Рубеж (СИ)

   - Генри! - крикнул Спенсер, но его голос лишь глухо прошёлся по закрытому пространству и стих.

   Алекс понял, что пришёл в чувства. Инженера рядом не было. Спенсер нашёл фонарик и осветил всё вокруг. Он находился всё в той же прихожей расширенной каюты, но Генри как будто бы провалился сквозь пол. И довольно массивный огнемёт тоже пропал.

   Спенсер встал и осмотрелся. Батарейка Генри была подключена к сервисному разъёму двери, а терминал извещал о нормальном функционировании. Ничего не найдя в прихожей, Алекс вышел в коридор. Ему показалось, что он что-то увидел на полу в том направлении, откуда они пришли. Подойдя ближе, Спенсер увидел, что это лазерный пистолет Генри. Он поднял его и осмотрел. Но ничего необычного не было. Да и что с ним могло случиться, с этим куском железа. Но вот судьба инженера его заботила куда больше. Может быть, Генри ушёл в направлении четырнадцатого? Тогда почему он не привёл в чувства Спенсера? Возможно, он решил поступить по подлому и сейчас.

   Но следующий поворот приоткрывал тайну исчезновения инженера в несколько другом свете. На ступеньках были следы свежей крови. Она даже толком не высохла, несмотря на то, что Спенсер лежал без сознания несколько часов. Дальше следы крови были размазанными, но не сильными. Инженера действительно кто-то волок по полу. Отпечатки тянулись через все ступеньки и уходили дальше по коридору. Спенсер активировал лазер и взял его наизготовку. Хотя он и помнил, что Мелани его луч не принёс вреда, это было лучше чем ничего.

   Когда он поднялся и вышел из жилого сектора, то увидел, что следы в сторону уходили в сторону рециклера. Идти туда Спенсер побоялся. Он лишь немного постоял и осмотрелся, просветив все повороты насколько это было можно. Потом он заметил в темноте небольшой предмет. Подойдя поближе, он увидел, что это рюкзак Генри, испачканный кровью. Спенсер повесил его себе на плечо и направился дальше.

   И хотя в этот раз кровавых надписей, указывавших в сторону "Фарадея-14", не было, последствия этого помутнения были куда более страшными. На четырнадцатом погибли практически все. Из семьи Спенсера в живых остались только Джулия и Михаил. У Дубова погибла дочь. Алекс представлял, что сейчас она мечтает о добровольном отправлении в рециклер, и каких сил стоит Дмитрию её отговорить. Теперь в зале для собраний было много свободного места, когда Спенсер объявлял соболезнования. Все понимали, потому что ему эти соболезнования были нужны в такой же степени.

   Потом снова начались многочисленные преобразования. Спенсер уже даже не вникал, а просто наблюдал за прощанием и спокойно нажимал на холодную сенсорную панель рециклера для того, чтобы машина хладнокровно начала преобразовывать тело в органический материал.

   Опомнился Спенсер только тогда, когда пришло время прощаться со его детьми. Джулии было настолько плохо, что она дважды теряла сознание. После третьего раза Алекс попросил Дубова разместить её в медблоке, где ей сделали два сильных укола. Сам Спенсер тоже держался с большим трудом, но не терял самообладания. Ему казалось, что его дети просто мирно спят на ложе рециклера, но он отдавал себе отчёт в том, что это было не так. Особая боль была, когда с его помощью на белую поверхность уложили маленького Томми. Спенсер вспомнил, как обещал защитить его, но не справился с этим. Пиктограмму пуска он нажимал, отвернувшись от присутствующих, закрыв глаза.

   На то, чтобы хоть немного оправиться от этой трагедии, потребовалось пять дней. Звездолёт практически вымер, несмотря на то, что свет в коридорах горел исправно. Спенсеру едва удалось помочь Джулии сохранить рассудок и хоть как-то успокоиться. Каждый день он ходил к ней в медблок и подолгу сидел возле её кровати. Но хоть немного поговорить им не удалось. Она не произносила ни слова. И это продолжалось даже после того, как Дубов её выписал. Спенсер каждый день не переставал восхищаться мужеством своего друга, который, мало того, что не сдался сам, ещё помогал реабилитироваться другим.

