Вера

Двигатель нельзя было разубедить, он не мог не верить в собственные базовые императивы. Смитсон и не пытался, а потому сначала ПМ счел его процедурной помехой; когда же тот от блокировки перешел в контратаку, добравшись через сеть функций аварийного обхода до ядра самого двигателя, ПМ осознал его как набор мотиваций. Они присмотрелись. Сошлись, каждый глубоко проник в интерфейс противника и спокойно решили, что их не объединяет ничего, кроме необходимости уничтожить друг друга. Потом они вернулись на позиции и начали снова, только в этот раз без всяких правил. Схватка больше не напоминала игру в процедурные шахматы, а «Чарльз Мэнсон» из доски превратился в оружие.

Чужой направляющий луч продолжал мягко играть на корме, пробираясь к ПМ-двигателю, словно насильник, путающийся в застежках и пуговицах. Некоторые части корабля неосознанно перестали сопротивляться и открылись ему навстречу — «Чарльз Мэнсон» начал слабеть. Его физические и интеллектуальные процессы пришли в беспорядок, а так как они были его идеей самого себя, то «аутсайдер» запаниковал. Двигатель велел перекрыть систему жизнеобеспечения мостика и уничтожить Смитсона, а тот требовал изолировать, выжечь двигатель, и корабль неожиданно понял, что все эти приказы произносятся его собственным голосом, а он их слушает.

Зона взаимодействия между Смитсоном и двигателем была длиннее самого корабля, словно кровеносные сосуды, которые, если их распутать, станут длиннее тела, и «Чарльз Мэнсон» понимал: она стала ареной смертельного столкновения. Остатки вспомогательных модулей пытались включить тревогу, видя, как сбоят системы устранения повреждений и жизнеобеспечения, но сил не было, осталось лишь рефлекторное желание выжить в умирающем разуме. Пытаясь уничтожить друг друга, Смитсон и ПМ-двигатель пронеслись по «аутсайдеру», как две инфекции, попутно разрушая все вокруг, «Чарльз Мэнсон» успел осознать это, а еще тот факт, что если когда-нибудь он и будет существовать снова, то только в качестве одного из них, но не обоих. Сознание корабля померкло.

Объект, посланный «Верой», неожиданно замолк. Направляющий луч исчез. Судороги затихли. ПМ-двигатель отключился. Звезды и Гор вновь появились на экране мостика. Смитсону удалось, Фурд уже открыл рот, чтобы снова сделать вдох, но…

— Коммандер, — сказал Джосер. — Она идет на нас. Позиция «ноль восемь»-«ноль семь»-«ноль восемь» и быстро приближается.

Время пошло снова, захлестнуло корабль, как мысли после комы. Фурд чуть ли не слышал, как мимо проносятся секунды; они летели по червоточинам коридоров, сначала медленно, но постепенно все больше прибавляя скорость. Следующая стадия боя уже росла из тела предыдущей.

— Я передаю вам останки корабля, коммандер, — сказал Смитсон. Еще никогда его голос не казался настолько уставшим. — С большинством повреждений справится ремонтная система, но не с ПМ-двигателем. О нем забудьте. Использовать его вы больше не сможете.

— Позиция «ноль семь»-«ноль четыре»-«ноль восемь», и быстро приближается.

— Смитсон…

— Знаю, знаю. Время. Я закончил уже.

Время. Как холодный сквозняк, дующий в коридорах. Смитсон спас корабль, но тот частично умер. Потерял одно из ядер сознания и двигатель; теперь время «Чарльза Мэнсона» утекало, его было мало, как у других, самых обыкновенных суденышек.

— Коммандер! «ноль шесть»-«ноль три»-«ноль шесть» и приближается.

— Да. Сколько времени осталось?

— Девяносто секунд, если…

— Тахл, Кир, всю энергию на орудия ближнего боя, все остальное не важно: сканеры, системы жизнеобеспечения, двигатели, все.

Он повернулся к носовой части экрана. Пока ничего не было видно. Да и не будет. Она пряталась под защитным полем.

— Пятьдесят секунд, коммандер.

— Не надо, Джосер. Не надо вести отсчет. Включите тревогу, когда останется двадцать секунд. Это все.

