Последний владыка

Однако заполненный такими названиями целый мир помешает читателю с легкостью следовать за поворотами сюжета, и для этого нет никаких веских причин. Куда лучше — при условии, что ваш мир населен людьми или во всяком случае существами, разумно похожими на людей, — приобрести привычку создавать имена для какой‑то цели. Например, в самом начале «Властелина Колец» профессор Толкин пытается вызвать у читателя ощущение «домашности». Он заставляет Шир выглядеть очень похожим на английскую сельскую местность, не только включая в детали культуры хоббитов такие повседневные предметы, как зонтики, дверные ручки, визитные карточки и фейерверки (за что можно было бы покритиковать, так как это не что иное, как современные словечки), но также и заставляет названия казаться английскими. Сам «Шир» — древнеанглийское слово, в то время как другие близлежащие места носят названия вроде «Брыль» и «Дольн», а у других — суффиксы, знакомые по английской глубинке. Еще один умный прием, примененный Толкином для благой цели, — это близость многих его названий к эквивалентным им английским понятиям: река Брендидуин (Берендуин) и так далее.

Другие писатели применяют похожие приемы. Некоторые сосредоточиваются на «английском виде» названий, то есть очень многие английские названия двусложны и каждый слог состоит из согласной, следующей за ней гласной и еще одной согласной: Мальтой, Лондон, Картер, Паркер, Харлоу, Уоррен и тому подобные. Айзек Азимов довольно хорошо сочинял такие названия в своей знаменитой трилогии «Основание». Его трилогия — пример создания мира, подсказывающий, что вышеназванные правила верны для научной фантастики не меньше, чем для фэнтези. Азимов вызывает знакомые ощущения «домашности» через такие слепленные топонимы, как Калгон, Тронтор, Дорвин, Хардин и так далее. И вымышленные имена многих персонажей звучат очень знакомо: Хари Селдон, Хобер Мэллоу, Латан Девере.

Если в чем и можно упрекнуть Азимова, так это в том, что он, пожалуй, чересчур ретиво прибегал к такому стилю наименования, поэтому его будущей галактической цивилизации недостает «чуждости».

Так или иначе, в мире должны присутствовать не только некоторые экзотические названия, но и знакомые на вид, вроде Мэллоу или Дола. Но у английских названий мертвяще однообразный вид и звучание, а иногда следует вводить неанглийские элементы, хотя бы для разнообразия. Один беглый взгляд на ближайший атлас Рэнда Макнэлли продемонстрирует огромный диапазон разнообразных названий, предлагаемых нашим родным миром как пример для создателей новых миров. В нем есть не только Лондон, Рим и Париж, но и Теотихуакан, Будапешт, Каир, Алжир, Парамарибо и Балла — Балла. Заметьте, что некоторые из названий заканчиваются на гласную, а другие нет; что они варьируются от односложных до пятисложных и что хоть в некоторых из них есть английская последовательность согласная — гласная — согласная; у других имеются экзотические двойные гласные, называемые дифтонгами, — «аи» в Каире, «ео» и «уа» в Теотихуакане.

Поскольку в данном жанре роман может или, наверное, должен иметь до сотни выдуманных имен и названий, то надо избегать одинаковости вида, звучания и числа слогов. Обратный пример демонстрирует еще один перл издательства «Пауэлл Санфай». В ходе действия унылой героической фэнтези под названием «Меченосцы Вистара» его автор Чарльз Нуэтцель совершает в тонком искусстве измышления имен (названий) практически все ошибки, какие только можно вообразить. Он не только присваивает персонажам — мужчинам имена с женскими окончаниями вроде Ксалла и Торида, но и сами имена у него почти все двусложные: Торис, Илла, Ксалла, Опил, Муда, Рата, Вистар, Тагор, Русис, Вайис, Фада и так далее.

Еще один пример того, как не нужно делать, можно найти в романе Тэда Уайта «Колдунья из Кора» (1966). Уайт берет нас в экскурсионную поездку по своему вымышленному миру, но названия у него звучат угнетающе одинаково: Кар, Канар, Зоминор, Занор, Азанор, Танакор, Шанатор, Вагар. Должны ли столь многие из них оканчиваться на «р»? Однако если быть совершенно справедливым в отношении Уайта, то следует указать, что идентичную ошибку допустил не кто иной, как сам Толкин. Беглый взгляд на карту Средиземья открывает страну за страной с раздражающе схожими на слух названиями: Мордор, Гондор, Рон, Эриадор, Арнор, Линдон — опять‑таки, неужели большая их часть должна оканчиваться на «ор» и «он»? Насколько я могу понять, Толкин действовал, исходя из принципа, что все в его воображенном мире говорят на одном языке или, во всяком случае, говорили на нем, когда назвали страны, так как «ор», по его же собственной системе, означает «земля», «страна». Мне это кажется неверным, и у меня большое искушение считать это ошибочным рабочим принципом с его стороны. И в любом случае это стилистическая ошибка.

