Конец материи

– Невероятное всегда происходит в реальной жизни, – посмеивался Цзе-Мэллори. – Из ожидаемого создаются все выдумки.

– Планета хур'рикку, – размышляла она. – Планета хур'рикку. – И посмотрела с такой явной алчностью, что Флинкс почувствовал замешательство. – Мы первыми из хьюманксов увидим ее. Как вы думаете… я смогу провести полевые исследования?

Цзе-Мэллори улыбнулся. В голосе его звучала уверенность.

– Хасбога, мы все займемся полевыми исследованиями. Или ты думаешь, что мы останемся на орбите и поищем большую стрелку указателя с надписью:

«Абсолютное оружие – иди в том направлении»?

Она была так возбуждена перспективой оказаться первым археологом на легендарной планете мифической расы, что не расслышала саркастическое замечание Цзе-Мэллори.

Флинкс бывал раньше в Блайте. Для него он ничем не отличался от других районов нормального космоса, в нем только больше звезд, чем в Рукаве, в котором расположена Федерация. Но все равно у него по коже ползли мурашки. Некогда на этих планетах жило множество разумных рас. И все они погибли в эпидемии, неразумно выпущенной тар-айимами полмиллиона лет назад.

Даже обычно сдержанные Цзе-Мэллори и Трузензузекс были возбуждены. Они все время разговаривали с Абом и держались подальше от рубки и вида звезд. Напротив, обсуждали абсурдные философские системы на древних забытых языках или играли в такие сложные игры, что корабельный компьютер не мог определить победителя, а тем более правила игры.

Прошло три недели, и они объявили, что Аб обладает словарем примерно в двадцать восемь триллионов слов на трех миллионах четырехстах шестидесяти тысячах языков, из которых по крайней мере два миллиона больше не используются, а двести четыре тысячи – чисто математические.

Эти числа никак не соответствовали мозгу идиота.

Исили Хасбога, полная ожиданий, счастливая, наслаждалась относительной роскошью «Учителя». Это был ее первый полет в частном корабле, положение и средства всегда заставляли ее пользоваться экономическим классом, когда нужно было лететь с планеты на планету.

То, что производило на Хасбогу впечатление, Септембера только смешило. Он больше интересовался работой корабля. Иногда он смущал Флинкса. Тот замечал, что гигант внимательно разглядывает те или иные части конструкции «Учителя». Но постепенно Флинкс успокоился, сказав себе, что если гигант обнаружит на корабле что-нибудь необычное, то, вероятно, припишет его причудам фирмы, строившей корабль. И это будет правильно. Только никто не должен догадаться, что за фирма сооружала «Учитель».

Флинкс обнаружил, что по большей части предоставлен себе. Корабль летел без его помощи. Проверка и перепроверка его действий занимала совсем мало времени. Пришлось искать поводы не смотреть в иллюминаторы. Но его и двух ученых беспокоила не пустота планет, а то, что на одной из них может еще существовать неудержимая эпидемия тар-айимов; с многовековой злобой она поджидает неосторожных исследователей.

Система Канначаны ничем особенным не отличалась от других, которые Флинкс видел на экране. Только три планеты вращались вокруг горячей звезды типа К. И если хур'рикку не способны были переносить крайние температуры и давления, они не могли жить ни на далеком массивном замерзшем газовом гиганте, ни на обожженном солнцем шаре, орбита которого располагалась в палящей близости от звезды. Оставалась одна из трех планет, средняя. Расположенная дальше от своей звезды, чем Земля от Солнца, она все же была горячей планетой. Но обладала атмосферой, которой могли дышать хьюманксы. И могла поддерживать жизнь. Она оставалась единственной возможностью.

– Конечно, – напомнил всем Цзе-Мэллори, когда они спускались на поверхность в шаттле, – у нас нет никаких доказательств того, что хур'рикку походили на нас или даже что их форма жизни основывалась на углероде. Они вообще почти ничего не знали о хур'рикку.

Сканеры «Учителя» подтвердили, что на этой планете некогда обитала разумная раса. Все четыре главных континента усеяны руинами. Сама их обширность свидетельствует, что когда-то планета Канначана была густонаселенной.

