В поисках человечности (СИ)

— Роман уже пытался. Пётр сказал ему больше меня не трогать!

— Я – старший гуль Берлина, Пётр подчиняется мне. И если я скажу ему, чтобы ты мыла мою лошадь, то ты будешь это делать. Если я скажу, чтобы ты спала со мной, то ты тоже будешь это делать. Тебе ясно?

— Я для тебя ничего не буду делать. — Дита смотрела на его гнев с призрением.

Анжело поднялся, и Дита вжалась в скамейку, поняв, что перегнула палку. Мужчина легко выдернул её из-за стола. Дита стала визжать, но Анжело оказался на много ловчее Романа, и девушка лишь пискнула, как ей зажали рот. Через мгновение она оказалась у стойл с лошадьми, и Анжело бросил её под ноги кобылки. К ним выбежал Роман. Вид у гуля был заспанный, видно, инцидент вытащил его из постели.

— Анжело, хозяин просил передать вам, что девушку калечить нельзя. Она – гуль Карла Шректа.

— Мне плевать на твоего хозяина. Эта девчонка мою лошадь помоями облила.

— Так это она была? В любом случае, вашу лошадь уже вымыли, теперь она лучшем состоянии.

— Ну и глупцы! Я же сказал, что найду виновного. Где твои розги? — Анжело наступил девушке на подол платья, не позволяя ей подняться или сбежать.

Роман почесал затылок. Розги он не взял, но у него с собой была трёххвостая плеть. Он вытащил её из-за пояса и протянул Анжело. Тот сразу с размаху ударил девушку по лицу.

— О нет, только не лицо! — Воскликнул Роман, — клиенты будут не довольны!

Но Анжело проигнорировал его. Дита пыталась закрыться, но тот словно не смотрел, куда шли удары. Размахнувшись, он снова ударил по открытым рукам и шее. Бил он от души, не сдерживая силы и своих сверхспособностей, вкладывая всю свою злость и навыки вампирской крови. Плеть раздирала кожу, прорезала мясо, оставляя глубокие раны почти до костей. После шестого удара девушка прекратила кричать, потеряв сознание. Роман выскочил перед рассерженным гулем:

— Хозяин будет очень недоволен. Господин, прошу вас. Гнев господ падёт и на вас.

Анжело со свистом выдохнул и бросил плеть на землю.

— Передай ей, что, если ещё раз выкинет что-то подобное, то я её убью.

Переступив через неподвижное тело, Анжело запрыгнул на лошадь и покинул капеллу. Роман с испуганным лицом опустился над изуродованной девушкой. На какой-то момент ему показалось, что она мертва, и хозяин теперь убьёт его за то, что не уследил. Но девушка пришла в себя и, поскуливая, стала залечиваться. Её раны пропали быстро и бесследно, и Роман, с трудом переводя дух, помог ей подняться и проводил в спальни стада.

— Послушай, Анжело лучше не донимай, — сказал он примирительным тоном, пытаясь успокоить самого себя.

— Не лезь в мои дела.

— Это и мои дела тоже. Если он тебя угробит, меня хозяин расчленит. Так что сделай одолжение, веди себя прилично.

(Шарлоттенбург, Straße von Spandau 22, Большая оранжерея. 12 мая 1808 год. Ночь). Среда. (Вильгельм)

Вильгельм, получив сообщение от Петра, перечитал его раз пять, прежде, чем понял. Рассвет был слишком близок, и он не мог сосредоточиться, читая о бестолковости Тремера, не способного унять новоприбывшую девчонку в общественном стаде, о безмозглости своего слуги и отчаянности малолетней принцессы. Пётр требовал, чтобы гуль Вильгельма более не нападал на девушку. Он именно требовал, отчего Вильгельму это письмо было неприятно. Связавшись с Анжело мысленно, он отдал лишь один короткий приказ – девчонку в Тремерской капелле не трогать.

Он не был уверен, что послание получено, так как почти сразу уснул.

Пробудившись чуть позже, Сенешаль первым делом мысленно связался со своим главным гулем.

— Анжело, ты получил моё вчерашнее послание утром?

— Простите, хозяин, но нет, не получил.

— Мне Пётр сообщил, что вчера вы поругались с девочкой Карла Шректа. Для Тремеров она очень важна, а проблемы с Карлом нам не нужны, так что больше никаких побоев.

