Хиттер (СИ)

— У меня сегодня никого не будет дома.

— Ты уверена?

— Я бы не говорила, если бы не была уверена. Тебе разве отец не говорил, что у них прощальный банкет? Заодно все отмечают назначение.

— Вот как, значит? — Виталий улыбнулся.

— Взрослые тоже любят гулять до утра.

— Моему отцу можно. Он редко отдыхает. А ближайшие сутки нам надо ехать и лететь — выспится, — улыбнулся Виталий.

— Ну так мы идём ко мне? — она поглядела на него игривым взглядом.

— А разве я могу отказаться?

— Нет, не можешь, — она улыбнулась и быстро поцеловала его в губы.

— Ну, раз не могу, то я, конечно же, приму Ваше предложение, — наигранно серьёзным тоном ответил он.

Веселье продолжалось до полуночи, а после выпускники снова сели в автобусы и направились по домам. За окном было темно, лишь фонари освещали улицы. В их свете мало что можно было разглядеть. Все были усталыми и довольными прошедшим вечером — веселье явно удалось.

Виталий и Оля вышли из автобуса примерно там же, откуда сегодня начинали свой путь. Ночь была прохладной. Виталий снял с себя пиджак и надел на свою девушку, а потом обнял её за талию и прижал к себе. Они шли медленно, желая растягивать каждый момент, проведённый вместе. Войдя в подъезд, они так же не спеша побрели по лестнице — Оля жила на пятом этаже.

Войдя домой, они негласно решили обойтись без лишних слов и действий. Если до этого моменты стоило растягивать, то сейчас нужно было действовать наоборот. Они почти сразу переместились в комнату Оли, лишь закрыв дверь на случай неожиданного возвращения родителей.

— Я боюсь, Виталька, — тихо сказала Оля.

— Чего боишься?

— А вдруг мы больше не увидимся?

— Как это?

Они лежали рядом. Виталий обнимал Олю, прижавшуюся к его груди. Она нежно гладила его рукой.

— Ну вдруг моему отцу в последний момент откажут?

— Да вряд ли, раз уж подтвердили.

— Ну или что-то ещё случится, — тихо сказала она, — я боюсь.

— Не бойся, Солнышко, — Виталий повернулся к ней и обнял, — мы будем вместе.

— Я пытаюсь, — тяжело вздохнула она.

— Я буду ждать тебя, мы обязательно встретимся.

— Я надеюсь. Я уже скучаю, хотя ты даже ещё не улетел. Как я буду тут без тебя?

— Потерпи. Вдруг твоего отца заберут раньше сентября.

— Главное, чтобы забрали, а не отказали в последний момент.

— Да с чего ты взяла, что это случится?

— Он уже однажды чуть было не улетел. Его сначала приняли, а потом отказали. Тогда я была немного рада, а сейчас боюсь.

— Брось. Это глупости. Всё будет хорошо.

— Обещаешь?

— Обещаю, — он улыбнулся и поцеловал её.

Вскоре за окнами начало светать — время было неумолимо. Сейчас оно заставило солнце окрасить горизонт красноватым цветом.

— Идём на крышу? — предложил он, — встретим рассвет.

— Пойдём, — тихо сказала Оля.

Они бывали здесь не один раз, но только сегодняшний был раскрашен светлой тоской расставания, хоть и не навсегда, но всё-таки грустного. Вместе с поднимавшимся Солнцем в их жизнь входила неопределённость будущего, которое дало крутой поворот. Не хотелось думать ни о чём, а просто наслаждаться покоем.

— Мне пора идти, — тяжело вздохнув, сказал Виталий, когда стрелки часов перешли за семь, — мы с тобой увидимся теперь только там.

— Да. Надеюсь, это будет скоро.

— Я тоже надеюсь.

— Можно я тебя провожу?

— Нет, не нужно. Так будет только хуже.

— Ну ладно. Я тогда останусь здесь.

— Хорошо.

Виталий поцеловал свою девушку и стал спускаться вниз. А Оля, подойдя к краю крыши, долго смотрела ему в след. Он оглянулся, и помахал ей рукой на прощание. Она помахала в ответ, после чего он скрылся за поворотом.

Желание растягивать момент сменилось на прямо противоположное. Виталий ускорил шаг — так ему казалось, что время проходит быстрее. Пусть теперь будет так, до того момента, как они с Олей встретятся снова. Он не заметил, как дошёл до дома. Его родители тоже не спали эту ночь, завершая приготовления к отъезду. Отец выглянул из ванной, когда услышал звук открывающейся двери. Его подбородок был в креме для бритья, а в руках был бритвенный станок.

