Человек без надежды (СИ)

— Сотрудники нашей службы, Израэль, могут проползти по битому стеклу, не издав ни звука и не потревожив ни одного осколка, — Войцеховская подалась вперед. — Если нужно, они станут самим воплощением осторожности, изворотливости, хитрости и ума. Но я по — прежнему не знаю, кого мы должны отыскать!

— Он считает, что ему нечего терять, — повторил Вайс. — Он потенциальный самоубийца, но при этом не просто "мертвец", а тот, кто думает, что все напрасно. Он видит только пустые жертвы, ничего не значащее существование, ведущее в никуда. По его мнению, мы все живем зря и ничего не потеряем, если умрем хоть завтра. Ищи человека, который потерял надежду. Того, у которого не осталось сил верить в будущее.

Мика почувствовала, как неприятные мурашки пробежали вдоль ее позвоночника. Когда она была маленькой и жаловалась матери на такое ощущение, та всегда говорила, что это смерть так касается души, и осторожно творила оберегающий знак над ее головой. Мать всегда говорила, что не принадлежит ни к одной из действующих на "Одиннадцати" конфессий, однако Микаэла полагала, что какой‑то веры она все же придерживалась. Войцеховская — старшая часто полагалась на некий высший разум, хотя и считала, что он оставил ее своим покровительством, когда ей отказали в праве родить ребенка в Центре репродукции…

— Мы его найдем, — спокойно произнесла Мика.

В этот момент она вдруг с удивительной отчетливостью поняла, что действительно найдет взрывника. Человек без надежды? Ну — ну! Когда до него доберутся сотрудники службы безопасности, надежды у него и вправду не останется! Позади — трупы, впереди — вечное заключение или казнь. Какой бы веры ни придерживался этот человек, за порогом смерти его встретят души благодарных "почитателей", сгоревших в "ДиЭм". И неизвестно, не позавидует ли он их быстрой и "легкой" смерти!

Наградив ее долгим испытующим взглядом, Вайс степенно и удовлетворенно кивнул, как будто именно этого обещания и добивался с самого начала их разговора.

— Пей свой кофе, малышка, — он откинулся на спинку кресла, покачивая в руках собственную чашку. — И думай, кто еще может тебе помочь. Обопрись на любую протянутую ладонь. Попроси каждого, кого ты в силах попросить. Сейчас лучшее время оставить старые распри и забыть обиды. Мы должны стоять плечом к плечу, чтобы этот человек без надежды не сломал нас и не погубил весь ковчег!

Микаэла в свою очередь наградила старого наставника тяжелым взглядом. Она знала, кого просить о помощи, хотя ей этого и очень не хотелось. И Израэль прекрасно понимал ее колебания. Он был совершенно прав: сейчас Войцеховская не имеет права на долгие вступления и обильные "реверансы". Она должна нажать на все рычаги давления и выжать из своего окружения каждую крупицу поддержки, которая может помочь вычислить взрывника. Больше тянуть нельзя. Пора действовать — и действовать быстро. Просить, давить, шантажировать, предложить себя в качестве приманки — все, что угодно, лишь бы восстановить порядок на "Одиннадцати".

Щелчком пальцев лидер службы безопасности активировала коммуникатор, который тут же поплыл перед ней полупрозрачным экранчиком. Пока она искала нужный номер, Израэль невозмутимо потягивал свой кофе, с отсутствующим видом разглядывая Микаэлу, как будто впервые ее видел или прикидывал, сможет ли она справиться с текущей ситуацией. Наконец, Войцеховская щелкнула по найденной связи и, наградив Вайса сердитым взглядом, приготовилась к долгому ожиданию. Однако вопреки ее надеждам коммуникатор откликнулся сразу.

— Дольер слушает, — буркнула слуховая связь еще до того, как на экране комма появилось знакомое суровое лицо с ледяными голубыми глазами, казалось, не ведавшими, что такое улыбка.

— Добрый день, Габриэль, — по заведенной командором традиции его заместители называли друг друга по именам, но Войцеховской приходилось преодолевать некоторое внутреннее сопротивление, обращаясь так к своему бывшему лидеру.

— Здравствуйте, Микаэла, — если он и был удивлен, то никак не проявил этого внешне — впрочем, вряд ли он вообще умеет демонстрировать какие‑либо эмоции, помимо ярости и гнева.

