Трудная дорога домой

Хеджес не был в курсе происходящего между нею и Новой Тюменью, но он определенно догадался, что там происходило больше, чем показывалось на поверхности. Он снова взглянул на нее, как будто в ожидании какого-то знака, затем прочистил горло.

— Что я хотел спросить, сэр, это должны ли мы составить планы на случай возможности отмены миссии если погодные условия ухудшатся еще сильнее.

— Понимаю. — Новая Тюмень откинулся на спинку кресла и несколько секунд оценивающе смотрел на лейтенанта, затем перевел свой взгляд на Хонор. Она ответила ему невозмутимым взглядом, но древесный кот, усевшийся на спинке ее кресла, начал подергивать кончиком хвоста.

Хеджес не думал, что Новая Тюмень мог видеть его хвост со своего места, но было что-то зловещее в том нейтральном выражении с которым он смотрел на непосредственного начальника Хеджеса. Между ним и Харрингтон, казалось, была какая-то невысказанная враждебность, подобная черной болотной воде над трясиной зыбучего песка. Насколько мог судить Хеджес, она в основном проистекала от Новой Тюмени, хотя наверняка сказать было трудно. Те самые самообладание и уравновешенность, которые столь хорошо служили Харрингтон в других отношениях, приводили к тому, что ее эмоции было чертовски сложно прочитать, если она решала их скрыть.

— Я полагал, лейтенант, — сказал барон спустя секунду обращаясь ко всем в комнате, но не отрывая взгляда от лица Хонор, — что каждый из присутствующих офицеров всегда составляет планы на случай отмены, или внесения изменений, или любой другой из тысячи-и-одной случайностей, которые могут случится в промежутке между последним совещанием и собственно началом миссии. Есть ли какие-то специальные причины, по которым вы или ваш корабль можете считать это слегка более трудным, чем остальные?

Хеджес резко вдохнул, а температура с помещении, казалось, разом опустилась на несколько градусов. Он чувствовал, что прочие офицеры замерли в креслах из-за неожиданной презрительной нотки в прононсе коммандера, и подавил в себе внезапный опасный порыв высказать этой аристократической заднице, все, что он нас самом деле о нем думает. Но Новая Тюмень не просто был старшим по званию; он был сыном одного из клики аристократов, входивших в Ассоциацию Консерваторов в палате Лордов. Однажды он оставит свое баронство, чтобы вступить в права наследования графством его отца и все присутствующие об этом знали. Хуже того, с точки зрения Хеджеса барон был как раз тем человеком, который с удовольствием использует свой политический вес, чтобы раздавить вызвавшего его раздражение подчиненного, а тон его предполагал, что любой ответ будет неправильным.

Хеджес начал было все равно отвечать, хоть и с гораздо большей осторожностью, чем ему бы хотелось, но другой голос опередил его.

— Я полагаю, что намерением лейтенанта Хеджеса, сэр, — прохладно сказала Хонор, ее четкий сфинксианский акцент прорезал прононс Новой Тюмени как холодный альпийский ветер, — было просить вас, как главного координатора миссий, поделиться с нами вашими собственными предварительными планами. Поскольку информация по погодным условиям была у вас дольше, чем у любого из нас, ваши суждения по этому вопросу безусловно более… полны чем наши. — Она слегка улыбнулась, но в ее глазах таилась опасность, и она слышала мягкий хлопающий звук с которым когти Нимица протыкали обивку спинки ее кресла. — Уверена, что мы сочтем их чрезвычайно полезной отправной точкой для наших собственных размышлений, — добавила она.

Ни в ее тоне, ни в выборе слов не было ничего открыто вызывающего, но подтекст не упустил никто, и Хеджес внезапно пожалел, что он вообще открыл рот. Темные глаза Новой Тюмени на бледном лице полыхнули злобой, губы его сжались, а правая рука — единственная видимая, поскольку левая лежала у него на колене — сжалась в кулак на столе, когда его взгляд скрестился со взглядом Харрингтон.

— Понимаю, — сказал он через мгновение, полностью, хоть и временно, избавившись от прононса. Затем он дернул плечами и улыбнулся. Улыбка была не очень убедительная, скорее гримаса в которой он оскалил зубы на Хонор, но когда он продолжил, его голос уже звучал ближе к норме. — В таком случае, коммандер Харрингтон, я предлагаю продолжить совещание. Возможно, по ходу мы получим ответ на его вопросы. А если и нет, то у нас будет достаточно времени обсудить их по окончании, вы согласны?

