Зеркала (СИ)

А потом пришлось встать (Маша, испуганная, помогла на стон сквозь зубы) и, тяжело подняв руку, сбросить с подоконника какую-то стекляшку — может, вазу. «Тихо! Чапай думать будет!» Звон разбитого стекла был таким громким, что драка прекратилась. Она затряслась от странного состояния, близкого к истерике. Дерущиеся замерли, глядя на неё. Взяла себя в руки. Успокоила дыхание.

— Леонтий, — сонно сказала она. — Иди сюда. Мне нужно стоять, а без поддержки…

Плохо различимая фигура надвинулась на неё.

Одновременно она услышала утробные звуки. Тошнило того дурака. Что ж, его точно не предупредили о некоторых особенностях гадания с зеркалами, а он решил, что она устраивает магический выпендрёж-шоу по-чёрному. Не ожидал кровушки-то…

В момент, когда Леонтий взял её за руку и она почувствовала его жёсткую, но надёжную ладонь, Кира закрыла глаза — выход из реальности начался очень медленно и почему-то очень болезненно. И нырнула она в него, как в обморок. Непривычно долгий. И выходила вяло, не сразу соображая, где она и кто рядом.

— Ручку.

Шаги к ней. Глаза тяжело открывать: горячо саднящая кровь, как её ни стирала со лба, всё ползла из царапин — вперемешку со слезами. В пальцы сунули тонкий предмет. Не отпуская руки Леонтия, Кира шагнула к подоконнику, положила ручку, вынула листочек с вопросом, снова взяла ручку и начала писать. Слишком много действий, потому что работала одной рукой. Но ладони Леонтия отпускать не хотелось. И не только потому, что он мог снова кинуться защищать её, но и потому, что с ним было спокойней, надёжней. Окровавленный листок с ответом отдала одному из двоих.

Тот быстро расправил его, прочитал и велел:

— Выметайтесь — все трое! Кира…

— Что?

— Предупреждаю. Не прячься. Кроме подружки, у тебя ещё родные есть.

— Спасибо за совет, — безразлично сказала она, почувствовав, как на угрозу дёрнулась рука мужчины в её ладони. — Леонтий, идём.

— Кира, как же ты с таким лицом выйдешь?.. — плачуще проговорила Маша.

— Возьми полотенце, — раздражённо сказал один из двоих.

— Пусть умоется, — тихо предложил второй. — Сегодня что-то сильно… Ещё кто-нибудь обратит внимание.

— Идите в ванную комнату!

— Дурак, да? — всё так же бесстрастно сказала Кира. — Там же зеркало…

В конце концов, Маша сбегала в ванную комнату, вынесла оттуда тазик с водой и полотенца. Леонтий снова хотел освободиться от хватки Киры, но та, только почувствовав его движение, немедленно сжала его ладонь так, что он послушался. Так и сидела на стуле, пока Маша отмывала ей лицо, а потом залепляла царапины на лице и бинтовала порезы на руках всем, что нашлось в аптечке квартиры, а потом ещё располосованные рукава джемпера приматывала, чтобы одеться можно было, чтобы не висели зря.

Затем отмытое лицо наполовину закрыли тем же шейным платкам и помогли Кире спуститься к машине. На этот раз она села на заднее сиденье, вместе с нею — Маша.

— Куда? — хмуро спросил Леонтий.

— Не знаю. — Кира стащила платок с глаз и устало посмотрела в окно.

— Давайте ко мне, — слабо предложила Маша, с трудом удерживаясь от слёз.

— Ты где живёшь?

— В другом районе города.

Некоторое время Леонтий размышлял, а потом повернулся к женщинам, сидевшим обнявшись. Посмотрев на них заплывающим глазом (Кира про себя слабо застонала: всё-таки влез в драку до отметины!), мужчина сказал:

— Машу — домой. И тебя — домой.

Только было Кира хотела спросить, что значит: «И тебя — домой», как Маша назвала свой адрес, и машина тронулась с места. Доехали, несмотря на пробки, быстро. Леонтий вышел проводить Машу до квартиры, а вернувшись, удивлённо сказал:

— У неё и дочка есть.

— Есть, — эхом откликнулась Кира. Без сидящей рядом Маши ей становилось холодно, хотя в машине печка грела хорошо.

Кажется, Леонтий хотел ещё что-то сказать, но промолчал. Только велел выйти из машины и пересесть к нему. До посёлка так и доехали — Кира чуть не спала, положив голову на его плечо. Он её хотел вынуть из машины, но девушка пробормотала, что сама выйдет. Опираясь на его руку, она прошла до крыльца и начала заваливаться на гладком, подметённом полу при входе.

