Катакомбы Кромоса

– Хорошо! – Демьян проницательно глянул на проводника. Иногда ему казалось, что кромосянин был для него личность совершенно «прозрачная», то есть полностью понятная и предсказуемая. Но иногда абориген выкидывал такие фортели…. На звук тарахтящего мотора из крайней хижины вышел мужчина. Был он заспан и невооружен.

– Чё надо? – не очень дружелюбно поинтересовался он у непрошенных гостей, но, увидев проводника, расплылся в довольной улыбке.

– Суссан! Брат мой! – восторженно воскликнул он, широко разводя руки.

Он заключил «сусанина» в крепкие объятия, долго не разнимал своих рук, словно боялся, что его родич исчезнет в утреннем тумане так же неожиданно, как и появился.

– Ну, рассказывай, брат, с чем пожаловал? – донеслось до землян из хижины, куда проводник и брат отправились сразу после того, как из двери выглянула женщина и подала знак, что дорогому гостю можно пройти внутрь. Что именно ответил «сусанин» своему брату, осталось неизвестным. Но беседовали родственники долго.

Минут через тридцать оба мужчины, очень довольные состоявшимся разговором, появились снаружи постройки.

– Дело улажено! – произнес проводник, довольно потирая руки. – Инопланетник, похожий на нас, обитателей Кромоса, скорпионша и жаб могут оставаться в этом селении до осени. Это примерно – сто, сто двадцать дней. Но потом им лучше вернуться обратно на базу. Зимой в этих горах даже здоровому выжить очень сложно. А уж увеченому….

А еще я кумекаю, что жабу и скорпионше холода на пользу не пойдут. Так что мой брат ждет вас сюда через сто дней, начиная с завтрашнего дня. За постой и лечение я уже уплатил.

– Кормить-то их чем будете? – могучий пришелец оперся на «колесницу», внимательно посмотрел на брата проводника.

– Да чем…. Что сами едим, то и им дадим.

– А что вы едите сами-то?

– Как что? Известное дело – хлеб, мясо, рыбу, овощи…. У нас тут не столица. Морских изысков нету… – он улыбнулся собственной шутке.

– А где они будут жить?

– Хм… А разве брат не сказал? Здесь, недалеко. У меня есть свободный домик. Небольшой, конечно, но поместятся все трое. Если станет холодно, в доме есть очаг, можно его разжечь.

Да вы не беспокойтесь! С вашими матросами все будет хорошо! У нас здесь такой воздух! Раненые от него одного выздоравливают!

– А что, уже лечился кто?

– Конечно! А как иначе-то? Чай, не звери мы. Помогаем друг другу, когда потребно!

– Вот и хорошо! – выдохнул первый пилот. – А как тебя зовут-то, хозяин?

– Занном меня кличут. А что?

– Вот, что, Занн! Уход за двумя раненными – дело хлопотное. Я вот подумал тут, и решил: нужно денег тебе побольше оставить. А то мало ли что! Надо, чтобы у тебя был запас, резерв. На всякий пожарный, как говорят у нас.

Вот тебе десять золотых монет! – Демьян разжал огромную длань. На ладони заблестели десять «золотых Дит».

Занн быстро глянул на деньги, усмехнулся, выразительно глянул на брата. «Сусанин» поежился.

Хозяин горного «санатория» шагнул к машине, принял деньги от кряжистого пришельца.

– Благодарствуйте! – вымолвил он, опуская деньги в кошель, прикрепленный к поясу. Монеты звякнули о золото, которое в нем уже было. – Не беспокойтесь! Все будет в лучшем виде! А ежели не смогете забрать своих до зимы, так и оставляйте их до следующего лета! Хоть одного, хоть – всех!

Пойдемте, я покажу, куда можно положить раненого! – он неторопливо двинулся вверх по склону в соседней хижине. В горной «сакле» было сухо, чисто, но холодно.

Занн заметил, как поежились от холода человек и драк, засуетился, разжигая очаг.

– В доме никто уже давно не жил! – стал оправдываться он. – Вот и остыло внутри-то! Щас, поленьев запалим, и будет здесь тепло!

– Вот – лекарства! – сказал первый пилот, передавая коробку с медикаментами зеленому верзиле. Ар'рахх взял аптечку так, словно это была ядовитая лягушка Ж'ба. – Вот ему будешь колоть антибиотики еще два дня, каждые четыре часа.