Она шла на высокой скорости, но все еще находилась ниже горизонта планеты. Экран показывал Гор 5, но симуляцию Ее приближения не вывел; сканеры работали менее чем на двадцати процентах мощности и смогли бы выстроить какую-то схему только тогда, когда «Вера» будет рядом. «Чарльз Мэнсон» продолжал кровоточить остатками ресурсов, кормя орудия ближнего боя. С этим он справлялся хорошо. Они уже почти набрали оптимальный уровень, словно раненое животное, отрастившее совершенную пару когтей для последнего сражения.

Забормотали сирены.

«Нет. Она этого не хочет. Мы должны делать, что Она хочет», — подумал Фурд и чуть не сказал это вслух.

— Кир, отмените мои приказы! Выключите все орудия ближнего боя.

— Коммандер?

— Тахл, выключите все, кроме экрана на мостике. Мы должны стать инертными. Ни двигателей, ни жизнеобеспечения, ни сканеров… — Когда Тахл вопросительно взглянул на него, Фурд отрезал: — Бинарные Врата. Сами сообразите. Кир, выключайте орудия ближнего боя, сейчас же! Подчиняйтесь!

Рев затопил мостик, и что-то поднялось над горизонтом Гора 5.

Пятно пустого пространства, похожее на космос вокруг, но взгляд падал на него словно под другим углом, оно как будто пришло сюда из другого дня и сейчас летело прямо к ним.

Остановилось, посмотрело на них…

И пронеслось мимо. Фурд выругался, когда экран взорвался светом, и фиолетовое сияние осело на глазах каплями расплавленного железа. Когда же зрение вернулось, экран все еще тасовал фильтры, а «Чарльз Мэнсон» покачивался в кильватерном следе «Веры».

С тех пор как Смитсон вывел из строя ПМ-двигатель, инертная ракета висела почти рядом с кораблем; ни времени, ни ресурсов уничтожить ее не осталось. Когда Она вышла из-за горизонта, снаряд тихо разрушился до основания.

«Вера» тоже исчезла. Ушла прямо в систему Гора.

На мостике повисла тишина, но у каждого она была разная. У Джосера — от некомпетентности, у Каанг — от удивления, у Тахла — из-за нежелания комментировать, Кир безмолвно обвиняла (вы говорили, что Она пойдет в ближний бой, коммандер. Вы говорили), а Смитсон ничего не говорил, но подразумевал явно непристойное. Все эти виды беззвучия воедино слились в уродливую форму, заполнившую темный воздух мостика.

Фурд хотел засмеяться, мягко, понимающе, и удивился, когда из горла вырвался какой-то дребезжащий, тревожный звук, так как коммандер не чувствовал беспокойства или неуверенности. Он начал понимать «Веру», пусть лишь в малом и отрывочно.

— Все хорошо, — сказал Фурд, потом, поймав взгляды команды, быстро добавил: — Серьезно, все хорошо. Эта часть закончилась, вот и все… Джосер.

— Коммандер?

— Вы не могли бы подтвердить мои предположения? Сейчас Она уже должна сбросить скорость.

— Сбросить скорость? Но Она же пролетела мимо нас и ринулась в систему! Она сейчас летит к Шахре!

— В сканерах недостаточно мощности для точной оценки, — продолжил Фурд, словно Джосер ничего не говорил, — но скорость должна замедлиться довольно значительно.

Команда снова обменялась взглядами.

— Нам надо идти за Ней, — сказал Смитсон. — Мне нужно срочно начать ремонт.

— Коммандер, — неожиданно подал голос Джосер. — Вы были правы. Это бессмысленно, но Она сбрасывает скорость.

— И, — подвел итог Фурд, — продолжит сбрасывать. Я думаю, что Она переключится с фотонного на ионный двигатель в ближайшую минуту; никаких отсчетов не надо, спасибо, Джосер.

Он обвел взглядом мостик. Один за другим все замолчали.

— Она не пойдет к Шахре. Не сейчас. Она знает, что мы не можем последовать за Ней, пока не справимся с неполадками. Она знает, что мы будем воевать с Ней до самой Шахры, а потому подождет нас. «Вера» ждет нас в Поясе, и мы отправимся Ей навстречу, когда будем готовы. Теперь же… Тахл, средний уровень тревоги, отключите режим полной боевой готовности. Смитсон, сколько времени вам понадобится для устранения повреждений?

— Четыре часа, если поторопимся, коммандер.

— У вас есть пять, не спешите.

— Вы понимаете, что мы не сможем отремонтировать ПМ-двигатель, пока не зайдем в порт? — Эмберрец засомневался на слове «пока», Фурд знал, что Смитсон хотел сказать «если».