Попутный ветер

Соэллианам, в самом деле, просто незачем заниматься тайной разведывательной деятельностью — все, что можно было знать о Земле, они уже знали. За те четыре тысячи лет, что Лиэлл под видом земной женщины прожила на планете, они узнали абсолютно все, что их могло интересовать.

Вчера разговор с Лори пошел все-таки на рабочую тему — Парриано упорно не хотела соглашаться с доводами Фрэнка. Пришлось даже сделать ей выговор за непрофессиональный подход к делу: она, работая в посольстве Соэллы, должна была не просто просмотреть файлы истории и контакта, и самой Империи, но и выучить их наизусть. Пришлось прочесть небольшую лекцию. Ардорини пожалел, что рядом не было Лиэлл, ведь посол принимала непосредственное участие и в установлении первого контакта, и в составлении договоров, и в создании посольства. Но сам Фрэнк, заняв пост руководителя Службы Безопасности ЦИП, долгое время изучал материалы, касающиеся всех трех рас, чьи посольства созданы на Земле, в том числе и соэллиан. Так что ему было, что рассказать Лори.

Чуть больше трехсот лет назад впервые Земля установила контакт сразу с двумя расами — соэллианами и варианами. Так сложилось, что официальной части «знакомства» в обоих случаях предшествовали частные встречи. Первая Межзвездная экспедиция, посланная Землей на свой страх и риск в ответ на полученные из района Альфы Кассиопеи сигналы бедствия, прибыла к пославшей зов о помощи планете и выполнила свою миссию — цивилизация Варианы была спасена. Однако для установления полноценного контакта потребовалось еще почти двести сорок лет — когда посланный варианами звездолет смог достичь Солнечной системы, а земляне с помощью соэллиан создали условия для установления сверхдальней связи непосредственно с Варианой.

Соэллиане же вошли в жизнь Земли намного раньше — ведь Лиэлл жила на планете долгие века, прежде чем официально заявила о своем присутствии. Информация была закрытой, сам Фрэнк узнал об этом факте биографии посла, только вступив в должность главы Службы Безопасности — по долгу службы обязан был узнать. Он рассудил, что Лори как сотрудник той же СБ также должна знать нюансы, поэтому сейчас и рассказывал ей все, что ему было известно.

Земля очаровала Лиэлл, и спустя долгое время она смогла передать этот интерес к молодой расе своим соотечественникам. Триста лет назад на Землю прибыл сам Правитель Империи Матиэллт Гор, который и подписал первый договор Соэллы с Землей, о мире, сотрудничестве и обмене информацией.

— Это было странно, по меньшей мере, — рассказывал Фрэнк. Лори слушала его, подперев щеку рукой. — Представляете, они в обмен на предоставление технологий межзвездных полетов и связи, некоторых достижений медицины попросили только всю информацию о культуре Земли. Кстати, передача последних пакетов этой информации закончилась только через сорок восемь лет — слишком велик был объем.

— О культуре? — удивилась Парриано. — Неужели это все, что могло заинтересовать их у нас?

Фрэнк покачал головой.

— Лори, вы меня удивляете. Если информацию потребовалось собирать, систематизировать, упаковывать и передавать на протяжении стольких лет — это уже само по себе говорит о том, что ваше пренебрежение необоснованно. Подумайте — ВСЯ культура Земли — русская, китайская, японская, итальянская, африканская, античная, средневековая, современная… Все написанные книги, сонеты, песни, вся музыка, все имеющиеся записи фильмов, балетов, спектаклей. Вся живопись за всю жизнь нашей цивилизации, включая наскальную доисторическую. А что еще могло заинтересовать соэллиан у нас? Только мы сами.

— Зачем? — непонимающе подняла брови девушка. — Им что, своей культуры не хватало? За несколько сотен тысячелетий?

Ардорини тихо рассмеялся.

— Вы противоречите сама себе, Лори. Только что я пытался вам объяснить, что мы не интересуем соэллиан с технологической точки зрения, я уж молчу о политической. Если бы мы были нужны им как колония, или они хотели бы уничтожить нас, они располагали и временем, и возможностями, понимаете? А технологии… ну, говоря вашими же словами — что им, своих, что ли не хватило? За сотни тысяч лет?

Лори некоторое время молча смотрела на Фрэнка, слегка приоткрыв рот, будто искала возражения. Он не дал ей времени на раздумья, продолжив.