— Мне нужна ваша помощь, — без обиняков выпалила Мика, стараясь отрезать себе пути к отступлению, пока не передумала. — Буду признательна, если вы уделите мне некоторое время.

— Я окажу вам любую поддержку, о какой вы попросите, — твердо произнес Габриэль Дольер. — Приезжайте, я у себя.

— Буду через полчаса, — пообещала Войцеховская. — До встречи!

— Жду, — лаконично отозвался лидер Центра летной подготовки и выключил коммуникатор.

— Не так страшно, как ты думала, верно? — взгляд Израэля, брошенный на Мику поверх полупрозрачного экрана, снова сделался насмешливым. — Просто взять и сделать — это всегда проще, чем перед этим долго мучиться…

— Он все еще помнит, что я когда‑то ушла из космопилотов сама и увела еще нескольких, которые считались очень перспективными, — как бы ей хотелось, чтобы в ее голосе не звучали эти нервные нотки!

— Конечно, помнит, — ворчливо согласился Вайс. — И, с одной стороны, радуется за всех вас, а с другой — завидует вам. Вы ведь ушли из Центра летной подготовки, а он не может — и, наверное, проклинает свои чувства долга и ответственности…

— Радуется? Завидует? — Микаэла удивленно подняла брови. — Да он наверняка ненавидит меня за это!

— Не говори глупостей, девочка! — фыркнул Израэль. — Дольер может выглядеть настоящим монстром, но это лишь маска, защитная иллюзия для окружающих. У командора Кройчета отличное чутье на людей, он бы бесчувственного чурбана на такое "дивное" местечко не поставил! На самом деле каждая экспедиция для Дольера — словно нож острый! Думаешь, легко провожать своих людей на верную смерть? Подумай, как бы тебе самой это понравилось? Стоять на мостике и навсегда прощаться с девушками и парнями, которых ты еще вчера тренировала, знать почти наверняка, что никто из них уже не вернется… Да он бы тебе всех "мертвецов" с удовольствием всучил с собой, когда ты уходила! Еще бы, небось, и приплатил, чтобы ты побольше народу захватила в приличное местечко!

Мика уже открыла рот, чтобы возразить, но осеклась. Уставившись на невозмутимого Вайса, она молча пыталась проанализировать его слова. Она никогда не пыталась рассматривать ситуацию с той стороны, на которую ей только что указал Старый Лис. Когда она была еще всего лишь курсантом Центра летной подготовки, мрачный и вспыльчивый лидер вызывал у нее откровенный страх. Потом ей казалось, что он ненавидит ее за то, что она лишила его ценного ресурса — нескольких прекрасных космопилотов, каждый из которых мог бы в перспективе возглавить одну из ближайших экспедиций. Он выглядел как ревностный служака, готовый костьми лечь, лишь бы выполнить любое задание руководства.

Но, если подумать, за десять лет ее лидерства в службе безопасности она ни разу не получила подтверждения ни того, что Габриэль Дольер радостно и спокойно готов жертвовать своими людьми, ни того, что у него какие‑то претензии лично к ней, Микаэле. А судя по его последнему "выступлению" на Большом Совете, именно гибель "мертвецов" может быстрее всего привести его в состояние ярости. Мика была поражена тем, что он во время той схватки с превосходящими силами "противника" он оказался на ее стороне! Неужели Израэль прав, говоря, что лидер Центра летной подготовки был рад, что хотя бы несколько его подопечных уцелели? Могла ли она действительно заблуждаться все эти десять лет?..

— Откуда ты только все знаешь? — в конце концов, сказала она совсем не то, что собиралась. — Знаешь, что, Израэль? Ты — настоящий Старый Лис!

— А ты все еще Красная Шапочка, случайно попавшая в лес, полный жутких хищников, не говоря уже о дровосеках, которые тоже еще те "защитнички"! — снова раскатисто рассмеялся Вайс. — Разговаривать с тобой — одно удовольствие! Порой мне кажется, что за десять лет ничего не изменилось, и я начинаю чувствовать себя так же молодо, как тогда, когда уходил в отставку! Если бы не печальный повод нашей встречи, мне было бы еще веселее… Давай, девочка, отправляйся ловить своих Серых Волков! Если я еще что‑нибудь придумаю, свяжусь с тобой.