Запрещенная планета

Не знаю, сколько я просидел там, как завороженный, но наконец вернулся Квинн и буквально вытащил меня из кресла. Мы с Адамсом вышли из кабины, перекусили, после чего я отправился в постель.

Разумеется, спать я не мог. Адамс сказал мне, что к утру в поле нашего зрения появятся планеты Олтэи, и поэтому я был так взволнован, что не спал, а только дремал. Внезапно я очнулся. Из коммуникатора раздался резкий свист, а потом и голос Адамса, вызывавшего всю команду на совещание.

Я оделся и поспешил в кают-компанию, где обычно проводились собрания. Там я занял место в первом ряду между Фарманом и Квинном. Сзади нас сидели Бозан и два сержанта. Позади них устроились другие члены экипажа. Нас было 20 человек.

Джона Адамса еще не было, согласно неписанному закону, который будто бы требует, чтобы командир всегда заставлял себя ждать. Я оглянулся и в тысячный раз подумал о том, какими молодыми были все эти люди. Юные по плоти, а в другом смысле не такие уж молодые. Наоборот, стойкие, выносливые, закаленные благодаря своему опыту. Поэтому я невольно вспомнил свои прежние мысли о новом поколении, представленном этими юношами.

Вошел Адамс. Он остановился у входа в кают-компанию и оглядел нас. Как обычно, он был суров и сдержан. Мне пришло в голову, что, пожалуй, из всех здесь присутствующих он наиболее типичный представитель этого нового поколения. Видимо, это показалось мне потому, что он, несмотря на свою очень правильную красоту и принадлежность к разряду нестареющих людей, благодаря своему самообладанию и какой-то особой самоосознанной силе, выглядел гораздо старше 27 лет, которые приблизительно можно было ему дать, имей он другую профессию.

Наконец он сказал:

— Вы все, конечно, догадываетесь, зачем вас здесь собрали. Согласно инструкции пока я не имею права говорить вам, в чем заключается цель нашей экспедиции. Но лично я считаю это правило не сообщать команде, что ей предстоит, пока она не прибыла на место, просто глупым. Устаревшим, как реактивное движение. Я уверен, что вам следует знать не только то, где мы находимся, но и зачем.

Внезапно на его лице появилась одна из его редких приятных улыбок.

— Но если кто-нибудь из вас, космических жуков, попытается выдать меня, я отдам его в руки полиции за клевету на офицера.

Раздался приглушенный смех. Адамс продолжал:

— Как вы знаете, нас направили к четвертой планете Олтэи. И если лейтенант Фарман действительно такой хороший штурман, как он это утверждает, — снова раздался смех — то мы должны будем сесть через 24 часа.

Секунду он помолчал.

— Наша цель — выяснить, что случилось с экспедицией номер 83. Она покинула базу на Земле 20 лет назад по земному времени на звездолете С-Х 101 «Беллерофонт». «Беллерофонт» имел на борту обычную смешанную команду из ученых, техников и охраны. Это была первая экспедиция к созвездию Альфы Аквилае.

Он снова оглядел нас.

— Никто не знает, что случилось с «Беллерофонтом» и с его экипажем. Мы даже не знаем, высадились ли они вообще на Олтэе-4. Это произошло потому, что всякая радиосвязь на таком расстоянии почти невозможна даже сегодня, а оборудование на «Беллерофонте» на 20 лет старее, чем наше… Итак, вот что вам следует запомнить: мы должны узнать, приземлился ли «Беллерофонт», и если он сделал это, выяснить, что случилось с его командой. Не забывайте о неожиданностях, которые создает время: если они остались в живых, то нам предстоит интересная встреча. Ведь они были вынуждены провести 20 лет на планете, которой раньше не касался человек…

Вот и все, что мы узнали. Адамс распустил экипаж и поспешил обратно в кабину управления, взяв с собою Фармана. Среди команды, в особенности среди ее старых членов, как мой друг Бозан, об Адамсе говорили как о человеке, который страшно не любит оставлять свой корабль на бесконтрольное автоматическое управление. Им всем нравилось это. Для них это было признаком действительно хорошего командира.