– Куда?

– Противовоспалительное вводится внутримышечно. Можно – в предплечье, но лучше – в ягодицу.

– А как лечить Машу?

– Тебе – никак! Все, что нужно, уже сделано. Сейчас для неё главное – покой! Покой и чистый воздух.

– Крыло у неё отрастет?

– Это не крыло, а надкрылье. Надкрылья иногда отрастают. Но – только во время линьки. А у неё она еще не скоро. Поэтому очень важно, чтобы сейчас все, что осталось, срослось как можно лучше.

– А ты откуда про линьку знаешь? – повернулась богомолка, присевшая у огня.

– Да уж не первый год с вашими воюем. Пора бы уже и узнать друг о друге кое-что.

– Убивал наших? – неожиданно спросила девушка, повернув голову к человеку.

– Было, конечно! – не стал юлить Демьян. – Сама понимаешь – война!

– То-то я смотрю, ты на меня как-то странно смотришь. Наверняка думал, как бы мне голову свернуть?

– И такое было! – опустив голову, тяжело ответил Паршин. – Поначалу. Но сейчас такого нет. Я за тебя любому глотку перегрызу! Ты мне теперь – как сестра! Или – племянница! – В глазах землянина блеснула слеза.

– Это – хорошо! – ответила Маша, вновь поворачиваясь телом к очагу. – А то я давно думаю: собьешь ты меня, или – нет, если мы с тобой случайно где-нибудь встретимся….

– Странный разговор! – сказал Дите Паршин уже после того, как они покинули деревеньку и направились дальше, на юг.

– Не думаю! – ответила ему бессмертная. – В культуре её Улья есть несколько ключевых понятий; стержневых установок, которые связывают воедино миллионы особей сообщества. В каждом Улье – они свои. В «муравейнике» Маши, если кто-то из чужаков спас тебе жизнь, запрещено убивать его, даже если он намерен убить тебя. То есть после того, как противник пощадил тебя, или спас тебя от смерти, с этого момента жизнь жука принадлежит тебе.

– Это же здорово!

– Не совсем! Разумные существа везде разные. И придерживаются разных обычаев…. Спасенные богомолы, как правило, начинают избегать спасителей, дабы спаситель при повторной личной встрече не мог востребовать «долг жизни».

– То есть – убить?

– Именно!

– Но при чем здесь я?

– Маша уверена, что если бы не ты с Юрой и Женьками, мы все погибли бы. Вот она и пытается прояснить для себя, чем она теперь обязана тебе лично и насколько ей опасно появляться тебе на глаза.

– Чушь какая-то!

– Для нас – да! Но не для них!

– Кстати, вот здесь – прекрасное место для засады!

– Для тех, кто преследует нас?

– Неважно! И для них, и для нас. Надо бы Юрика с Женькой послать, проверить, что, да – как!

– Ты – первый пилот, тебе – и карты в руки!

– Да! Но только пока тебя нет, командир!

– Ничего…. Ничего … Командуй! А я другим делом займусь!

– Что-то важное?

– Пока не знаю. Не знаю почему, но у меня отчего-то вдруг возникло сильное желание с нашим проводником пообщаться!

– Он что-то успел натворить?

– Не он…. Но и это теперь неважно.

– А что – важно?

– То, что он может кое-что прояснить нам.

– Ты говоришь загадками, командир….

– Погоди, придет время, я тебе первому все расскажу. А пока у меня одни только предположения, ничего больше.

Элойка жестом приказала Самочернову остановить «колесницу», жестом же направила его и младшего Евгения в распоряжение первого пилота.

– Вот что, милый друг! – негромко, так, чтобы слышал только «сусанин», обратилась Дита к их проводнику. – Есть у меня один очень деликатный вопросец. Очень деликатный! От того, как ты ответишь на него, будет зависеть жизнь не только твоя, но и наша. И соответственно – жизнь тех моих ребят, которые остались в деревне у твоих родственников! Так что хорошенько подумай, перед тем, как открывать свой рот и отвечать что-то на мой вопрос. Договорились?

Кромосянин побледнел, сглотнул слюну. Он хорошо помнил, что устроили инопланетники в ангаре Ан-нала. У него были все основания предполагать, что командир этих парней должна быть еще более жестокой, чем они сами.