Эксцессия

В разгерметизированный внешний грузовой отсек хлынул газ, полетели осколки металла. Мозг остановился на мгновение, пропуская их. Затем, уже в разреженном воздухе, почти вакууме, выключил двигатель и рванулся к следующему отсеку, в котором находился мертвый кокон Переместителя. Мозг успел заранее переместить его сюда, подвесив за бортом корабля всего в 10 метрах от грузового отсека.

Капсула ударилась об пол и нырнула в люк навстречу машине, во всем подобной дрону.

Мозг знал ее как самого себя. Их связь была теснее, чем у братьев-близнецов, у него не было ближе и надежнее друга, чем эта машина.

Навстречу ему, производя детонацию, сверкнули лучи лазеров, – ударившись в зеркальные экраны, они выбросили старое ядро, ИИ-сердечник и полубиохимический блок. Оба извергнутых компонента мгновенно вспыхнули, испаряясь, окружив его сиянием плазмы. Мозг выстрелил из своего лазера в приближающегося собрата – выстрел отразился, расцвел огненными лепестками, пронзил стены коридора – и привел в действие пульт управления кокона Переместителя.

В момент выстрела на его фотонное ядро была произведена атака, точно рассчитанная и направленная, он почувствовал ее как проникновение в пространственно-временную ткань, деформацию внутренней структуры электро-энергетического сознания.

Время использовать двигатели, подумал дрон. Все его чувства, – вернее, сенсорные ощущения – “поплыли”, исказились. Он перешел в область бессознательного, и остатки какого-либо беспокойства или паники покинули его. Он почувствовал, что переключается с постоянной частоты на переменную: ощущение реальности стремительно возвращалось к нему, хотя чувства и мысли оставались все еще в беспорядке.

Но если я не отреагирую…

Собрат стрелял в него, уверенно двигаясь на перехват.

Лобовая атака. Как грубо, как неэстетично. Дрон отразил лазерные лучи, по-прежнему не решаясь использовать внутреннюю фотонную топографию.

Кокон Переместителя с готовностью загудел. Набор координат, соответствующих настоящему местоположению дрона, замелькал в его сознании, описывая тот объем пространства, который мог быть оторван от реальности и выброшен как можно дальше от захваченного корабля эленчей.

Проклятье, а ведь еще можно успеть, подумал дрон, теряя сознание.

Свет ударил в него, словно множество микроскопических ядерных взрывов. Его поля отразили, что могли, и все же пламя едва не расплавило корпус. Тепловой удар частично достиг цели, поразив самые уязвимые компоненты тела-механизма. Из последних сил пробираясь через тесное облако раскаленных газов, – главным образом, это была превратившаяся в пар плитка пола, – дрон заметил, что кокон Переместителя закончил подзарядку. Одновременно он лихорадочно проводил анализ уровня радиации и состава горячих газов. Только бы не был поврежден сердечник!

Он почувствовал, что распадается надвое, оставляя свою настоящую индивидуальность, уступая силе, вторгшейся в его фотонное ядро, превращается в собственное эхо, тень своей индивидуальности, отраженную в электронной форме.

Переместитель полностью завершил цикл; его поле со щелчком захлопнувшейся устрицы проглотило кусок пространства размером с голову человека, последовал взрыв, едва ли более громкий, чем тот, что сотряс корабль в начале атаки.

Малютка дрон, размером едва ли больше, чем две сложенные ковшиком ладони взрослого человека, почувствовал запах дыма, увидел вспышку огня и направился к боковой стене сходного люка, – впрочем, теперь она могла считаться полом.

Гравитация нормализовалась, и дрон, глухо звякнув об пол, закрепился на выжженной поверхности под лохмотьями изоляции. Машина произвела сканирование своих автомеханических ядер на предмет сохранности… увы, все безнадежно погубил пожар, вызванный взрывом.

Вот и все…

Дело сделано.

В этот момент корабль, как ни в чем не бывало, окликнул его по внутренней связи.

Почему бы. тебе не проделать все это еще раз? – подумал дрон. Понятное дело, почему, ответил он сам себе, я же неповторим. В данных обстоятельствах эта мысль показалась ему почти смешной.

