На службе Мечу

— Да, должны, — подтвердил офицер, включил ком и заговорил в него.

— Главстаршина Познер, наш последний салага, — он слегка улыбнулся Абигайль, использовав традиционную жаргонную кличку гардемаринов, — только что поднялась на борт. Я так понимаю, что вы ждали её затаив дыхание? — Он выслушал что-то, что было слышно только ему через незаметное устройство в ухе, и усмехнулся. — Ну, я думал, что вы именно это и сказали. В любом случае, она здесь. Я думаю, вам лучше прийти и забрать её. — Он снова послушал, и затем кивнул. — Хорошо, — сказал он, и вернул свое внимание Абигайль.

— Главстаршина Познер — старший из старшин лейтенант-коммандера Эббота, — сообщил он. — А поскольку коммандер Эббот помощник тактика, что делает его нашим наставником кандидатов в офицеры, это значит, что главстаршина в той или иной степени отвечает за наших салаг. Он позаботится о том, чтобы вы добрались туда, куда надо.

— Спасибо, сэр, — повторила она, и её настроение поднялось. Она приготовилась к катастрофе в большей степени, чем её казалось после предупреждения адмирала Мэтьюса, но пока что дела шли хорошо.

— Подождите здесь возле Подъемника Три, — велел ей лейтенант, и неопределённо махнул рукой в сторону шахты лифта. — Скоро туда прибудет старшина Познер, чтобы лично подобрать вас.

— Есть, сэр, — послушно ответила Абигайль, и потащила сундучок к лифтам.

* * *

— Добро пожаловать на борт, миз Хернс.

Коммандер Линда Уотсон была невысокой, крепко сложенной женщиной с темными волосами, но яркими светло-голубыми глазами. На взгляд Абигайль коммандеру было около пятидесяти, хотя временами ей было сложно угадывать возраст реципиентов пролонга. У грейсонцев пока в этом было немного практики.

Уотсон обладала отрывистой, деловой манерой держаться, которая удивительно подходила к её крепкой, мускулистой фигуре, а голос её был неожиданно глубок для женщины. А ещё у неё был явно выраженный сфинксианский акцент, и Абигайль почувствовала, что ей почти инстинктивно начинает нравиться старпом, когда эта резкость звучания окатила её подобно эху акцента леди Харрингтон.

— Спасибо, коммандер, — ответила она. И отметила, что сегодня, кажется, то и дело всех благодарит.

— Не давайте этому вскружить себе голову, — сухо посоветовала ей Уотсон. — Мы всех салаг приветствуем на борту. Что никогда не мешало нам гонять их, пока они не валятся с ног. А поскольку на этот раз вас всего четверо, у нас будет намного больше времени на то, чтобы вас гонять.

Она замолчала, но Абигайль не знала её достаточно для того, чтобы рискнуть ответить на её возможный юмор.

— В глазах Бога, все салаги равны, миз Хернс, — продолжила Уотсон. — А пригласила я вас в мой кабинет потому, что, тем не менее, не все салаги на самом деле равны, как бы сильно мы ни пытались этого добиться. И, если уж быть абсолютно честными, вы представляете собой некоторые особые проблемы. Конечно, — она слегка иронично улыбнулась, — вероятно, каждый гардемарин по-своему представляет собой ту или иную особую проблему.

Она скрестила руки и прислонилась бедром к столу, склонив голову набок и изучая Абигайль.

— Говоря откровенно, у меня было сильное искушение просто бросить вас в глубокую воду. В прошлом это всегда было моим правилом, но у меня раньше никогда не было иностранной принцессы в роли гардемарина.

Она снова сделала паузу, на этот раз явно ожидая ответа, и Абигайль прочистила горло.

— Я не совсем “иностранная принцесса”, мэм, — ответила она.

— Нет, именно так, — возразила Уотсон. — Я проверила официальную позицию и министерства иностранных дел, и флота. Ваш отец является главой государства в своем праве, несмотря на подчинение общей власти Протектора. Это значит, что он является королём, или, по меньшей мере, принцем, а вы — принцессой.

— Полагаю, технически, так и есть, — признала Абигайль. — Но это на Грейсоне, мэм. Не в Звездном Королевстве.

