Двойная тень

– Безусловно. Человечество меняется, и, на мой взгляд, в лучшую сторону. И появление псиоников – явное тому доказательство. В конце концов, все мы созданы по образу и подобию нашего Творца.

– Академик-сан, насколько я знаю, в данный момент Сенат рассматривает законопроекты, призванные поставить жизнь и деятельность псиоников под жесткий контроль государства. Как вы к этому относитесь?

– Резко отрицательно. Данный закон коснется не только псиоников, но и всех людей, поскольку один из его пунктов включает «поголовную чипизацию» населения страны. Государство поставило своей основной задачей контроль над поведением людей. И это во многом оправдано. Но не стоит забывать, что, выкорчевывая наиболее талантливых людей из общества, мы не только обедняем себя, но и превращаем самых выдающихся его членов в затравленных, озлобленных существ.

– Ваша точка зрения понятна. Обратимся с тем же вопросом к главе думской комиссии по проблеме псиоников Эмо Ватанабэ. Преподобный Ватанабэ, мы знаем, что наиболее радикально настроенные члены Сената требуют подвергнуть всех псиоников принудительной регрессии. Вне зависимости от рода их занятий. Правда ли это?

На экране появилось очкастое лицо преподобного Ватанабэ.

– Это правда, – кивнул политик.

– По-вашему, это не будет нарушением Конституции?

Ник поднял пульт и выключил телевизор.

– Достали с этими псиониками, – проговорил он. – Как будто нечего больше обсуждать.

– Они опасны, – сказала девушка, дымя сигаретой.

– Не опаснее обычных людей.

– Почему ты не допускаешь, что тайная организация псиоников действительно может существовать?

Ник дернул щекой:

– Теория конспирации. Панацея на все случаи жизни.

– Я читала в газете, что один псионик, убегая от полиции, перепрыгнул через канал Гагарина. А это больше двадцати метров. Сколько еще людей способны на такое?

– Лишь один человек из миллиона способен написать хорошую книгу или снять хороший фильм, – спокойно заметил Ник. – Но почему-то это никого не удивляет.

Девушка стряхнула пепел с сигареты и сказала:

– Может, ты и прав.

Дверь спальни приоткрылась, и в щель просунулась встрепанная голова робота-слуги.

– Босс, к вам гость! – объявил он. – Я сказал, чтобы он подождал в прихожей!

– Скажи, что сегодня я не жду гостей.

– Босс, он настаивает!

Девушка, ничуть не смущаясь своей наготы, повернулась к тумбочке, чтоб стряхнуть пепел с синт-сигареты, и промурлыкала:

– Прогони своего слугу!

Ник посмотрел на робота и сказал:

– Убирайся, Панч!

Робот скрылся. Но спустя полминуты его взлохмаченная голова снова всунулась в приоткрытую дверь.

– Босс, он говорит, что это срочно!

Ник схватил подушку и швырнул в робота. Тот быстро отдернул голову и захлопнул дверь. Затем глухо проворчал из-за двери, уже не рискуя показаться Нику на глаза:

– Это неразумно, босс. Судя по всему, дело серьезное.

– Еще слово, и я засуну тебя в микроволновую печь! – с угрозой проговорил Ник.

– Это будет затруднительно в силу моих размеров, – возразил Панч из-за двери. – К тому же закон запрещает причинять вред роботам-слугам.

– Никакой закон не запретит мне дать тебе хорошего пинка, – сказал Ник.

Панч за дверью обиженно фыркнул.

Ник сел на кровать и посмотрел на девушку. Она улыбнулась.

– Он очень настойчивый для робота. Где ты взял этого прохвоста?

– Выиграл в карты, – ответил Ник.

– И сколько ты поставил против него?

– Тридцать правительственных ассигнаций.

– Он не стоит таких денег. Он дерзкий и непослушный.

– Это правда. Но я к нему привык.

– Спасибо, босс! – произнес из-за двери Панч. – Я тоже вас люблю!

– Убирайся к дьяволу, наглый болван! – рявкнул Ник.

– Я уже служу ему, босс, – отозвался Панч.

Девушка рассмеялась, по ее лицу и обнаженной груди пробежала едва заметная рябь помех.

