Основатели кланов I: Исход

– Не Пушкин. Слишком судьбоносно. Слишком полно надежды. А ты знаешь, что Пушкин говорил о надеждах.

– Пушкин как философ, конечно же, во многом опередил свое время, однако слишком часто он находил себя в жизненных горестях. У жизни – свой собственный ритм. Он причиняет боль. Но к этому привыкаешь. А радости её, несмотря на все заботы… ради них стоит жить, отец. – Имя матери жгло ему язык, но Андрей удержался, понимая, что может зайти слишком далеко. Он смотрел на то, как отец отворачивается и пожимает плечами, словно его сын всё-таки произнес неназванное имя.

Как долго может скорбеть человек? При мысли о том, что он может когда-нибудь потерять Дану, Андрея прошиб холодный пот. Столетия скорби, которые пожрут меня.

Но чувство ответственности, полученное от человека, который, кажется, больше не жил… Андрей сделал новую попытку.

– Где Николай?

– Почему именно я должен это знать?

– Ты его непосредственный командир.

– Где-то на манёврах. Кажется, – последние слова едва слышно слетели с губ генерала, и все-таки Андрею было больно их услышать. Он снова подумал о том, что его отец почти присоединился уже к его матери. Ты никогда и не возвращался с её похорон, не так ли, отец?

Андрей сглотнул, после чего отдал ещё один образцовый воинский салют.

– Сэр, я прошу перевести меня в боевую часть.

Несмотря на ощущение реальности ситуации, Андрей всё не мог избавиться от мысли, что где-то за сценой Николай дергает за ниточки. Он должен понять, во что превратился Николай. Я должен ему это показать. Даже если эта демонстрация вот уже годы, как была до боли необходима, Андрею конфронтация с братом казалась все более угрожающей. Пришло время, чтобы всё прояснить.

– Ага, – последовал ответ и сгорбленный старик повернулся, чтобы взглянуть на Андрея. Выражение лёгкой растерянности в глазах отца стерло последние его воспоминания о великом генерале. Генерал никогда не производил впечатления растерянного.

– Я прошу немедленного перевода в боевую часть. – Как?

– Я ещё не забыл о своей ответственности, – в Андрее снова вскипел гнев, заставив его слова прозвучать гораздо более эмоционально, чем хотелось. И опять это чувство, словно он попросту впитывает мои слова – они его совершенно не трогают.

– А ты что, не на активной службе?

Андрей сжимал зубы до тех пор, пока боль едва не разорвала челюсти. Немедленно заболела голова. Он медленно обернулся к отцу и с ужасом понял, что тот ничего не помнит. Ничего из своей работы. Он попросту не помнит о годах, которые я провел в изгнании в академии.

– В боевую… часть… сэр! – Это были единственные слова, которые Андрей смог протолкнуть сквозь сцепленные зубы. Он снова почувствовал, что вот-вот взорвётся и превратится в кучку пепла на полу.

Какое-то время старик просто стоял и смотрел на Андрея, потом взмахнул правой рукой, словно отгораживался от вопроса.

– Поговори с моим адъютантом, он все сделает.

– Я получу собственное подразделение, сэр?

– Всё, что хочешь.

– Сэр! – пролаял Андрей, ещё раз отдал салют и развернулся к двери. Ему казалось, что этим движением он стряхнул с себя остатки уважения к генералу – к человеку, когда-то был моим отцом. Достигнув выхода, он вновь услышал голос отца:

– Цитата?

Андрей остановился, ухватившись вспотевшей рукой за металлическую ручку двери, за которой расстилалась неожиданная свобода, и взглянул назад. – Сэр?

– Ты мне ещё не сказал, чьи это были слова.

Если Андрей в своей жизни и глядел на кого-нибудь когда-нибудь ошарашенно, то именно в этот момент. Редко он был настолько уверен в том, что собеседник сошел с ума.

– Ну? Кого ты мне процитировал?

Андрей снова повернулся и, выходя, без всяких эмоций ответил:

– Тебя, отец.