— Почти вовремя. Я уже собирался тебе звонить. Как прошло?

— Отлично.

— Это радует.

— Ты не спал? — спросила мама.

— Не хотелось. В дороге посплю.

— Да мы вот тоже собирались всю ночь почти.

Виталий присел в прихожей, чтобы разуться и ненадолго задержался в этом положении, после он прошёл в комнату, чтобы переодеться.

— Собери сумку вещей, которые ты хотел бы взять с собой, — сказала мать, зайдя в его комнату.

— Хорошо. А брать много можно?

— Вообще, чем меньше, тем лучше. Там очень строго на таможне. Кстати, одежды комплект мы для тебя уже уложили.

— Спасибо. А все остальные вещи, что есть дома? С ними что?

— Часть потом перешлют грузовым рейсом, а часть проще продать и купить новые уже там. Мы распорядимся по сети.

— Понятно. Да мне особо брать и нечего.

— Ну ты выбери что-нибудь.

— Хорошо.

Елена Николаевна вышла, а Виталий сел в комнате, не зная, что бы ему взять с собой. Он открыл нижний ящик стола. Там лежал его любимый фотоальбом, хранивший память двух прошедших лет его жизни. Это были единственные бумажные фотографии в его комнате. Остальные занимали гораздо меньше места, будучи упакованы на цифровой носитель информации. В конце альбома был вложен конверт. Внутри было письмо и открытка. Оля поздравляла его с шестнадцатилетием. В принципе, кроме этого у него было мало нецифровых носителей воспоминаний, а если начинать брать с собой вещи, то в рамки маленькой сумки уместить всё будет сложно. К тому же самое важное можно будет потом перевезти отдельно, как говорила мама. Поэтому, взяв лишь ячейку памяти и фотоальбом, Виталий вышел в коридор.

— Много у тебя вещей? — он обратился к своей сестре.

— А что?

— Да у меня только фотоальбом и накопитель. Можно к тебе положить?

— И всё? — удивлённо спросила мать.

— Ну не буду же я брать компьютер и библиотеку сейчас. Это ведь можно потом?

— Конечно, — одобрительно сказал отец, появившийся со стороны кухни, — сейчас только самое необходимое.

— Ну, можешь тогда положить ко мне, — сказала Алина.

Виталий даже не стал предпринимать попыток пристроить свой альбом и ячейку памяти размером меньше ладони в довольно плотно упакованную сумку сестры. Он решил, что положит их во внутренний карман пиджака — относительно скромные размеры этих вещей это позволяли.

— Ну ты и набрала, — шутливо сказал он, — говорили же немножко.

— Нормально.

— У женщин запросы больше, — подшутил Игорь Иванович, — забыл что ли?

— Помню, — улыбнулся Виталий.

— Ладно, идите завтракать, — позвала с кухни мама, — нам уже скоро выходить.

Завтрак был более чем скромным — кофе, тосты и яичница. Первым делом Виталий отхлебнул из кружки, чтобы немного взбодриться — бессонная ночь начинала давать о себе знать.

— А куда нам надо идти? — спросил он отца.

— За нами заедут. Мы такие не одни улетаем.

— Понятно. Это хорошо.

— Да. Не смотри, что фирма на Лайтаере, её позиции сильны даже здесь.

— Я почему-то не удивлён.

— Конечно. Это же Лайтаер. Нужно очень хорошо прогуливать астрографию, чтобы ничего о нём не знать.

— А во сколько нам надо быть в порту?

— К полудню. Но, думаю, к одиннадцати домчим, если всё пойдёт как надо.

— Ясно. Нам же ещё надо на орбиту? Или мы прямо с Земли?

— Нам как раз на орбиту к полудню и надо. Я думал, ты это спрашиваешь.

— А мы успеем?

— Конечно. Там лететь-то, — усмехнулся Игорь Иванович.

— Так говоришь, будто я космонавт. Я же ни разу не летал.

— Надеюсь, тебе не схудится от полёта.

— С чего это?

— Ты не думай, что здоров и значит всё будет хорошо. Плохая переносимость полётов штука очень коварная. И непредсказуемая.

— Ну ты сейчас наговоришь, — вступила мама.