— Да, хозяин. Простите, что побеспокоил вас.

— Но не мешало бы с ней что-то сделать. Непослушный скот принесёт нам много проблем. Поговори с Петром о возможности посадить её в клетку.

— Да, господин, непременно.

====== Глава 3. Чужой город. Часть 03. Цена неподчинения ======

Беты (редакторы): Rioko Rain

(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 13 мая 1808 год) Четверг. (Амалия)

Диту вновь разбудила Марис. От голода кружилась голова, но теперь у неё был жетончик. Одежды чистой почти не осталось и, надев какой-то халат, Дита направилась в столовую. От похлёбки легче не стало. Вкус у неё был отвратный, и особой сытости он не принёс, а добавки ей не дали.

Сегодня ей нужно было обслуживать столы в зале, но одна только мысль о встречи с Анжело вызывала у неё панику. Старший гуль оказался невероятно жесток, помешан на контроле и слишком самоуверен. Он действительно вполне мог убить её. Просто так, чтобы показать другим, что с ним связываться не стоит. Как бы ей ни хотелось ответить ему за вчерашнее избиение, она решила придержать коней и дать гулю остыть.

В халате её в зал не пустили. Роман с мешками под глазами принёс ей красивое платье, правда, на пару размеров больше. Затянул сильно шнуровку и заколол булавками талию. Скептически поморщившись, он махнул на её внешний вид рукой.

— Умоляю, только без глупостей! — Взмолился он перед тем, как выпустить её в зал. — Вчера пришлось сообщить о случившемся Петру. Он был очень недоволен, и тобой тоже. Умоляю, девочка, прояви благоразумие.

— Иди, поспи, Роман, — отмахнулась от него Дита.

— Поспишь тут с тобой. Угораздило же Джетта сдать тебя Тремерам. Если бы на тебя гипноз действовал, привели бы твои вздорные мыслишки в порядок, а так, возись с непослушной инфантой…

От одного имени пирата у Диты всё сжалось внутри. Она безумно скучала, и с каждым днём разлука становилась всё болезненнее. Джетт сказал приходить ей раз в месяц, но прошло всего три дня, но ей уже казалось, что она не может более без него жить.

Анжело появился только к девяти. Дита к тому времени набегалась с другими клиентами и успела украсть пару горбушек хлеба. Еда подняла настроение, а несколько шерфов[1], что оставили смертные на столе, дали надежду, что она всё же сможет заработать себе на еду. Когда-нибудь.

Анжело был один, и Дита не спешила подходить к его столу. Лишь когда он повернулся к девушке, стоящей за стойкой рядом с Мартом и подозвал, она подошла, остановившись на безопасном расстоянии.

— Любопытно, — произнёс он, рассматривая её с призрением, — и следа не осталось.

— Заказывай, — грубо прервала его размышления Дита.

— Ужин для гулей и вина. — Анжело сразу отвернулся от неё, углубляясь в свои записи.

Дита передала заказ на кухню и принесла ему бутылку и кружку.

— Наливай. — Приказал гуль, не поднимая взгляда.

Дита с трудом выковыряла пробку и стала наполнять его бокал. Кто-то из подвыпивших посетителей прошёл за её спиной и толкнул под локоть. Бутыль немного дрогнула, расплёскивая вино на стол. Анжело ловко подхватил свои бумажки, не давая вину испачкать их.

— Какого чёрта, — прорычал он на девушку.

— Это случайность, правда, — Дите не хотелось, чтобы он снова избил её.

Но Анжело не слишком волновало, чего ей хотелось. Он поднялся и схватил её за подбородок, притягивая к пропахшему жиром столу.

— Вылизывай!

Он почти вдавил её нос в доски и, хотя девушка упиралась руками, он легко держал её. Подчиняться она не собиралась, а уж тем более унижаться ради него. Через какое-то время Анжело понял, что она лишь дёргается, сопротивляясь, и, подняв её голову, он сжал её скулы, сдавливая челюсть.

Дита не могла даже сказать ничего от боли, а уж кричать в таком положении было ещё тяжелее. Она тихо попискивала, а потом Анжело, не сдержав свои силы, сломал ей кость. Дита потеряла сознание и сползла на пол. Словно забыв о ней, гуль вернулся к своим записям. Именно в этот момент с ним связался хозяин, и, пообещав ему решить проблему с девушкой, Анжело посмотрел на валяющееся тело.