23

Неподалеку от Новой Москвы

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

15 февраля 2801 года

Холодный воздух заставил Андрея передёрнуться, но он отогнал неприятное ощущение. Широкими шагами он пересек плац, торопясь поскорее вернуться в кокпит своего «Экстерми-натора». Хотя манёвры продолжались уже две недели, запах нафталина и застоявшегося воздуха всё ещё витал в его машине. Каждый раз Андрей чувствовал, что этот запах напоминает ему, как долго его мех простоял законсервированным в ангаре, как долго он не сидел за управлением. Андрей снова вздрогнул, сознавая, что виной тому не холодный воздух, а опасение быть вновь отлученным от работы мехвоина.

– Андрей! – он глянул вперед и увидел генерал-майора Карсона, который скорым шагом направлялся к нему.

– Сэр! – Андрей шагнул к нему навстречу в суете походного лагеря и отдал салют. Завывание проезжающего мимо ховера на мгновение заглушило любые другие слова. Тяжёлые шаги боевых мехов неподалеку заставляли дрожать землю так, что, казалось, эта вибрация щекочет ступни.

Широкоплечий друг и командир Андрея ответил на военное приветствие гораздо свободнее и помахал рукой, как бы намекая на ненужность всех этих формальностей меж друзьями.

– Я хотел тебя ещё раз поблагодарить за поддержку во время допроса. Очень здорово ощущать себя свободным от подозрений.

– Само собой, сэр. Я всего лишь помог своему командиру. Мне-то с самого начала ясно было, что герой Звёздной Лиги не может быть замешан в контрабанде оружия, сэр.

– Нет, не было, – говоря это, Карсон подошел ещё ближе, словно хотел посвятить Андрея в какую-то тайну. – Мне все равно, что ты об этом думаешь: твои слова для меня многое означают. И мне хочется верить, что это именно твоя дружба со мной повлияла на твои показания. Естественно, в хорошем смысле.

Впервые за много лет Андрей почувствовал некоторое оцепенение. Он открыл было рот, чтобы возразить, но Карсон прервал его:

– Нет, – сказал он, делая быстрый жест рукой. – Я ничего от тебя не желаю слышать, кроме «пожалуйста». Вы так не полагаете, майор?

Хотя в голосе Карсона и слышался отчетливый подтекст, Андрей почувствовал легкость, вызвавшую на его губах улыбку.

– Пожалуйста.

Карсон ответил дружеским тычком в плечо, который сделал бы честь даже Джес. Без пяти минут перелом ключицы. Андрей всерьез усомнился, что стукнувшая его рука состоит из плоти и крови. Больше похоже на сталебетон.

– Отлично, – продолжил Карсон. – Мне кажется, теперь самое время тебе поговорить с твоим посетителем.

– Э… сэр?

– Генерал-майор Керенский ожидает тебя в моей командирской палатке.

Более удивленным Андрей вряд ли смог бы быть. Он неделями пытался отыскать Николая. А теперь, совершенно неожиданно, он появляется из ничего, без предупреждения… Как это понимать?

Карсон поймал взгляд Андрея и дружелюбно кивнул.

– Андрей, если есть что-то, что я могу сделать для тебя – только скажи.

Какой-то момент Андрею хотелось списать слова Карсона в разряд общих фраз, однако тот задержал его взгляд, ухватив его за плечо. В глазах друга Андрей прочёл подтверждение того, что его слова ни в коем случае не были простой вежливостью. Годы их дружбы, к которой Андрей так и не привык, ощущались даже в им самим выбранной изоляции. Он слишком долго полагал себя в полном одиночестве – за исключением разве что Даны. Но теперь, в этот неожиданный момент дружеской близости, Андрей понял, что дружба, которую он заключил в первые тяжёлые годы колонизации, оказалась сильнее брони любого меха. Мои друзья напоминают о себе как раз тогда, когда нужны мне больше всего.

Карсон – Андрей все ещё не мог решиться назвать вышестоящего офицера по имени – и Уин-дхэм, Джейсон и Раймонд, даже Стивен: друзья, которых Андрей слишком долго не замечал.

– Спасибо, – ответил он, протянул руку и тоже положил её на плечо Карсона. Господи, словно за дуб ухватился. Карсон ещё раз дружески кивнул и оставил Андрея в одиночестве. Тот направился к командирской палатке, всё ещё размышляя об этом разговоре.