СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ

У меня не было оснований считать, что как только я найду Землю, я пойму, какой порок заключается в аксиомах Плана Селдона, но я был в отчаянии и не мог придумать ничего другого… Ну и, может быть, меня подталкивало желание Дэнила получить солярийского ребенка.

Как бы то ни было, мы в конце концов добрались до Земли, а потом и до Луны, здесь Блисс уловила разум Дэнила, который он, умышленно, конечно, направил к ней. Она описала этот разум как не вполне человеческий, но и не совсем разум робота.

Это предположение подтвердилось, поскольку разум Дэнила далеко превосходит разумы роботов когда-либо созданных, и не воспринимается как разум робота. Однако и как человеческий он не ощущался. И Пелорат сказал, что это "что-то новое". Это выражение как будто освободило во мне спусковой механизм, возникли новые мысли.

Подобно тому, как когда-то Дэнил и его коллега увидели Четвертый Закон Роботехники, оказавшийся более фундаментальным, чем три остальные, я неожиданно увидел третью базовую аксиому, более фундаментальную, чем две другие. Настолько фундаментальную, что никто никогда не думал о ней.

Вот она. Две первые аксиомы оперируют с людьми и основаны на том, что люди являются единственным разумным видом в Галактике, и только они влияют на развитие общества и истории. То есть несформулированная аксиома заключается в том, что в Галактике есть только один разумный вид — Ноmо Sарiеns. Если бы нашлось что-то новое — другой разумный вид, психоистория не смогла бы описать поведение этого вида и План Селдона не имел бы смысла. Это понятно?

От глубокого желания быть понятым Тревиц весь дрожал.

— Понятно? — повторил он.

— Да, я понимаю,- сказал Пелорат, — но как адвокат дьявола, старина…

— Продолжайте, Янов.

— Ведь люди действительно единственные разумные существа в Галактике.

— Роботы? — спросила Блисс. — Гея?

— Со времени существования космитов, — нерешительно сказал Пелорат, — роботы не играли существенной роли в Галактике. Гея до недавнего времени тоже. Роботы созданы людьми, Гея создана роботами; и те и другие подчиняются Трем Законам и не могут не подчиняться воле человека. Несмотря на двадцатитысячелетние усилия Дэнила и долгое развитие Геи, одно слово человека — Тревица — может положить конец этим усилиям и этому развитию. Значит, человечество — единственный значимый вид разумных существ в Галактике, и законы психоистории применимы.

— Единственный разумный вид в Галактике, — медленно повторил Тревиц. — Согласен. И мы так часто говорим о Галактике, что не способны понять, что этого мало. Галактика — это еще не вся Вселенная, есть и другие галактики.

Пелорат и Блисс беспокойно переглянулись, Дэнил слушал бесстрастно, а его рука медленно гладила волосы Фоллом.

— Дальше, — сказал Тревиц, — рядом с нашей Галактикой находятся Магеллановы Облака, туда еще ни разу не проникал человеческий корабль. За ними есть другие малые галактики, а за ними не так уж далеко расположена гигантская Галактика Андромеда, превосходящая нашу. Еще дальше есть миллиарды галактик.

В нашей Галактике лишь один разумный вид, построивший технологическую цивилизацию, но что нам известно о других галактиках? Возможно, наша нетипична. А, возможно, в некоторых других, или даже во всех, развились конкурирующие разумные виды, которые борются друг с другом. И мы о них ничего не знаем.

Может быть, они заняты своей борьбой, но что если в одной из галактик один вид обретет преимущество над другими и у него появится время, чтобы подумать о проникновении в другие галактики?

В гиперпространственном отношении Вселенная, как и отдельная Галактика, является точкой. Мы пока не посещали другие галактики и никто из других галактик не посещал нас, но это положение может когда-нибудь измениться. И если завоеватели нагрянут, они, конечно, найдут способы столкнуть людей друг с другом. Мы так долго дрались друг с другом, что привыкли к ссорам.

Если завоеватель найдет нас разобщенными, он быстро подчинит и уничтожит нас всех.

Единственной реальной защитой нам может стать создание Галаксии, ее нельзя поссорить саму с собой и она сможет отразить завоевателей с максимальной силой.

— Вы нарисовали страшную картину, — сказала Блисс. — Успеем ли мы построить Галаксию?

Тревиц посмотрел вверх, как бы проникая сквозь толстый слой лунной скалы, словно видя эти дальние галактики, медленно движущиеся в невообразимых просторах космоса.

— За всю историю человечества, — сказал он, — другой разум не сталкивался с нами, насколько известно. Если это положение продержится еще несколько веков — может быть, не больше одной десятитысячной того времени, которое существует цивилизация мы будем в безопасности. — И неожиданно Тревиц почувствовал вспышку тревоги, которую он постарался проигнорировать, сказав: — В конце концов, враг пока далеко.

Произнося эти слова, он все еще смотрел вверх и не заметил, что задумчивый взгляд Фоллом, взгляд бесполый, трансдуктивный непостижимо странный, остановился на нем.

КОНЕЦ