– Он еще и острослов. – Она приподнялась и поцеловала Ника в плечо: – Ладно уж, иди. Вдруг и впрямь что-нибудь важное.

Ник встал, накинул халат, затем подошел к платежному устройству квартирного мема, достал из кармана халата расчетную карточку и сунул ее в прорезь устройства. Подождал, пока аппарат снимет деньги, вынул карточку и снова сунул ее в карман халата.

Обнаженная девушка на кровати исчезла, словно ее и не было.

– Благодарим вас за то, что воспользовались услугами агентства «Гейша-плюс»! – проворковал нежный женский голос из динамика. – Агентство «Гейша-плюс» предлагает вам незабываемый отдых в компании красивейших…

– У вас видеостабилизатор барахлит, – хмуро произнес Ник.

– Мы обязательно учтем ваши замечания и пожелания!

Ник выключил динамик. Затем повернулся и вышел из крошечной спальни в такую же крошечную гостиную.

– Кажется, вы слишком тесно с ней сблизились, босс, – услышал он голос Панча.

– Откуда тебе знать, что «слишком тесно», а что нет? – сказал Ник, поворачиваясь к роботу. – Ты всего лишь чугунная болванка.

– Я изготовлен из протопласт-стали, босс, – со скромным достоинством возразил Панч. – Это самый современный из синтетических материалов, известных человечеству.

– Это еще не делает тебя человеком.

– Да, но саморазвивающиеся чипы, которые входят в структуру моего…

– Помолчи, Пиноккио, – оборвал Ник. – Как бы ты ни хотел, тебе никогда не стать живым мальчиком.

Панч посмотрел в окно задумчиво-мечтательным взглядом и философски изрек:

– Кто из нас может с точностью сказать, что такое жизнь, босс?

Ник вскинул бровь и насмешливо уточнил:

– Кто, ты говоришь, был твоим прежним хозяином?

– Космодесантник, – ответил Панч. – При перепрограммировании большая часть моей памяти была стерта. Я помню только его имя – капитан Клов.

– Видимо, капитан Клов был большим философом.

– Не помню. Мне кажется, что он был человеком действия [1].

Ник прошел мимо робота-слуги, достал из пакета, лежащего на столе, бутерброд с толстым куском ветчины, откусил и зашагал в прихожую.

На скамейке сидел майор Шатров. Сидел, нахмурившись и засунув руки в карманы черного и влажного, как пасмурная ночь, плаща. Его седые, коротко стриженные волосы были мокрыми от дождя.

– Заправляешься с утра бутербродами? – спросил он, завидев Ника. – Тебе не мешало бы немного похудеть.

– Во мне девяносто килограммов, и далеко не бо́льшая их часть – жир, – сказал Ник.

Майор Шатров окинул фигуру Ника хмурым взглядом. Ник был чуть выше среднего роста, плотный. Резкие черты смуглого лица. Он производил впечатление человека жесткого и решительного, однако синие, почти васильковые, глаза придавали его угрюмому лицу что-то юношеское, по детски-мечтательное, что обманывало мужчин и очаровывало женщин.

– Я тебе звонил, – сказал майор Шатров. – Почему не брал видеофон?

– Готовлю себя к грядущим переменам. В тюремной камере мне никто не позволит пользоваться видеофоном.

Шатров поморщился:

– Не умничай, Ник. Ты убил двух человек. Никто не может избежать служебного расследования после подобного.

– Я сам был ранен в той перестрелке, – напомнил Ник.

– Контужен, – поправил шеф. – Но это еще не делает тебя героем.

– А что делает? – уточнил Ник.

– Вердикт следственной комиссии, снимающий с тебя все обвинения.

– За вердикт! – провозгласил Ник, отсалютовал Шатрову бутербродом и откусил еще кусок.

– Ты нужен мне в районе, Ник, – сказал майор. – Возвращайся на работу. У меня для тебя есть задание.

– Какое? – спросил Ник, швырнул остатки бутерброда в урну и потянулся в карман халата за сигаретами.

– Ты слышал что-нибудь про бизнесмена Ямамото?

– Разумеется.

– Сегодня ночью у него на складе произошло нечто чрезвычайное. Кто-то взломал контейнеры с наноматерией.

Ник на секунду замер, потом уточнил:

– Ямамото занимался контрабандой наноматерии?