— Не сомневаюсь в этом, сэр, — ответила Хонор. Ее ровное сопрано звучало безмятежно, но Хеджесу вновь показалось, что он почувствовал столкновение обнаженной стали между старшими офицерами и поразился, какого дьявола он влез во все это.

— Замечательно. В таком случае энсин Хаверти представит нам полный доклад по погоде, — сказал Новая Тюмень, — и мы продолжим обсуждение параметров миссии. Энсин Хаверти?

Он кивнул энсину и откинулся в кресле с внешне приветливым выражением, но тяжелый взгляд его темных глаз не отрывался от лица Хонор Харрингтон.

Гигантские облака курчавились над поверхностью планеты Грифон. Наблюдателю с орбиты ясно было видно как множественные клочья туч штормового фронта стремились вдоль длинной и глубокой Олимпийской долины подобно какой-то опасной реке и тыкались в разрывы могучего крепостного вала гор Аттики. Энсин Иоланда Хаверти из Бюро Кораблестроения КФМ* 3 наблюдала эту картину настороженно. Наклон оси вращения Грифона почти в двадцать семь градусов всегда способствовал… интересному развитию погодных явлений, но надвигающийся шторм обещал стать необычно сильным даже для Грифона, а работой Хаверти было присматривать за погодой для коммандера Новой Тюмени.

Она поморщилась при этой мысли, поскольку барон ей не очень-то нравился. Она скорее предпочла бы служить под командой кого-то вроде лейтенант-коммандера Харрингтон, хотя, если честно, Харрингтон сама была достаточно пугающей, по-своему. На нее было не похоже находить удовольствие в том, чтобы язвительно погонять подчиненных, чем явно забавлялся Новая Тюмень, но она явственно требовала от своих людей наилучшей работы, и в ней была какая-то отстраненность. Не то, чтобы она не чувствовала заботы о своих людях, поскольку это она безусловно чувствовала, нет, это было некое чувство… осторожности. Впечатление, что позади ее глаз крылось что-то уравновешенное и кошачье, наблюдавшее за всем происходящим, но откладывающее суждения и постоянно взвешивавшее варианты и альтернативы и обязанности.

«Но что из этого существует на самом деле, а что навеяно тем, что мне известно, что у нее есть древесный кот?» Хаверти призадумалась. Шестилапых котов-эмпатов крайне редко можно было встретить за пределами их родной планеты — Сфинкса. На самом деле, Харрингтон была единственной из всех кто встречался Хаверти и кто был бы принят древесным котом. Не повлияло ли каким-то образом присутствие кота на то, как она воспринимает личность лейтенант-коммандера?

«Хотя вряд ли, — поняла она через мгновение. — А даже если благодаря коту я и смотрю на нее по-другому, это никак не меняет того факта, что она ведет своих людей за собой, вместо того, чтобы подгонять их пинками сзади!»

Стандарты. Вот правильное слово для этого. Харрингтон устанавливала для себя стандарты существенно более высокие, чем стал бы от нее требовать кто-то другой… а затем просто соответствовала им. Именно это делало ее пугающей. Не потому, что она бы вцепилась в глотку кому-то не удержавшему планку на высоте, но потому, что она бросала вызов присоединится к ней, без фанфар и без понуканий, и именно поэтому разочаровать ее было немыслимо.

К несчастью, Новая Тюмень был не таков. Его отношение к делу могло показаться случайному наблюдателю почти небрежным, особенно под маской тягучей скуки, которую он столь успешно носил, но истина была в другом. Он также наблюдал за всем происходящим вокруг, но как паук, а не кот. Вместо того, чтобы бросить своим людям вызов достичь стандартов, которые он установил для себя , он ожидал, пока кто-то не отступит от стандарта, который он установил для других , а затем обращался для этого человека в худший из его кошмаров. Его вялый, аристократический прононс мог резать не хуже бритвы и использовался им с точностью хирургического скальпеля. Дело было даже не в подборе слов, а в том невыразимом презрении, которое он ухитрялся им придать. Он безусловно верил, что только слабоумный мог недопонять его инструкции, и что любая ошибка при их выполнении могла проистекать только от глупости или сознательной халатности. Хуже того, он наслаждался разносами людей, которые не могли ему ответить, и никогда даже и не подумал бы рискнуть вызвать гнев начальства вступившись в защиту подчиненного, подобно тому, как Харрингтон отвлекла его от Хеджеса.