Планета гарпий

— Но это не тот эксперимент… Ты даже не знаешь, чего я хочу.

— Сегодня узнаю. Доложишь на совете.

Василий оторопел.

— При чем здесь совет?

— При том, что такие акции не делаются в одиночку. Все члены отряда должны обдумать их, обсудить и принять решение. Большинством голосов. У всех племена чем-то отличаются, и то, что годится для одного, не подходит для другого. А эксперимент должен проводиться одновременно во всех племенах.

По ее тону Василий понял, что спорить бесполезно.

— Хорошо, пусть будет совет, — проворчал он.

Теперь они сидели, не касаясь друг друга, сердитые и отчужденные.

Гарпии отправлялись на охоту. Группами по десять-пятнадцать особей срывались они с вершины и неслись над равниной, сжимая в лапах дубины.

— Почему их так мало? — удивилась Ирина.

Буслаев довольно усмехнулся.

— Подожди, увидишь. Это улетели самцы.

— А тот?

— Тот — дневной дежурный по становищу.

Ирина изумленно взглянула на него. Еще ни в одном племени не было такого распределения обязанностей. Да и здесь еще несколько дней назад гарпии улетали на охоту все вместе, самцы и самки, и никаких дневных дежурных не было. Она хотела расспросить об этом подробнее, но воздержалась. По лицу Василия видела, что сюрпризы еще не кончились. А его хлебом не корми, дай только удивить окружающих.

Но то, что произошло дальше, она никак не могла вообразить. Самки, также группами, рассеялись по равнине и принялись что-то искать, исчезая в высокой траве. На вершине остались только страж с дубиной и Лада. Она заботливо перетряхивала свою подстилку.

Буслаев не скрывал торжества.

— Понятно, почему я настаиваю на эксперименте? Уже неделя, как они разделились. Самцы приносят мясо, самки — коренья и фрукты. И, все это почти без моего вмешательства. И хотя Лада не участвует в общих хлопотах, они кормят ее. Все, а не только муж.

— Так что же ты молчал?! — Ирина была поражена, восхищена и раздосадована одновременно.

В волнении она закурила сигарету. Буслаев тоже сунул в рот трубку.

— «Молчал, молчал»! Должен же я был убедиться, что это не случайность, не эпизодическое явление.

— Ах ты… — Ирина задохнулась дымом. — Такое скрыть! Я по крохам собираю со всех племен факты, а он… Тоже мне хитрец! Берег как решающий аргумент.

Он не ответил, любуясь ее раскрасневшимся, возбужденным лицом.

— Ну погоди, Васька, дам я сегодня тебе на совете, не посмотрю, что ты… — Внезапно глаза ее расширились — она что-то увидела за спиной Буслаева.

Обернувшись, он рывком вскочил на ноги:

— Бабочка!

— Шальная! — ровным голосом сказала Ирина, доставая бластер.

Василий придержал ее руку:

— Не надо. Это сделает робот.

Нет страшнее хищника, чем бабочка. Бесшумно скользит она на воздушных течениях, почти не шевеля полутораметровыми, черными, как пиратские паруса, крыльями. Длинный острый хоботок мелко вибрирует, принимая и отсортировывая запахи. Вот и жертва. Громадный олень, пушистая шестиногая лисица, птица в гнезде, змея в траве — хищнице все равно. Она обрушивается с высоты, как черный смерч, грозно и неотвратимо. Удар хоботком, и жертва падает, парализованная страшным ядом. Удалось увернуться от хоботка — все равно смерть, только более медленная. Убийца заденет жертву крылом, лапкой, брюшком, чем угодно, и тот же яд постепенно доберется до нервных центров. Когда утихнут конвульсии жертвы, бабочка садится на еще теплое тело, раскинув крылья, будто обнимая его, и хоботок раскалывается вдоль, распахивается, из него вываливается огромный, как мешок, желудок… Внешнее пищеварение — самый отвратительный, вид насыщения. Только трех животных не трогает бабочка — пахуна, краба и гигантского древесного паука. У пахуна и краба слишком толстая шкура, а паук сам с удовольствием ест бабочку. Он единственный, кто может переварить ее ядовитое тело. Поэтому никогда не летает она над лесами.