— Это хорошее отношение к вопросу.

В тоне Уотсон прозвучало непроизнесенное “если ты и в самом деле так считаешь”, но она быстро продолжила:

— К сожалению, не все с ним согласятся. Поэтому я решила просто воспользоваться этой возможностью, чтобы убедиться, что вы действительно не ожидаете какого-то особого отношения из-за вашего происхождения. И указать вам на то, что вам вполне придется нести дополнительное бремя, если другие члены экипажа корабля решат, что выказывая таковое отношение можно... продвинуть свою карьеру.

Абигайль заметила, что старпом предусмотрительно не предположила, что эти “другие члены” могут обнаружиться среди гардемаринов. И, осознала она мгновением позже, Уотсон также не предположила, что более высокопоставленные офицеры “Стального кулака” могут разделять такое же отношение, и задалась вопросом, не потому ли, что коммандер думала, что некоторые из них как раз будут это делать.

— До тех пор, пока вы не ждете особого отношения, и пока никто другой не пытается предоставить вам его, — продолжила Уотсон, — я не ожидаю никаких проблем. Что будет замечательно, миз Хернс. Я понимаю, что вы на самом деле служите во флоте Грейсона, а не в королевском флоте, но это не делает ваш гардемаринский рейс менее важным для вашей карьеры. Я надеюсь, вы также полностью это понимаете?

— Да, мэм. Понимаю.

— Отлично! — Уотсон кратко улыбнулась, затем опустила руки и выпрямилась. — В таком случае, главстаршина Познер проследит за тем, чтобы вы с вашей поклажей благополучно добрались до Салажьего Уголка, после чего можете доложить коммандеру Эбботу.

* * *

— ... так что мы сказали главстаршине, будто никто не сообщил нам, что в машинное отделение нам доступ закрыт, — Карл Айтшулер улыбнулся и пожал плечами. Он сидел за столом в центре кубрика “Салажьего уголка”, выглядя, на взгляд Абигайль, прямо как её младший брат в возрасте двенадцати лет после того, как проделывал какой-нибудь трюк над одной из своих нянь.

— И он действительно в это поверил? — Шобана Коррами недоверчиво покачала головой.

Шобана была еще одной девушкой-гардемарином, распределенной на “Стальной кулак”, и Абигайль была счастлива её видеть. Хотя она ни за что бы в этом не призналась, Абигайль более чем немножко нервничала насчет обычного устройства кают в КФМ, особенно для “салаг”. У каждого гардемарина было свое личное, отгороженное место для сна, но все остальные удобства были общими.

Степень близости, в какой юноши и девушки были собраны вместе в академии, стала сильным шоком для девушки с Грейсона, особенно благородного происхождения. Однако Абигайль, по крайней мере на интеллектуальном уровне, знала, что ей предстоит, что немного помогло. И всё же она сильно сомневалась, что ей когда-либо будет легко принимать такую тесную близость, которая была частью культурного наследия её мантикорских и эревонских однокашников. Но академия, даже в проявлениях самого... совместного подхода к обучения, предоставляла больше приватности, чем было бы возможно здесь. Присутствие еще одной девушки-гардемарина было бы большим облегчением при любых обстоятельствах, но то, что ею оказалась именно Шобана, было еще лучше. Абигайль, и чуть более высокая, светловолосая, зеленоглазая Коррами стали близкими друзьями во время многих дополнительных часов, проведенных вместе под попечительством главного старшины Мэдисона, старшего инструктора по рукопашному бою на Острове Саганами.

— Конечно, он поверил, — добродетельно сказал Карл. — В конце концов, у кого ещё лицо более честное и вызывающее больше доверия, чем у меня?

— Ох, не знаю, — задумчиво ответила Шобана. — У Оскара Сен-Жюста? — предположила она через миг с искусной невинностью.

Абигайль хихикнула и покраснела, когда Шобана взглянула на нее с триумфальной ухмылкой. Шобана знала, как сильно смущалась Абигайль всякий раз, когда хихикала. Дочери землевладельца не полагалось такого делать. Кроме того, она считала, что это делает ее саму похожей на двенадцатилетнюю.