— Держись, — сердито говорил Леонтий. — Ну! Держись! Мы ещё с тобой счас поговорить должны. Ты как? Можешь ещё говорить-то?

Ей хотелось и смеяться: он говорит — держись, а сам её тоже держит из изо всех сил. И хотелось плакать от слабости. И злиться — только последнее не очень получалось. Сил не хватало.

Они вошли — и попали.

— Леонтий, я тебе что сказал?! — разъярённо спросил Тим, быстро шагая им навстречу. — Я тебя как человека просил, а ты… Где вы были? — ровно, потому что кое-что разглядел, спросил он. — Где вы были… — уже шёпотом выговорил он, берясь за плечи Киры и всматриваясь в её лицо.

— Всё нормально…

Вот только холодней становится — хотела добавить она жалобно. Но Леонтий встряхнул её и поднял на руки.

— Отнесу её на этаж, — мрачно сказал он. — Тётю Соню бы позвать, да ведь как бы у бабульки инфаркта не было.

— Сами, — сказал над головой Киры Тим.

Она уже не видела, как братья переглянулись, но почувствовала, как её плавно понесли. По лестнице поднимались (в то и дело ускользающей реальности понимала Кира) так: впереди Леонтий с нею на руках, сзади — Тим, который быстро говорил с кем-то по мобильному телефону. Кир слышала только обрывки разговора.

— Да. Всё, что нужно для перевязки… Инъекции? Неплохо бы восстанавливающие или что там ещё бывает при потере крови… ну да — витамины какие-нибудь, глюкозу… Нет, прямо сейчас. Встречу.

Порезанные на неровные полосы, рукава джемпера, заскорузлые от засыхающей крови, пришлось срезать полностью. Потом Тим стянул с девушки остатки джемпера. Она равнодушно проследила, как вещь упала неподалёку от кровати. Потом Леонтий принялся разматывать бинты на её руках, а Тим куда-то исчез.

— Леонтий…

— Ну?

— Прости, что втравила во всё это.

— Молчи, дурёха. Тебе говорить нельзя. Сейчас врач придёт — Тимыч побежал встречать. Врач хороший, здесь живёт. Он тебя быстро на ноги поставит.

Врач, высокий темноволосый мужчина, и в самом деле оказался хороший. Он, не спрашивая лишнего, быстро обработал лицо и руки Киры, которая сидела на кровати из последних сил. Но после нескольких уколов ей стало легче. Она лучше начала осознавать, где находится и кто рядом с нею.

— Ты меня слышишь? — спросил Тим и помахал перед её лицом ладонью.

— Слышу…

— Это Дмитрий. Врач. Наш, поселковый. То есть здесь живёт. Он человек умный. Давай рассказывай. Что у тебя происходит. Покумекаем — может, придумаем, как быть.

Он сказал это так решительно. Кира вгляделась в Дмитрия. Очень спокойный — профессионально? Успел заклеить и Леонтия — тот стоял с самой настоящей бандитской мордой, украшенной двумя крестиками из лейкопластыря.

Говорить при чужом? Она даже Тиму боится говорить — не то что…

— Кира, ты меня слышишь? Расскажи нам про эту твою спектрофобию.

— Вам придётся принять на веру некоторые вещи, — прошептала она. Её усадили, уложив под спину подушки. — У меня нет спектрофобии. Мне пришлось её придумать, чтобы никто не удивлялся, что я шарахаюсь от зеркал. Я их боюсь, но это другое.

И рассказала — по необходимости коротко.

В выпускном классе она гадала с одноклассницами на Рождество. Собрались весёлой компанией у одной из самых гостеприимных. Гадали, естественно, с зеркалами. Было много шуток, смеха и затаённого дыхания, когда казалось, что всё-таки получается что-то странное. Договорились, что потом, ближе к концу января, расскажут друг другу, что сбылось, а что — нет. Вышло так, что самый интересный результат оказался у Киры. Она увидела ситуацию, которая скоро сбылась. Ничего особенного: кто о чём мечтает, тот и получает желаемое. Она познакомилась с человеком, который был немного старше. Мельком увидела его в зеркале.

Потом всё забылось. Но знакомство с этим человеком переросло в нечто большее. И Кира решила повторить гадание на зеркале. Ей хотелось знать точно, сможет ли она быть рядом с ним навсегда. Мечты… В зеркале она увидела его с другой. И первой ушла от него — без обид, без разборок. Потом были ещё попытки сделать свою жизнь и определённей, и удачней, зная наперёд некоторые, как думалось, важные моменты.