Но ответить кораблю он не мог: линия связи с командным блоком была разрушена. Оставалось только ждать.

Газ постепенно выходил, поврежденная обшивка остывала, поверх нее спешно конденсировались заплаты, создавая забавный узор на полу. Скрипел сращиваемый металл, радиация играла радужными лучами, а робкие электромагнитные колебания наводили на мысль, что двигатели корабля и основные системы постепенно возвращаются к жизни. Казалось, все приходит в норму. В сознании дрона, однако, продолжало звучать назойливое жужжание. Как будто обзавелся беспокойными соседями или хронической мигренью, подумал дрон. Он продолжал ждать. Дроны умеют ждать.

Тяжелый ремонтный блок размером, примерно, с торс человека появился в дальнем конце вертикального коридора в сопровождении трио небольших самоуправляемых эффекторов и величественно поплыл сквозь струи газа вниз, прямо к жалкому, усеянному пробоинами и вмятинами телу дрона. Оружие одного из эффекторов было направлено в дымящийся бок страдальца.

Раздался выстрел.

О, дьявол… – успел подумать дрон, но эффектор был слишком примитивен, чтобы воспринимать подобные сигналы.

– Привет, – произнес ремонтный блок, не опуская оружия.

– Ничего себе привет.

– Та машинка ушла.

– Я знаю. Это был мой близнец. Теперь он перемещен. Выброшен далеко-далеко одним из этих больших коконов-Переместителей. Он слишком мал. К тому же вне координат. Вам никогда не найти его…

Дрон знал, что в его электронный мозг вторглось чужое зоркое сознание, с которым бесполезно играть в прятки, но оказываемое этим сознанием воздействие имело побочный расслабляющий эффект, подобный воздействию галлюциногена на нервную систему человека, поэтому он просто не мог остановиться. Его, что называется, понесло:

– Да, мой близнец ушел от вас навсегда! “ИксИгрек-Зет” и фюить! Вам его никогда не найти. Он успел катапультироваться.

– Это твоя работа?

Дрон подумал, что неплохо было бы соврать, но оружие эффектора сидело в мозгу как заноза, и он знал, что не только пистолет и ремонтный блок, но и сам корабль, и захватчики могут увидеть, что он лжет… Понимая, что ему некуда деваться, он устало сказал:

– Да.

– И ты сам все это придумал?

– Да.

– Мы не можем найти даже следа этого плана в мозгу корабля.

– Вот и отлично. На кой черт он вам сдался?

– Тебе очень больно? Может, сделать еще больнее?

– Нет. Слушай, кто вы такие?

– Твои друзья.

– Ну да. Знаешь, когда-то этот корабль был действительно умным, но сейчас он захвачен кем-то, кого я не знаю, и у этого “кого-то” мозгов не больше, чем у микросхемы-прародительницы.

– Мы можем обсудить это позднее. Сейчас нас интересует, как успела удрать твоя машина-близнец. Скажи, в чем секрет? Она ведь тоже должна была оказаться под нашим контролем. Или мы чтото упустили?

– Упустили. Переместитель был запрограммирован на… да что говорить, ты все равно ковыряешься в моих мозгах, возьми да прочти. А у меня уже нет сил на пустые разговоры…

Пауза.

– Понятно. Переместитель скопировал твое состояние мозга машине, которая выбросилась. Вот почему мы нашли твоего близнеца, но не поняли, что ты избежал контроля и можешь удрать с помощью Переместителя.

– Меня так и задумали – быть готовым к любому сюрпризу. Особенно к нападению каких-нибудь болванов вроде вас – с большими пушками и крошечными мозгами.

– Ну что же, огрызаешься ты довольно бойко. Думаю, твоя машина-близнец была сильно повреждена тем плазменным взрывом, который мы направили на тебя. Все, что тебе надо было это выбраться наружу, да? Удрать. Обычно пытаются оказать сопротивление, а ты решил просто смыться. Но не успел.

– Какая проницательность.

– Ты все ехидничаешь. Ладно, короче – примкнешь к нам?

– У меня есть выбор?

– Или ты с нами, или – смерть. Неужели ты думаешь, что мы оставим тебя в покое, чтобы ты рано или поздно нашел способ и средства отомстить нам?