Крылатый человек (Сборник)

Потом был длительный период, когда жизнь была лишь бесцельным поиском еды. И его миром было узкое болото, серое окружение, где оно вело свое удовлетворенное, идиллическое, почти бездумное существование. Но даже в этом мире оно безудержно росло. Оно нуждалось во все большем количестве еды, а не в таком, какую могли ему дать случайно найденные умирающие насекомые. И в нем начали быстро развиваться те частички знаний, которые можно было применить к обстановке этого сырого болота. Оно узнало, какие насекомые охотились, а какие были добычей. Оно узнало часы охоты каждого насекомого, места, в которых лежали в ожидании крошечные нелетающие монстры — летающие были больше и поймать их было труднее. И они, как открыло Анабис, имели свои привычки в еде. Оно научилось использовать свою парообразную форму как порыв ветра, несущий жертву к гибели. Его питание стало адекватным, потом более чем адекватным… Оно росло и вновь стало испытывать голод. Необходимость дала ему знание того, что жизнь существует и за пределами болота. А однажды, зайдя дальше, чем когда-либо раньше, оно захватило двух гигантских чудовищ в панцирях на высшей точке смертельной борьбы. Сильная дрожь, возникшая, когда в его клетки влилась жизненная сила пораженного чудовища, значительное количество полученной им при этом энергии вызвало настолько сильный экстаз, что ни — чего подобного ему раньше испытывать не приходилось. За несколько часов в течении дня Анабис выросло в десять раз.

В последующие за этим ночь и день весь влажный мир джунглей оказался окутанным. Анабис обволокло затем каждый океан, каждый континент и потянулось туда, где летучие облака вечно закрывали путь чистым солнечным лучам. Позже, в дни своей умственной силы оно смогло проанализировать случившееся тогда. Куда бы оно ни проникало во все увеличивающемся размере, оно адсорбировало некоторые газы из окружающей его атмосферы. Для осуществления этого нужны были два фактора, а не один. Была еда, которую необходимо было искать. И было естественное действие получаемой от со — лица энергии. До болота, находящегося ниже предела досягаемости ультрафиолетовых лучей, доходило лишь ничтожное количество нужного света. Поэтому и результаты были маленькими, так как оно могло действовать лишь в пределах одной планеты.

Выбравшись из тумана, оно сразу попало в зону действия ультрафиолета. Начавшийся вслед за этим этап динамического развития не мог быть остановлен эрами. Поднявшись над облаками, оно вышло в космос и на второй день достигло ближайшей планеты. В короткое время оно протянулось к пределам границ системы и автоматически потянулось к другим солнечным системам. Но здесь оно было побеждено расстоянием, которому, казалось, не было никакого дела до его тонкого, ищущего вещества.

Добывая еду, оно приобретало знания и в ранние дни верило в то, что мысли являются его собственностью. Постепенно оно узнало, что электрическая нервная система растет от каждой сцены смерти, привнесенной в его сознание как побеждающими, так и умирающими животными. Когда это было осознано, Анабис начало узнавать животные хитрости многих плотоядных охотников и опыт увертливости тех, на кого идет охота. Но и здесь, на других планетах, оно вступало в контакт с совершенно иной формой ума: существами, которые могли думать, с цивилизацией, наукой. Оно узнало от них, среди многих прочих вещей, что, сконцентрировав свои элементы, оно может делать дыры в космосе, проходить сквозь них и выныривать в отдаленной точке. Анабис научилось переносить таким образом вещество. Оно начало джунглизировать планеты, потому что примитивные миры давали больше жизненной силы. Оно переносило через гиперпространство огромные части других джунглизированных миров. Оно перемещало холодные планеты поближе к солнцам.

Но и этого было недостаточно!

Дни его власти, казалось, были мгновением. Раскармливаясь, оно быстрее росло. Несмотря на свой гигантский ум, оно никогда не умело сбалансировать этот процесс. Оно с диким страхом предвидело, что через незначительный промежуток времени его ждет поражение.