Так как все равно нужно было с чего-то начинать, Трузензузекс и Цзе-Мэллори выбрали для посадки окрестности самого большого города. Он располагался на западном берегу самого крупного континента северного полушария. Шаттл под искусным управлением Цзе-Мэллори мягко приземлился. Флинкс смотрел в небо цвета расплавленного железа. Звезда Канначана казалась пульсирующим налившимся кровью сосудом.

Чистый белый песок зашуршал под опорами шаттла. Только легкий боковой ветер чуть отличал эту обычную посадку. Инструменты показали, что на обширной лишенной гор равнине, на которую они опустились, очень жарко. Полдень уже миновал, и наружный термометр зарегистрировал сорок пять градусов по Цельсию в тени шаттла.

Маленькая группа по рампе спустилась на белый песок. Флинкс и Хасбога благодаря своей смуглой коже не нуждались в дополнительной защите от солнца, которое безжалостно жгло сквозь алые облака. Трузензузекс вообще чувствовал себя хорошо, если не считать сухости воздуха. Именно он порекомендовал и раздобыл в аптечке корабля кремы и мази, чтобы защитить кожу Цзе-Мэллори и Септембера.

Пока все стояли в тени шаттла, Трузензузекс вывел на поверхность Аба. Аб тут же присел и начал рифмовать, что-то невообразимое чертя на песке. Все внимательно выслушали слова философа.

– Аба нельзя загипнотизировать, хотя – видят Туннели! – мы с Браном старались. Но благодаря специальной технике я думаю, что могу привлечь его внимание лучше, чем обычной речью. Это зависит от высоты тона голоса.

– Последние несколько дней перед прилетом сюда мы с Браном непрерывно расспрашивала Аба об оружии. Он не дал нам никаких указаний, и поэтому я считаю, что мы можем начать отсюда и переходить от города к городу, надеясь, что что-нибудь заставит Аба дать нужный ответ.

– Нам можно остаться здесь? – Хасбога жадно смотрела на отдаленный город.

Над гипсовыми дюнами возвышались заманчивые башни из хорошо сохранившегося металла и каких-то неизвестных материалов.

– Хасбога, мы здесь не для простых исследований. Мое собственное любопытство тянет меня к городу, но здравый смысл и более важные потребности удерживают от него. – Трузензузекс выглядел печальным. – Так должно быть, пока мы не найдем то, за чем пришли.

Хасбога не сдавалась.

– Сначала вы тащите меня и Скуа сюда, а потом говорите, что я не должна смотреть на одно из величайших открытий в истории человеческой науки. Мы на планете, принадлежавшей расе, в существование которой никто не верил. – Она гневно пнула песок, пустив по ветру белые брызги.

Флинкс подумал, что они стоят на планете из горячего льда.

Цзе-Мэллори укоризненно посмотрел на нее:

– Планета всегда будет здесь, Исили Хасбога. А вот Кармадж-Коллангатта и Твоски Брайт нет. Конечно, если мы не найдем оружие и не пустим его в ход.

– Даже если эта штука тут, вероятно, она не действует. Вы это понимаете, конечно. – Септембер перевел взгляд с Трузензузекса на Цзе-Мэллори.

Высокий ученый улыбнулся в ответ и пожал плечами.

– Ты оптимист, Септембер. В природе хьюманксов бросать вызов слабым шансам.

– В этом разница между нами, – ответил Септембер, тоже глядя на далекий древний город. – В природе септемберства вставать на ту сторону, у которой больше шансов. Так я жил до сих пор… – Он заметил жест Флинкса. – Что-нибудь случилось, молодой приятель?

Флинкс указал на Аба.

– Он что-то собирается сделать.

Цзе-Мэллори забыл о своем ответе Септемберу. Даже Хасбога перестала интересоваться городом.

Аб несколько раз повернулся на месте, разыскивая что-то никому не видное. Определив направление, он двинулся на юго-запад. Отойдя метров на десять от шаттла, он остановился и осмотрел песок. Закончив осмотр, сел с глухим звуком, протянул три руки и продолжил делать абстрактные рисунки, сопровождая это бормотанием. Он был счастлив, как трехлетний ребенок в песочнике.