Крысиные Короли Годо (СИ)

Вспоминал, как очнулся на незнакомой планете, в окружении существ, ранее им никогда не виданных. Как пытался выжить в чужом мире, как упорно и долго искал возможность покинуть родину своего новоиспеченного друга — Ар" рахха.

Его память надолго унесла его в первые дни обучения в Звездной Академии, потом почему-то "перескочила" сразу на День Патруля, потом, сразу, без какого-либо интервала — на Кромос….

Александр попытался вспомнить подробности того, как они с Ар" раххом спасались от ловцов "галактических Иуд", но эту "картинку" почему-то все время заслоняла другая…

Ташша, Замок Правителя, невероятно истощенная Маяла с измученным Сашкой на руках….

"Отмороженный" почувствовал, как из его глаз истекает влага, и слезы одна за другой катятся по его щекам.

"А вот интересно, если бы я знал, что мое симбиотство и миссия на Шаа закончится именно так — в карцере космического "столыпина", — думал Александр, по-прежнему не размыкая век. — "Повел бы я себя там иначе, стал бы предпринимать все возможное и невозможное, чтобы спасти Маялу и маленького Александра"?

"Да"! — ответил он сам себе после долгого и мучительного внутреннего диалога с самим собой.

"Но тогда почему я здесь"? — вновь задал он самому себе вопрос.

"Наверное, это судьба", — ответил ему его же внутренний голос. — "Ты совершил много преступлений, убил много людей, в том числе и абсолютно ни в чём не виновных. Жителей, которые ответили тебе что-то "не так", солдат, которые просто выполняли отданные им приказы. Наверное, пришло тебе время понести наказание на то зло, которое ты принес в этот мир. Тюрьма и каменоломня — не самое страшное из возможных наказаний".

"Есть страшнее? Например, смерть"?

"Нет, только не для тебя! Смерть для тебя — это не наказание, это избавление от страданий. Ты, как никто другой, знаешь, что смерть — это только переход из одного состояния бытия в другое".

"Тогда — что? И — кто ты? Ты — еще один кусочек души Ташши?"

"Нет. Ташши в твоей душе больше нет. Называй меня, как хочешь…. Совесть, внутренний голос, интуиция. Я — это ты, а ты — это я. Если хочешь, можешь называть меня голосом твоей души! Мы с тобой — единое неразделимое целое".

"М-да…. Значит, я теперь опять что-то типа шизофреника? Я один, но в то же время меня как бы двое. Хотелось бы удивиться, а не получается. Хотя…. Если хорошо подумать, двое — это не так уж и плохо. Намного хуже было бы, если "нас" было бы больше.

Например, трое. Или четверо…."

Сашка попытался улыбнуться…. Не смог.

"Значит, я, то есть мой внутренний голос, думает, что каменоломня — это справедливое воздаяние за те убийства, которые я совершил?

Ну, что же…. Будем условно считать, что мне зачем-то понадобился опыт заключенного. И все это — что-то вроде очередного испытания.

Вроде как игра.

На выживание…."

Сашка не заметил, как уснул.

Проснулся он от того, что ему захотелось в туалет.

И хотя пищи в его желудке за последние дни побывало очень мало, тонкий и толстый кишечник работал исправно, гнал "к выходу" всё, что скопилось в его организме ранее.

Сашка встал, подобрал куртку, прихватив "воду", двинулся в сторону темного провала "очка"…

….Ворочаясь на металлическом полу, он неожиданно обратил внимание, что внизу двери имеются ряд тонких вертикально расположенных щелей, устроенных, очевидно, для вентиляции.

Сашка без раздумий "перекочевал" поближе к двери.

Из щелей явственно тянуло прохладным воздухом коридора…. Дышать землянину стало чуточку полегче.

…Потянулись бесконечные часы, медленно и неохотно слипавшиеся в такие же бесконечные сутки.

Заречнева мучили жара, голод и жажда.

За время пребывания в штрафном изоляторе пищу ему не давали ни разу.