— Они давно перешли ту грань, за которой уже не интересуют завоевания новых территорий. За которой развитие технологий происходит исключительно по инерции или по мере возникновения ситуаций, требующих этого развития. Насколько я знаю, далеко в прошлом, когда соэллиане уже стали «уходить в себя», на них напали какие-то создания то ли из соседней галактики, то ли просто с другого конца нашей. Я не совсем понял. Соэллианам пришлось мобилизоваться, и именно тогда появились военные корабли и оружие для межзвездных сражений. До этого им просто не приходилось ни с кем драться. Судя по всему, соэллиане и есть старшая цивилизация в нашей части Галактики, у них нет конкурентов. Не могу сказать, насколько древними были те, кто на них нападал, но от них не осталось ничего — ни одного корабля, ни одного снимка. Такое чувство, что соэллиане смели всех, кто пришел, даже не поинтересовавшись — кто это был. Довольно странно, но если учесть, что их любопытство к тому времени практически атрофировалось за ненадобностью, их можно понять. Поэтому они и не стали выяснять кто на них напал, а больше никто и не прилетал. То ли признали за соэллианами право на эту часть Галактики, то ли они прилетели сюда все, и все же погибли. Неизвестно.

— А мы? — тихо спросила Лори. — Если любопытство атрофировалось? Зачем им мы?

— Кажется, я неверно выразился, «атрофировалось» — не самое верное слово. Думаю, оно просто заснуло. Но очень крепко. Любопытство по отношению к окружающему. Странно, у нас считалось, что уход во внутренний мир означает сокращение внешних потребностей и упрощение социальных структур. Но это — деградация. Наверное, это ошибочное мнение. Ибо соэллиане ушли в свой внутренний мир, закрывшись, практически, от внешнего, но я бы не сказал, что они деградируют.

— А может, нам это просто незаметно? — чуть живее откликнулась Лори. — Может, по сравнению с тем, кем они были десять тысяч лет назад, они и деградировали, но нам этого не заметить, потому что мы… тот самый микроб? И если у слона вдруг отвалится хвост, микроб этого не заметит.

Фрэнк рассмеялся уже в голос.

— Да, с вами не соскучишься. Насчет хвоста у слона, это было сильно. И я не думаю, что вы так уж далеки от истины. Но, возвращаясь к обмену, к вашему вопросу — зачем? — я хочу сказать: у них появился человек, способный на это самое любопытство.

— Лиэлл?

— А вы знаете другого соэллианина, кто так бы интересовался Землей?

— Нет. Хотя, есть Геллиот, Мэллар, — начала она перечислять сотрудников посольства. — Наконец, я знаю, что сам Правитель очень интересуется нами.

— Это все было потом, — махнул рукой Ардорини. — Вы же знаете, она наблюдала за нами на протяжении многих веков, она жила среди нас, настолько ей все это было интересно. И только триста лет назад она смогла, наконец, заинтересовать и Матиэллта. И я думаю, что в первую очередь соэллиан привлекло именно то, чего сейчас не хватает их расе — эмоции, импульсивность, творческие порывы. Зачем им технологии, в самом-то деле? Или наши открытия во Вселенной? Им все это давно известно, скорее всего.

— Мистер Ардорини, а вы уверены, что ее держало тут простое любопытство? — неожиданно прервала его Лори. — Вы не думаете, что это могло быть нечто другое?

Фрэнк оборвал себя на полуслове, и теперь уже он с приоткрытым ртом смотрел на Лори. Девушка выглядела так, как будто знала ответ на вопрос, который он не мог решить на протяжении уже пятидесяти лет.

— Понимаете, видимо, не все, что соэллиане могли сообщить о себе, находится в наших файлах. Есть одно, что они не скрывают, но и не считают нужным рассказывать на каждом углу, — чуть задумчиво продолжила Лори. — Я не настолько непрофессиональна, как вам кажется. И, по-моему, я смогу сейчас объяснить тот факт, что Лиэлл так долго именно что жила среди нас и предпочитала Землю Соэлле. Дело не в характере, не в увлеченности — я не знаю, насколько неспокойным должен быть характер и как сильно увлечение, чтобы на протяжении тысяч лет даже не задумываться о возвращении на родину. И конфликты дома не подходят. Соэллиане не производят впечатления горячих людей, способных ссориться тысячелетиями. К тому же мы с вами прекрасно знаем, какие отношения связывают Лиэлл и ее брата — они же любят друг друга, это же заметно по жестам, словам, взглядам, как меняются голоса, когда они говорят друг о друге в приватной обстановке.