Галактический враг

Медведь представил ей Таска и Нолу.

– Не вставайте, – посоветовал он им. – Мы не встаем, когда знакомимся.

– Добро пожаловать, – прогудела Соня голосом чуть-чуть более высоким, чем бас ее мужа.

– Это единственное слово на стандартном военном языке, которое она знает, – прокомментировал Медведь. – Она отличный воин, и у нее удивительные способности рожать отменных сыновей, но к языкам она неспособна.

Соня, словно зная, о чем толкует ее муж, снова засмеялась, еще пуще раскраснелась и затрясла головой. Она стала раздавать кубки. Они были металлические, наполнены какой-то дымящейся, согревающей, вкусной жидкостью, но такие огромные, что удержать их могла лишь рука великана. Дайен чуть было не уронил свой и проникся еще большей почтительностью к Соне, оценив ее силу. Она-то с легкостью держала пять кубков на подносе!

– Добро пожаловать, – повторила она снова, наблюдая с волнением за тем, как он взял кубок двумя руками и стал пить.

– Очень вкусно, спасибо, – сказал он ей на ее родном языке. – Для меня большая честь побывать в вашем доме. Пусть эти стены не впускают сюда невзгоды, пусть они хранят счастье, – добавил он, извлекая из тайников своей памяти фразу, которая, по его разумению, была своего рода благословением, которое говорит попадающий в гости к жителям Сольгарта.

– Вы оказали нам великую честь, король, – ответила она; ее до глубины души тронуло, что Дайен говорит на ее языке. – Стены моего дома станут надежной защитой для вас, их придется разобрать по камню, прежде чем они впустят сюда злые силы.

– Ведь хотел захватить портативный переводчик, – пробормотал Таск, пытаясь, как многие люди, когда слышат непонятную речь, делать вид, что понимают, о чем говорят. – Я оставил его наверху. Разрешите мне...

– Не надо! – замотал головой Медведь, почесывая бороду. – Мы не пользуемся этой штукой. Вы сможете запросто изъясняться с нами. Я забыл, что у него, – он кивнул в сторону Дайена, – не голова, а компьютер.

Напиток, который Медведь назвал медовухой, начали передавать по кругу. Соня принесла огромный кувшин, поставила возле огня, чтобы он не охладился, и всякий раз, как кубок у кого-то опустошался наполовину, доливала его. Они с удовольствием пили эту смесь вина с медом, согревавшую тело и душу, и очень скоро Дайен обнаружил, как от стола, стульев, всего и всех в этом зале исходит золотое сияние.

Постепенно в зале собрались все сыновья Медведя: кто принес дровишек для камина, кто – мечи и лук и сложил их в углу, а те, что помладше, – корзины с фруктами и орехами, которые они робко предложили гостям.

Всего оказалось четырнадцать парней, как две капли воды похожих друг на друга, копия – Медведь. Дайену удалось отличить четырнадцатого от старшего только благодаря тому, что тот был еще совсем ребенком: он явился сюда в сопровождении огромной собаки, чтобы разузнать, что происходит.

– У меня есть дочь, – с гордостью заявил Медведь. – Я очень хотел, чтобы она вас встретила. Но мы не знали точно, когда вы прилетите, и она отправилась на охоту, так что к ужину ее не будет. – Его этот факт огорчал, но он повеселел, когда добавил: – Скорее всего она вернется завтра, вот вы и познакомитесь.

Дайен ответил вежливой улыбкой и взглянул на Таска.

Наемник ухмыльнулся и прошептал:

– Принесет быка!

Соня встала и отправилась заниматься ужином. Дайен, зная, что сольгартиане никогда не говорят на серьезные темы в минуты, предваряющие трапезу, потому что этот ритуал был для них сам по себе чрезвычайно важен, погрузился в золотистый туман и слушал байки Медведя о сражениях, в которых он защищал свою честь и достоинство, а также завоевывал чужие планеты.

Дайен знал из уроков, которые ему давал Платус, что политическая система Сольгарта такова, что войны у них были делом повседневным – воевали между собой семьи, города, страны, а порой и планеты. Но войны эти не были разрушительными, и стоило Олефскому, предводителю сольгартиан, который пекся о них, как волчица о своих детенышах, наблюдая, как они копошатся в грязи, приказать, как война тотчас прекращалась.

