За чертой

Она огляделась. По планете рассеяно около тысячи малых городов, и если и не все матриархи явились на сбор, то они наверняка видят и слышат все происходящее через телекоммуникационную сеть.

Виджисси уселся на задних конечностях неподалеку от Шан. Она чуть-чуть отодвигалась, словно хотела соблюсти некоторую дистанцию, но каждый раз он придвигался все ближе к ней. Он слишком серьезно воспринял указание присматривать за Шан. Местин подозревала, что он относится к ней с большой симпатией, но ни за что не согласится этого признать.

— Мы навсегда закроем Безер'едж для гефес, — сказала Местин. — Шан Чайл предоставила нам образцы тканей, чтобы мы создали эффективный барьер для гефес. Мы будем искать средства к созданию такого же сдерживающего оружия против исенджи. Возможно, источник уже есть. После этого мы сможем уничтожить Временный город и оставить безери жить в мире и спокойствии.

Боковым зрением Местин заметила, что голова Шан чуть-чуть дернулась и опустилась снова. Что-то удивило ее. Местин спросит об этом позже.

— Что вы сделаете с гефес, которые сейчас проживают на Безер'едже? — спросила Бюр из Паджатиса.

— Они не представляют угрозы. Мы предложим им поселиться здесь, на охраняемой территории, — ответила Шан.

— А если они откажутся?

Местин заметила, что Шан крепче стиснула пальцы за спиной. Но запаха не было, только случайные вспышки фиолетового.

— Тогда они умрут, — спокойно произнесла она.

— Мы предоставим войска, если потребуются высадка и военные действия, — сказала Бюр. — Все мы.

А потом они просто стали расходиться. Шан в замешательстве повернулась к Местин.

— И все?

— А ты ожидала большего?

— Я думала, военный совет продлится дольше нескольких минут.

— Мы достигли согласия. Это главное.

— Но детали тоже имеют значение.

Кроме них в зале остался только один мужчина — он паковал связки желтолиста. В этом году случился рекордно большой урожай.

— Что тебя удивило в моих словах, Шан?

— Что у вас есть источник ДНК исенджи. — Чужеродный запах мускуса, исходящий от Шан, несколько смягчали нотки вес'харского аромата. Голос ее звучал напряженно. Некоторые обертоны находились за гранью слышимости.

— Я подумала, что ты попросишь об этом Эдди Мичаллата. Он имеет доступ на Юмех.

— А-а. — Этот звук в речи гефес мог означать что угодно — от удивления до отвращения. — Ладно.

— Какие-то проблемы?

— Не представляю, как заставить Эдди добывать образцы тканей и как он это сделает, но в любом случае я попрошу его.

— Ты уже сказала Арасу?

— Еще нет. Но если он смотрел трансляцию в сети, то уже в курсе и мне предстоит чертовски сложный разговор.

— Как складываются ваши отношения? Он выглядит довольным.

— Все хорошо. По крайней мере было хорошо. Подробности узнаю, когда приду домой.

— А почему ты еще не поговорила с ним?

— Я знаю, как Арас переживает за своих друзей в Константине. А еще он не одобряет биологическое оружие, и мне казалось, что он может повлиять на мое решение.

— Не похоже, чтобы тебя легко было в чем-то переубедить.

— Ты просто не представляешь себе, насколько я хочу, чтобы он был счастлив, — сказала Шан и улыбнулась Местин одной из тех странных улыбок, которую и улыбкой-то не назовешь. Скорее, наоборот.

Ее руки время от времени вспыхивали фиолетовым, когда они выходили из зала. Местин могла бы поклясться, что видела слабую вспышку желто-зеленого цвета.

Но Шан не пахла ничем.

Арас отвел Эдди в подземные бункеры, как и велела ему Шан, и приложил огромные усилия, чтобы ничем не выдать, что запас вооружения у них очень ограничен. Эдди был страшно доволен отснятым материалом. Тоннели привели его в восторг. Похоже, ему нравилось делать красивые фотографии.

Камера-пчела порхала туда-сюда, снимая оборудование и боевые машины. Шан сказала, что на них нет ничего, что могло бы дать военным аналитикам гефес ключ к тому, как одержать победу. Арас же не привык к войнам, где враждующие стороны не знали, чем обладает, чего хочет и как мыслит противник.