С грызущей болью в желудке Александр постепенно свыкся, чтобы не усугублять страдания он разными мысленными уловками стремился отвлечь свое внимание от еды.

Как правило, это удавалось.

Хуже было с жарой и жаждой.

Воду заключенному давали всего дважды в сутки, причем всякий раз — почему-то в новой пластиковой таре.

Иногда это была обычная пресная вода, но время от времени те, кто поместил его в карцер, зачем-то добавляли в воду соль, или что-то еще, что придавало ей вкус морской воды.

А, может, это и была обычная морская вода.

Сашке приходилось очень тяжело. Однако он помнил, что человек без пищи может выдержать месяц, а без воды может протянуть примерно две недели…. Сколько времени ему предстоит находиться в карцере, он не знал и поэтому, как мог, влагу экономил.

Однако получалось не всегда — изобретательные на издевательства вертухаи давали ему морскую воду вместо пресной иногда несколько дней кряду.

Поразмыслив и все основательно взвесив, Александр все же принял непростое для себя решение. Он начал пить…. собственную мочу — в дни, когда ему давали только соленую воду.

Собирал в пустые бутылки желтоватую, остро пахнущую аммиаком жидкость, закрывал глаза, заставлял себя сделать несколько глотков….

Его мучения закончились примерно через две недели — такой срок потребовался кораблю для того, чтобы достичь орбиты одной из планет внешней "мамы" — так здесь, в системе Торос неофициально именовали планеты-гиганты.

Землянин спал, когда судно, перевозившее заключенных, совершало маневры замедления и торможения; он проснулся только тогда, когда по металлическим коридорам космической тюрьмы загрохотали тяжелые ботинки охраны, выводившей заключенных к шатлам.

За Александром пришли одним из последних.

Сашка, потерявший почти все свои силы, на приказание немедленно подняться и следовать за ними сделал несколько судорожных движений, после сего рухнул на пол как подкошенный.

Воины довольно усмехнулись, пригласили кого-то из коридора. В карцер протиснулись четверо осужденных, они легко подняли обезвоженное тело Заречнева, быстро понесли его в шлюзовую камеру….

В шатле Александра кто-то из его недобровольных помощников небрежно пристегнул к сиденью. Землянин обмяк, повис на ремнях, мешая тем, кто двигался мимо него.

К его несчастью, этим "кем-то" оказался богомол — пилот шатла, зачем-то отлучившийся со своего судна и теперь возвращавшийся обратно.

Сквозь полузабытье беспамятства Александр почувствовал в горле острую боль — пилот ухватил за горло заключенного, мешающего ему пройти к кабине. Сашка сквозь полуприкрытые веки заметил многосуставчатый палец насекомого и… улыбнулся.

— Маша! — едва слышно произнесли его уста. Землянин открыл глаза, поднял голову, чтобы посмотреть на жука, который сжимал его шею.

Это была не Маша. Однако богомол увидел улыбку на его лице, как показалось Александру, весьма удивился такой реакции на себя, любимого. Он перестал ломать Сашке шею, разжал руку, быстро прошел в кабину.

— Ты чё щеришься, выродок? — откуда-то издалека, словно из тумана донесся до Заречнева чей-то голос. — Друга, что ли встретил?

Александр отрицательно покачал головой.

— А что тогда улыбаешься? Я за свою жизнь не видел ни одного человека, который бы радовался встрече с богомолом. Ни одного! Ты — первый! Богомолы — твои друзья?

— Нет! — с трудом просипел Сашка. — Я много времени провел в карцере. Мне показалось, что это человек, моя девушка…. У меня, наверное, помутнение рассудка! Помогите мне пристегнуть этот чертов ремень!

Кто-то из заключенных внял его просьбе.

Александр почувствовал, что ремни натянулись, а его тело обрело вертикальное положение.

И вновь провалился в черноту….

Посадка на планету произошла на удивление мягко. Заключенные, привыкшие уже к сверхжестким маневрам кораблей, пилотируемых жуками, удивленно посматривали друг на друга, но вслух неожиданное "послабление" прокомментировать не отважился никто.