Еще один пример — и перейдем к другим вопросам. Новичкам в нашем ремесле следует хорошенько помнить, что при создании имен (названий) есть почти неудержимая склонность создавать имена (названия), начинающиеся на «Т». Честно говоря, я совершенно не представляю, с чего бы это, но знаю про такую склонность и вынужден держаться настороже, следя, как бы она не проявилась и в моих собственных романах. Начинающие писатели этого не замечают и часто перегружают свои сочинения названиями на «Т». Например, роман Дэйва Ван Арнама «Игроки Ада» демонстрирует, что может случиться, если эта склонность сорвется с цепи. На первые двадцать страниц книги Ван Арнам обрушивает на читателя не меньше одиннадцати названий, начинающихся на букву «Т» — Тахер, Тарнор, Трон, Тза, Тиръу, Тоурадже, Тормитан, Тармисорн, Тассоран, Тчамбар и Толк. Этому нет никакого оправдания. Роман Ван Арнама короткий, примерно тридцать — тридцать пять тысяч слов, а одиннадцать названий на одну букву было бы чересчур много для романа вдвое большей длины. Совершающие такую ошибку просто запутывают читателей.

Нужно также остерегаться и буквы «С». Опять же, у авторов фэнтези есть неудержимая склонность лепить имена (названия), начинающиеся на эту букву. К примеру, на тех же двадцати страницах Ван Арнам создал Сезанн, Шафар, Саманд, Шагом и Шасси. Ван Арнам тычет читателя носом в эти названия. Например, в одном единственном предложении в «Игроках Ада» он вбивает в единственную фразу четыре таких названия («…посвящен в тайны Трона, князя Тирчьу и Тоураджа из Божьих стран Тормитана».) В то время как в первой же фразе другого своего романа «Звездный гладиатор» (1967) он рискует серьезно замучить читателей в самом начале, предлагая им два очень похожих названия, начинающихся на букву «К». («В столичном городе Каллоре была полночь, когда Звездная стража нанесла удар по планете Калвер».)

Такая ошибка понятна и даже простительна в первом сочинении начинающего автора. Проявив справедливость к Ван Арнаму, я должен заметить, что у него замечательный талант к выдумыванию названий, несмотря на избыточность «С» и «Т». «Игроки Ада» предлагают читателю такие блестящие и запоминающиеся имена, как Азелтерам — отличное имя для мага, Зантаин — звучит как имя богоподобного бессмертного существа непостижимой силы.

Но никогда не надо недооценивать важность создания имен. «Что в имени?» — спрашивает Шекспир, на что я могу ответить: «Многое!» Иногда превосходное имя может чуть ли не спасти глупое в остальном произведение — речь здесь идет о романе Роберта Мура Уильямса под названием «Король Четвертой планеты» (1962), недостатки которого почти — но не совсем — искупаются единственным блестяще выдуманным названием: «Могучая гора Сузусилмар».

Я сосредоточил внимание на том, что происходит, когда имена и названия лепят. Когда же их создают, то читать такое произведение — сплошное удовольствие. Многое в волшебстве и красоте хорошо слепленных названий заключается в элементе тайны, ибо объяснить секрет очарования и притягательности названий никакому воображению не по силам.

Возьмите, например, Барсум и Оз, для меня это два самых магических из всех названий, но почему, сам до сих пор не могу понять. Или экстравагантный ритм и музыку Узхулдароума и Коммориома — столиц Гипербореи, неземная странность названий Зотик и Ксиккарф, Эйглофийские горы или гора Вурмитадрет и многие другие названия, сочиненные несравненным Кларком Эштоном Смитом. Самые источники таких великолепных названий невозможно угадать, счастливая непохожесть их на сверхочевидные названия Говарда, происхождение которых Спрэг де Камп выявил в своем толковании с почти смущающей легкостью.