– Однажды мы попробовали жить в мире, – сообщил Олефский, – но нам не понравилось. Парни стали беспокойными, им нечем было себя занять, стали злыми. Добрая ссора лучше худого мира, от нее куда меньше вреда.

– Эти женщины-щиты... – сказал подвыпивший Таск и махнул рукой. – Я слышал... от кого-то... что у вас во время помолвки совершают ритуал воина. Проверяют, как будущие супруги сражаются на поле брани. – Он усмехнулся, глядя на Нолу, которая слезла со стула и играла на полу с малышом.

– Эта традиция уходит корнями в древность, когда войны велись честно, клинком и силой, а не так, как в наше трусливое время.

Медведь тяжело вздохнул, на глазах у него проступили слезы. Он разгладил длинную бороду. Дайен видел сквозь золотистую дымку, как на доспехах и на клинках играют солнечные лучи.

– Супружеские пары часто сражаются вместе. Муж – сильнее, он держит меч и копье. Жена стоит слева от него, ведь сердце – слева. – Медведь приложил руку к груди. – Она несет щит, охраняет их обоих. Если муж падет, она накрывает его тело щитом, берет его оружие и сражается, пока не погибнет тоже. И хоронят их в одной могиле. А если убивают женщину-щит... – Лицо Медведя стало суровым. – Горе тому, кто убьет женщину-щит. Ее муж не успокоится, даже если кончится война, пока не отомстит за нее или сам не погибнет. Сейчас совсем по-другому воюют. – Медведь сокрушенно покачал головой по поводу падения нравов его современников. – Кое-кто из юношей готов использовать бомбу. Мы отказались применять это оружие трусливых. С его помощью ничего не стоит убить врага. А надо, чтобы ты сначала взглянул врагу в глаза, понял, что он такой же, как и ты! Поэтому мы разрешаем пользоваться только некоторыми видами ручного оружия. Мы сохраняем обычай воевать вместе с женой-щитом, хотя сейчас мы идем с ней на поле брани только во время соревнований. Все помолвленные пары должны доказать себя на поле чести, должны показать, что они в состоянии защитить друг друга щитом и мечом, прежде чем им разрешат пожениться.

Нола, держа малыша на руках, посмотрела на Таска, который улыбнулся ей. Золотистая дымка, окружавшая Дайена, вдруг исчезла под порывом ледяного ветра, разогнавшего тотчас и его мечты. Он встал, не давая себе отчета, куда он пойдет, что он будет делать. Он просто порывался уйти. В это мгновение Соня пригласила всех к столу.

Трапеза длилась несколько часов. Медведь не пожелал комкать самое важное событие дня. После еды они, к величайшему облегчению Дайена, сели поговорить о деле.

Он объяснил свой план касательно флота. Медведь внимательно слушал, и хотя временами вздыхал и хмурое выражение не сходило с его лица, он признал, что план отличный.

– Нам надо связаться с Ди-Луной и Рикилтом. Ты еще не беседовал с ними?

– Нет. Мы подумали, что галактический флот может перехватить наши переговоры. Я решил, что лучше отсюда выйти на связь, но... – Дайен посмотрел на каменные стены, яркие гобелены, огонь в камине, собак на полу, – думаю, это не получится.

Медведь, ворча, поднялся.

– Следуй за мной.

Они поднялись по узкой специальной лестнице, Олефский с трудом втиснулся в пространство между стенами башни, на самом верху которой была комната. Медведь открыл дверь и стал так свирепо разглядывать вещи, находящиеся там, словно вот-вот вышвырнет все в окно.

– Иисус Христос! – пробормотал, задыхаясь, Таск. – И откуда это все у вас? Вы можете за пояс заткнуть президента Роубса и все телекомпании галактики вместе взятые!

Комната, от пола до потолка, была забита пультами управления, коммуникационными установками. Один из сыновей Олефского улыбнулся им сквозь густую бороду. Странное это было зрелище – парень, одетый в кожу, мех, домотканую одежду, на фоне аппаратуры, которая в мгновение ока способна была соединить его с половиной галактики.

– А вы что думали? – спросил печально Медведь в ответ на их немые вопросы. – Я ведь правитель нескольких звездных систем. А выходить с ними на связь, как раньше бывало с помощью дыма и барабанов, теперь трудно. Завтра свяжемся с Ди-Луной и Рикилтом. А теперь пора спать.