Когда я подошел к двери, то заметил возле себя Квинна. Алонзо Квинн нравился мне, несмотря на свою педантичность, чрезмерную аккуратность и довольно стародевические манеры, которые, как я постепенно убеждался, были следствием его профессии. В конце концов, изобретатель обязан быть точным до мелочей, чтобы должным образом выполнить свою работу.

Я сказал:

— Мне кажется, что все это необычно даже для вас, опытных космонавтов, а меня это и подавно захватывает и волнует.

Он испытующе посмотрел на меня через свои огромные очки:

— Вы правы, доктор.

— Сегодня ночью я не надеюсь уснуть, — сказал я. — Слишком много любопытного.

— Насчет вашего любопытства я скажу вам совершенно определенно, — ответил он, — чем больше вы будете предполагать и фантазировать, тем сильнейшие потрясения, вероятно, предстоят вам и тем больше ударов достанется на вашу долю…

Предсказание Адамса о том, что эти 24 часа будут последними в нашем путешествии, казалось похожим на правду. Спустя некоторое время, уже глубокой ночью, меня вывел из забытья свист коммуникатора, а потом, как ни странно, — голос Фармана:

— Внимание! По приказанию командора говорит лейтенант Фарман. Наша цель — Олтэя-4 — в поле зрения. Члены экипажа, которые не находятся на дежурстве, повторяю, только те, кто не выполняет никаких обязанностей, могут воспользоваться телевизионными установками на деке-2. Планета и спутники видны слева. Все.

Я соскочил с постели, одним прыжком пересек кабину и очутился у телевизионной установки. Щелкнув выключателем, я с нетерпением стал дожидаться, пока экран помутнеет, осветится и, наконец, станет ясным. Странно, но мое первое впечатление было разочаровывающим. Планета выглядела такой маленькой, повисшей, словно рождественская игрушка, как раз посередине экрана. В ее форме не было ничего необычного (одному богу известно, какие картины рисовались моему воображению!), разве что очертания ее были несколько сжаты по бокам, немного овальны — но во всем остальном она была очень похожа на Землю.

И только через некоторое время я начал понимать, какой удивительно красивой и необыкновенной оказалась эта планета с ее бирюзово светящимся кольцом атмосферы и двумя маленькими зеленоватыми спутниками, цвет которых был такой, какого я раньше никогда не видел.

Вероятно, я простоял перед телевизионной установкой более часа, наблюдая, как планета все приближалась и приближалась, увеличивалась, благодаря неимоверной скорости нашего звездолета, пока совсем не заполнила весь экран…

Меня привел в себя приход Бозана.

— Доброе утро, доктор, — сказал он. — Вам привет и наилучшие пожелания от командора. И, если вы хотите подняться в кабину управления, — добро пожаловать!

Он усмехнулся, так как я кинулся за одеждой.

— Бросились к телеустановке даже без… Ха!..

— А почему бы и нет? — Я натянул блузу и стал лихорадочно застегивать пуговицы, — Если вы хотите знать, что я о вас думаю, так вот: вы межпланетный грубиян, если расцениваете мое восторженное состояние только как позу.

Бозан взглянул на меня, усмешка его исчезла.

— Может быть, — ответил он. — Может быть, у нас слишком большой опыт, а может быть, мы просто стараемся скрыть свои чувства, потому что сами перепуганы.

Что-то такое послышалось в его тоне, и я быстро взглянул на него, подняв глаза от ботинок, которые в этот момент натягивал. Но то, что я смог увидеть, было лишь его спиной — он уже вышел за дверь…

Наверху, в кабине управления, я нашел Адамса, Фармана и Квинна — всех на своих местах. Но экран огромной телевизионной установки оказался пуст.

Я не мог понять, почему его выключили, пока Адамс не придвинул к себе микрофон коммуникатора и не проговорил в него:

— Внимание! Приказ экипажу. Мы входим в состояние «Ф. А.». Весь экипаж — к Установкам Постоянного Напряжения! Весь экипаж — к Установкам Постоянного Напряжения! Все.

Тогда я понял, в чем дело. Мы собирались пройти через то, что называется «Мгновенным Замедлением», или «Мгновенным Уменьшением Скорости», так как нам нужно было прорваться сквозь оболочку атмосферы планеты. Я не боялся. Я уже испытывал это состояние во время тренировок. Это не было похоже на «Джэг».