   А ещё все эти дни Алекс Спенсер ждал. Он ждал, что с двадцать первого за ними кто-то придёт. Он ждал, что их корабль в любой момент погрузится во тьму. Стены затрясутся, он упадёт на пол и будет ослеплён ярким светом. Потом снова наступит тьма, а потом свет начнёт пульсировать, после чего Алекса Спенсера уже не будет существовать. Но дни шли, а этого не происходило.

   На следующем брифинге, который состоялся через неделю ближе к вечеру, в основном изучали дневник и фотографический ежегодник. Эти снимки даже в хорошо освещённой навигационной казались жутковатыми. Спенсер лишь отыскал Клайда и проследил его предков. Особого смысла в этом не было, но большего эти фотографии дать не могли.

   - Мне совершенно ясно, - сказал Дубов, - что работник медицинской службы, очевидно, имел какие-то отклонения. Может быть, он был маньяком и погубил несчастных девочек. Но чтобы узнать подробности, нужны медицинские записи.

   - Да. И раз с двадцать первого никто не пришёл за эти дни, и сами мы по-прежнему ничего сделать не можем, то нужно идти и добыть их.

   - А что, если сдаться им? - предложил Хиген.

   - Правда, - поддержал Дубов, - ты же сам говорил, что может быть, они боятся.

   - Они сами мне об этом говорили, - тихо заключил Спенсер.

   - Ну вот, - поддержал Дубов, - ты сдашься, покажешь добрую волю, и они не будут тебя убивать.

   - Знаешь, я сейчас почему-то стал разделять позицию Генри. Хоть мне и казалось тогда, что он всё испортил. Я не понимаю. Скажи мне, чем виноваты были дети? - Спенсер повышал тон, - я первый стрелял в этих девочек. Почему они тогда не убили меня, но убили их. Дети уж точно были не причём. Если убивать, то меня.

   - Я не знаю, Спенс.

   - Я тоже ничего не знаю и почти ничего не понимаю, - сказал Алекс, беспомощно опустив голову, - я знаю одно - я не верю им.

   - Как будто бы у тебя есть много шансов спастись. Ты ещё не пробовал сдаться.

   - Возможно, это было бы последним, что я сделал бы.

   - Я понимаю твою ненависть, - спокойно сказал Дубов, - они поступают очень жестоко, но ты должен пересилить себя. Начать рассуждать здраво. И возможно даже простить их.

   - Что? - возмутился Спенсер, - простить? Простить?! Иди и скажи это брикетам органики, что ещё недавно были твоими детьми. Как у них там насчёт простить?

   - Я понимаю, Спенсер, - в противовес повышенному тону капитана спокойно продолжал врач, - это звучит очень нелогично.

   - Это мягко сказано.

   - Но ведь они сказали, что никого не убивали. Может быть, это не они?

   - Они с этим связаны и мне этого достаточно, - коротко ответил Спенсер.

   - Как знаешь.

   - Я хочу разобраться в этой тёмной истории. Но эти Эмми и Мелани не укладываются в мою теорию, - бессильно закрыв лицо ладонями, сказал спенсер, - а что, если это просто их души, которые не могут найти покой, а?

   - Спенс, ты же из капитанской семьи. Как ты можешь верить в такое? Уж чему-чему, а этому нас точно не учили.

   - Просто, я уже не знаю, что и думать. Вспомнилось, как мои старшие кузены всегда рассказывали разные страшилки. У них даже файл такой был в книжке. Мы читали иногда по ночам. И сейчас то, что я вижу, очень похоже на те страшилки из детства. Что если эти несчастные девочки просто не могут обрести покой. И если мы узнаем подробности того, что здесь произошло, мы освободим их? А?

   - Извини меня, Спенс, но это уже из области бреда, - ответил Дубов.

   - Но то, как они отреагировали на лазер, - Спенсер задумался, - мне почему-то вспоминается только это.

   - Помните, что говорил Генри? - сказал Хиген, - что, если их просто нет?

   - Одна из них меня толкнула, и это было очень по-настоящему. Я это ощутил.

   - Под версию о душах это тоже никак не подходит, - спокойно парировал Дмитрий.

   - Может быть. Может быть, - с большой паузой между предложениями сказал Спенсер.