась и выставила перед собой руки, собираясь хотя бы остановить животное. Пёс побежал на девушку, и она резко шагнула вперёд, поднимая руки над собой. Животное в неуверенности замерло, поднимая хвост и уши. Дита прыгнула на месте, крича на пса, и он отпрыгнул в сторону, снова заливаясь лаем, но уже более испуганным. Девушка снова прыгнула к нему, расправляя юбку и крича. Пёс поджал голову и, скуля, побежал к хозяину. Публика заливалась смехом, обзывая Свена и его четвероногого щенка. Гуль Изабеллы поругался и, забрав собаку, выбрался из ямы. Дита показала неприличный жест Анжело. Тот глянул на Грегориса, и распорядитель боёв кивнул, уходя за следующей собакой.