Страшна бабочка. Но еще страшнее шальная бабочка, приготовившаяся умирать. Почувствовав приближение смерти, она вылетает ярким солнечным утром, когда ее не ждут, и летит над равниной, подыскивая жертву, а еще лучше — много жертв. Бывает, бабочка минует отдельных животных, пока не наткнется на стадо оленей или кентавров. Высоко к солнцу взмывает разбойница и, сложив крылья, падает в самую середину, ударяясь об одно животное, другое… Отлетают крылья, лапки, усики, брызжет во все стороны яд, и вот растерзанная бабочка лежит мертвая, а вокруг корчатся жертвы.

Бабочка пикировала прямо на людей. В струнку вытянуты черные крылья, нацелен острый хоботок… И вдруг ее не стало. Только лоскут синего пламени вспыхнул и погас в воздухе. Ирина поняла голову. Прямо над ними спокойно парил робот.

— Вот и все, — сказал Василий. — И так почти каждый день. Мы до сих пор не можем привыкнуть к бабочкам, а гарпии их совершенно перестали бояться. Знают, что над лесом их не бывает, а на равнине робот за десять километров достанет излучением. И не умеют гарпии с ними бороться. Со всеми могут, а с бабочками нет. Поэтому я и пытался их научить.

— Это тоже входит в условия твоего эксперимента? — задумчиво спросила Ирина.

— И еще многое другое.

«А ведь в чем-то Василий прав», — подумала она. Глядя на широкое плато, где в густой траве то здесь, то там белели головы гарпий, Ирина чувствовала, что все стало не так, как раньше, сложнее, туманнее. Собственная концепция постепенного накапливания определяющих условий уже не казалась ей такой незыблемой. «Надо подумать, разобраться», — твердила она себе, прощаясь с мужем и спеша к машине. Помахав Василию на прощание и послав воздушный поцелуй в знак примирения, Ирина оторвала танк от земли и взяла курс на Базу.

СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ

Лишь в одном не смогли отказать себе Ирина и Василий, когда прилетели на Планету гарпий: сделали Базу точной копией такрианской. Как ни доказывали им, что здесь такая конструкция опасна, что База должна соответствовать категории планеты, как ни прельщали проектами неприступных железобетонных крепостей, они настояли на своем. И выросли на равнине три бревенчатых трехэтажных здания, отражая стеклянными окнами солнечные лучи. Единственное, что заставила сделать космическая инспекция безопасности, — это накрыть Базу непроницаемым колпаком кси-поля.

Подлетев к Базе, «ТУЗ» дал позывные. Главный мозг распахнул окно в колпаке, и машина опустилась на обширную стоянку с выжженной до глянца землей.

Ирина застегнула кобуру бластера, одернула свитер, поправила волосы и только после этого покинула танк. Она жила на Базе совершенно одна. Остальные, в том числе доктор, периодически прилетали сюда на один-два дня. Но Ирина строго следила за собой, всегда была аккуратно одета и причесана.

Жить одной в окружении полутора десятков роботов — это трудно. Однако в племенах было еще труднее, и начальник отряда не считала себя вправе жить легче, чем другие.

Впрочем, сегодня на Базе будет весело: на совет прилетят цивилизаторы. Ирина поднялась на второй этаж, в свой кабинет, объявила по рации, что сбор в шестнадцать ноль-ноль, переоделась и спустилась в столовую.

Как всегда, одной в пустом зале есть не хотелось. Безукоризненно ровный ряд столов, поблескивающих стерильно-белым пластиком, начисто отбивал аппетит. Ирина лениво поковыряла салат, съела полтарелки супа и со вздохом разочарования приказала роботу убрать посуду. Но тут же она повеселела, вспомнив про общий ужин, и с увлечением принялась составлять программу для кухонного комбайна, стараясь не забыть самые вкусные, самые любимые цивилизаторами блюда. За этим занятием ее и застал голос из динамика:

— Докладывает первый спутник наблюдения. На орбите звездолет. Пароль служебный.

Ирина так и застыла с поднятой рукой у циферблата программного блока. Служебный корабль! Это не может быть рейсовый грузовик. Тот ушел к Земле совсем недавно. Скорее всего, очередная комиссия. Регулярно раз в год Академия космических работ присылает комиссию по обследованию деятельности.