Приближение корабля вселило надежду. Растянувшись в одном направлении опасно тонкой пленкой, оно будет преследовать корабль, куда бы он ни летел. Начнется отчаянная борьба за то, чтобы уцелеть, прыгая от галактики к галактике, и все более углубляясь в эту огромную ночь. Все эти годы в нем росла надежда на то, что оно сможет джунглинизировать все новые и новые планеты, и что пространству нет конца…

Для людей чернота ночи не имела значение. «Космическая Гончая» трудилась над огромной долиной, насыщенной металлом. Каждый иллюминатор сиял светом. Огромные прожектора добавляли света рядам машин, бурившим огромные дыры в этом мире металла. Сначала железо скармливалось простым машинам, потом переработанный металл превращался производственными машинами в космические торпеды, которые тут же посылались в пространство.

Но на заре следующего утра сама производственная машина сделалась промышленной, производящей секции производственных, и добавочные роботы загружали материалом каждую новую секцию. Вскоре сотня, а потом и тысяча машин производили темные тонкие торпеды. И во все больших количествах они устремлялись в окружающее пространство, насыщая радиоактивностью каждый дюйм субстанции. Теперь эти ракеты должны были распространять свои разрушающие атомы в течении тридцати тысяч лет. Они были предназначены для того, чтобы оставаться внутри гравитационного поля галактики, но никогда не падать на планету или солнце.

Когда горизонт окрасился слабым красным светом зари второго утра, инженер Пеннос сообщил по «Главному вызову»:

— Теперь мы производим по десять тысяч в секунду, и я думаю, мы можем вполне оставить окончание работ на машины. Я установил вокруг планеты частичный экран, чтобы избежать проникновения. Еще сотня железных миров надежно блокирована, и наш громоздкий друг начинает испытывать чувство пустоты в самых насущных местах. Нам пора в путь.

По прошествии месяца пришло время, когда они решили, что местом их назначения должна быть туманность НГС —60:467.

Астроном Гюнли Лестер объяснил причину такого выбора.

— Именно эта галактика, — спокойно произнес он, — отстоит от сюда на девятьсот миллионов световых лет. Если этот газообразный разум последует за нами, он потеряет свое удивительное «я» в этой ночи, которой буквально нет конца.

Он сел, и слово сразу взял Гросвенф.

— Я уверен, все мы понимаем, что вовсе не собираемся в эту отдаленную звездную систему. Такой путь занял бы у нас столетия, а возможно и тысячелетия. Все, что мы хотим — это завести эту враждебную форму жизни туда, где она умрет от голода и откуда нет возврата. Мы сможем определить, преследует ли она нас или нет, по бормотанию ее мыслей. И мы сразу же узнаем, что она мертва, когда бормотание прекратится.

Именно так и случилось.

Шло время. Гросвенф вошел в аудиторию и обнаружил, что его класс вновь пополнился. Были заняты все стулья и из соседнего отдела принесены еще несколько. Немного помолчав, он начал очередную лекцию.

— Проблемы, перед лицом которых стоит некзиализм, являются всеобщими проблемами. Человек разделил жизнь и материю на различные отрасли знания и бытия. И хотя он использует иногда слова, которые указывают на его знание цельности природы, он все же про — должает вести себя так, будто тот, кто изменяет вселенную, имеет множество различных функционирующих сторон. Технические приемы, которые мы будем сегодня обсуждать…

Он замолчал. Окинув взглядом аудиторию, Гросвенф сосредоточил внимание на одном знакомом лице, мелькнувшем в самом дальнем конце комнаты. После секундного замешательства Гросвенф продолжал:

— …заключаются в том, как можно преодолеть это несоответствие между деятельностью и поведением человека и объективной действительностью.

Он продолжал подробно и доходчиво описывать технические приемы, а в глубине помещения Грегори Кент делал первые заметки по некзиализму.

А «Космическая Гончая», неся в себе маленький островок человеческой цивилизации, со все увеличивающейся скоростью неслась сквозь ночь, у которой нет конца и начала… Конца и начала…