Малой кровью

от, который слева, более высокий. «Понял…» — пробормотал второй — коротенький и толстый, — подкручивая барабаны настройки. Самописец застрекотал громче, из него полезла длинная бумажная лента. «Поехали», — сказал высокий. Коротышка кивнул, пробормотал почему-то по-русски: «Ну, мертвая…» — и долбанул кулаком по большой красной квадратной кнопке на пульте. Второй подбросил в воздух большую белую таблетку. Оба тут же присели на корточки и закрыли головы руками. Между шуршащими цилиндрами открылась дверца, и из нее вылетел золотой дракон! Он схватил на лету таблетку и пронесся через весь зал, оставляя за собой медленно тающие разноцветные шарики с буквами: «А», «В2 », «В6 », «В12 », «С», «Р», «Н»… Дракон исчез в темной амбразуре под потолком, а исследователи, вздохнув в унисон, уселись на своих табуретках. «Дальше, — сказал высокий. — Альфа девять, гамма пятьдесят шесть». Коротышка, кряхтя, провернул барабаны, потом ударил по кнопке. Все повторилось, разве что шариков-драже стало немного больше. «Что-то мы упускаем…» — пробормотал высокий, выбираясь из-под стола. «Давай попробуем пирожок, — сказал коротышка. — С черникой. В ней прорва каротина». Высокий почесал лоб. «Ну давай… — как-то неуверенно согласился он. — Альфа двенадцать, гамма шестьдесят три». «Поехали!» — заорал коротышка, врезав по кнопке локтем. Высокий подбросил пирожок, и вырвавшийся из дверцы дракон схватил его широко раскрытой пастью, проглотил — и захохотал. Пролетая над сеткой, он уронил в нее большое фигурное яйцо, похожее на те, что выходили из-под рук Фаберже, и тут же сквозь ячейки сетки снизу полезли десятки маленьких сияющих дракончиков…

Юлька проснулась, когда солнечный зайчик залез ей в нос, ей очень захотелось чихнуть, но не чихнулось, а просто заперло дыхание. Было тревожно, хотелось куда-то бежать; сердце неприятно, по-птичьи, трепыхалось. Разве в чернике есть каротин? — подумалось ей вдруг. Она сосредоточилась на этом чертовом каротине и не заметила, как снова уснула — но на этот раз не глубоко и не надолго, ощущая именно тот замечательный факт, что спит. И скоро, пожелав проснуться, она проснулась.

Кровать была широкая, но слишком мягкая, а то и дряблая, и Юлька чувствовала себя совершенно разбитой. Затекли руки, ноги, правый бок и даже щека. Несколько минут, пока кровообращение не пришло в норму, Юлька лежала, потягиваясь и разминая непослушное тело — и рассматривая комнату, где ей пришлось прервать бег.

Симпатичный номер. Она уже привыкла к тому, что в Америке все удобное и одинаковое, удобно-одинаковое, одинаково-удобное… Здесь было иначе: высокая, очень длинная и очень узкая, как троллейбус, комната с огромным окном во всю длинную левую стену; за окном шла галерея, или балкон, или как-то еще называется — в общем, что-то, куда, по идее, можно было бы выйти при наличии двери; но двери не было. Над окном свистел кондиционер, светлые шторы полураздвинуты, одежда валялась на полу, и чехол с винтовкой криво стоял в углу. За белой скользящей дверью, закрытой не до