Исправляя ошибки (СИ)

Бен уже знает, что если позволит заставить себя улететь, больше они не увидятся. Призрачные ментальные нити, которые доселе существовали между матерью и сыном, рвутся медленно, мучительно, неохотно, словно живые сосуды, оставляя на сердце ребенка глубокие, саднящие раны…

«Прощай, малыш. И прости за все».

Вскоре Лея и вправду ощутила холодок незримого прикосновения на своей шее. Тиски Силы, управляемые рукой Кайло, пока только слегка гладили кожу, не успев сомкнуться.

Проходили мгновения. Генерал чувствовала себя заключенной в капкан, который все никак не защелкнется. Сила не отпускала ее, но не торопилась и убивать. Бен медлил, или боясь повторить свою роковую выходку, или намеренно оттягивая решающий момент, наслаждаясь сосредоточением в себе смертельной угрозы и полноценной власти над матерью — своей давней обидчицей. Лея пыталась прислушаться к его чувствам, но так и не сумела разобрать, чего в нем больше — торжества, или смущения на грани паники. Чудовище беспомощно рычало в сознании юноши, не способное заставить Бена завершить начатое. Но и он никак не мог принудить это самое чудовище умолкнуть.

А потом напряжение резко сменилось пустотой и тишиной. Невидимая удавка куда-то исчезла. В этот момент, хотя Лея не знала об этом, в мозгу темного рыцаря прозвучал голос, которому тот уже много лет был открыт всей душой: «Не сейчас, Кайло! Еще не время. Убив ее, только погубишь сам себя…»

Приоткрыв глаза, генерал Органа увидела сына прижавшимся спиной к стене. Ноги не держали его.

— Спасение, которое вы обещаете мне, генерал, на поверку хуже всякой пытки, — пробормотал Кайло одними губами, кажется, позабыв набрать воздуха в легкие.

Лея, переведя дух, вызвала Калонию по комлинку.

— Майор, — бесстрастно проговорила она, — у меня к вам необычная просьба. Нужна мужская одежда. — «Не выходить же Бену отсюда в больничной пижаме. А надевать военную форму Сопротивления он вряд ли согласится». — На складе должны остаться какие-то старые вещи. Расспросите здешних сотрудников. Попробуйте подобрать что-нибудь поприличней.

Комментарий к XV

Хотелось бы внести небольшие пояснения. Никакого намека на слэш тут нету - не ищите! :Ь

И да, в конце с Кайло разговаривал Сноук собственной нелицеприятной персоной. У него в этой истории свои мотивы.

========== XVI (I) ==========

Аванпост Ниима — кажется, так местные жители называли то убогое поселение, которое находилось на Джакку, к западу от Гоазоанской пустоши. Всего в дне пешего пути от этого места потерпел крушение звездный разрушитель типа «Имперский» — «Инфликтор», чьим капитаном была прославленная Сиена Ри, одна из самых стойких и преданных бойцов имперского флота; о подобных ей генерал Соло в свое время говаривал с невольным уважением: «Жаль, что они сражаются не на нашей стороне».

Как сообщали самые надежные источники из тех, которые только можно отыскать в голонете, аванпост был прибежищем криминальных элементов — воров, грабителей, мелких контрабандистов вперемежку с бездомными, мусорщиками, которые промышляют тем, что грабят останки старых звездных судов, разбросанных по всей округе, и сбывают еще годные их части местным торговцам за гроши.

Однажды утром — за десять лет до описываемых событий — в окрестностях поселения приземлился корабль, подобного которому никто из местных жителей не смог бы даже представить. Кажется, это был шаттл, однако слишком большой для челнока и слишком малый для полноценной яхты. На внешнюю обшивку звездолета было нанесено хромированное покрытие с зеркальным эффектом, которое стоило баснословных средств — по здешним меркам почти немыслимых. Ходили слухи, что таковым пользовалась высшая аристократия на Набу — монархи и их приближенные. Немного застроенный нос корабля придавал судну сходство с клинком, что полностью отвечало названию, выгравированному в левой части кормы — «Нефритовая сабля»*.