— Твою мать, — сказал Эдди, — а в каждом городе есть что-то подобное?

— Да, — ответил Арас. Это была чистая правда. Он не стал добавлять: они боятся, что этого все равно недостаточно.

— Ты умеешь летать на этих штуках?

— Вот на этой, — сказал Арас. Он положил руку на обшивку истребителя, и кабина открылась.

Эдди щелкнул языком и заткнул уши.

— Я летал на такой на Безер'едж, меня сбили, и я попал в руки исенджи.

— Я знаю, что они сделали с тобой, Арас. Мне очень жаль. Не знаю, что сказать.

— Ничего не надо говорить.

— Они не показались мне садистами, но кто их знает…

— Это произошло пятьсот лет назад. Что ваши люди делали друг с другом в то время?

Эдди что-то считал, глядя куда-то вверх.

— Девятнадцатый век. — Он пожал плечами. — По правде говоря, мы до сих пор пытаем других, так что вопрос поставлен неверно. А ты их хоть немного простил?

Арас не собирался никого прощать. Для вес'харской части его натуры это казалось неважным, для человеческой — несправедливым. Как же ему быть теперь, когда Шан не сказала, что сотрудничала с вес'хар в создании биологического оружия?

— Я не простил. Возможно, исенджи изменились. Но я могу судить только по их поступкам, а на данный момент они все еще бесконтрольно размножаются, и это грозит большими разрушениями. Они и сейчас с радостью делали бы с Безер'еджем то же самое. И я точно так же убивал бы их. Ты об этом спрашивал?

— Я не жалею о судьбе Мджата.

— Это было неприятно, но при таких же обстоятельствах я снова сделал бы то же самое. Вы сами напали бы на тех, кто убивал бы и мучил ваших союзников.

— Я не осуждаю тебя, Арас. Просто спросил.

— Люди всегда кого-то осуждают. — Арас намеренно не сказал «гефес». Ему нравился Эдди, хотя от него пахло той же горечью, что и от всех плотоядных существ. Может, он и вправду начал прощать тех, кто этого не заслуживает.

— Может, это была месть?

— Месть и соблюдение баланса — не одно и то же.

— Вопрос в степени?

— Возможно. Думаю, вы бы назвали это разумным применением силы. Оправданное вмешательство.

— Многие люди сочли бы, что вы применили против исенджи неоправданно большую силу.

— Им стоило бы обсудить это с безери. До прихода исенджи их насчитывались миллиарды. Сейчас они едва дотягивают до численности в несколько сотен тысяч. Они очень медленно размножаются. Они мечут икру в определенных местах вдоль островной цепи, и не в силах этого изменить, хотя и становятся уязвимыми. — Вот еще одна причина, по которой Парек заслужила смерть: подросток безери — редчайшее, драгоценнейшее создание. Но навряд ли стоит объяснять это Мичаллату. — Ты, может быть, считаешь, что ту историю нужно скрыть. Не надо. Твой народ должен знать, что мы сделали с исенджи. Им стоит сказать всю правду.

Эдди пристально на него посмотрел. Интересно, то, что он сделал, считается «пропагандой»? Шан пыталась объяснить ему, что это такое, и лучший перевод, который пришел ей на ум, «оружие фактов», или, что вероятнее, «оружие лжи». Он сказал Эдди чистую правду, и, если момент выбран правильно, правда сработает на них.

— Если безери разумны, то почему они не мечут икру где-нибудь подальше от береговой линии?

— Они ценят место. Я могу показать тебе карту, сделанную задолго до моего рождения, из песка, зажатого между двумя прозрачными раковинами. Почему карты столько значит для них? Потому что они могут жить только в определенных частях океана, с определенной минерализацией воды. Вы можете управлять окружающей средой, а они — нет. Они могут мигрировать в другие места, весьма немногочисленные, но размножаться там — нет.

— Меня интересовал этот вопрос — могут они перебраться в другие места или нет. Не очень-то умно — выбирать то, что делает тебя уязвимым.

— Это оправдывает их участь?