Стоит ли говорить, что не прошло и десяти минут, как подавляющее большинство горемычных обитателей аванпоста сбежалось, чтобы поглядеть на это чудо роскоши и современных технологий?

Когда посадочный трап коснулся поверхности планеты, и из недр восхитительного корабля вышли пассажиры — двое мужчин и небольшой, похожий на бочонок астромеханический дроид старой конструкции типа R2, — то им пришлось пробираться сквозь небольшую толпу, чтобы добраться до главных ворот.

Приезжие осматривались кругом, пока люди вокруг — не менее пытливо — разглядывали их.

Старший, насколько можно было судить по его внешнему виду, был уже не молод, но и не стар. Его голову покрывал широкий темно-коричневый капюшон, из-под тени которого глядели выразительные серые с добрым и лукавым прищуром глаза. Правая рука носила черную лайковую перчатку, скрывавшую, судя по всему, металлический протез. Незнакомец был невысок, но хорошо сложен и крепок. Его уверенная осанка и спокойная речь с легкой ноткой повеления дополняли образ.

С первого взгляда любой бы угадал, что перед ним искусный воин. И хорошо еще, если обычный разжившийся барышами наемник, или бывший имперский штурмовик. Однако жители аванпоста знали, что в эти дебри может занести и кого-нибудь похуже.

Младший ощутимо превосходил ростом своего спутника. Совсем еще молодой, с худощавым, вытянутым лицом и копной темных кудрей, которые казались почти смоляно-черными на фоне призрачно-бледной кожи лица и шеи. Эта бледность, так разительно контрастирующая с кремовым цветом кожи выгоревших на солнце, покрытых неровным загаром лиц пустынных грабителей, придавала образу юноши особую утонченность аристократизма.

Он был одет в короткую темно-синюю тунику и кожаный жилет. На его поясе, помимо карманного ножа и комлинка, висела вещь, назначения которой местные, по большей части, не могли знать, но если бы знали, то испытали бы крайнее смущение, и даже страх — это был сейбер, древнее оружие джедаев. Теперь если кто-то и носил такое, то предпочитал скрывать его от посторонних взглядов. Однако этот юный нахал, похоже, чихать на все хотел.

Молодой джедай — ведь наличие светового меча позволяло считать его за такового, не правда ли? — критически оглядел местный сброд, для лучшего обзора слегка привстав на цыпочки (что при его росте было, в общем-то, лишним). Его глаза видели осунувшиеся чахоточные лица, посеревшие от пыли и песка, среди которых эти люди поневоле копошились изо дня в день, отравляя себе легкие и сокращая свое существование, что, впрочем, могло быть даже к лучшему, ведь кому придется по вкусу такая жизнь? Это были нищие. Это были браконьеры. «Бродяги песков», «расхитители могил», или просто «навозные мухи» — так отзывались о них люди с других планет. Но чаще всего прочие миры предпочитали вовсе не вспоминать о тех, кто оказались на задворках бытия. Благополучие не желает знать о существовании бедности и убогости, оно почти всегда брезгливо отворачивается. Так происходит потому, что бедность рождает свои особые законы — поистине беспощадные законы — необходимые в суровых условиях, однако абсолютно неприемлемые для тех, кто глядит на чужое несчастье сверху вниз.

Именно такое чувство — между надменностью и брезгливостью — промелькнуло в глазах юноши, хотя скорее всего, эти чувства возникли против его собственной на то воли, продиктованные лишь законом жизни, разделяющим разумных существ на счастливых и несчастливых — законом, наверное, единственным, который существовал на равных правах во времена Республики и во времена Империи, и оставался незыблемым до сих пор.

Глядя на собравшихся людей и видя в них любопытство на грани алчности, молодой человек представлял вовсе не себе подобных, не несчастных, которые нуждаются в помощи. Его воображение рисовало могильных червей, которые копаются во внутренностях погибших звездолетов, нашедших в пустыне Джакку последнее пристанище, и как бы поглощают их, обворовывают, разоряют только для того, чтобы насытиться.