Пояс и шлем

— Вы полагаете, стрела могла быть отравлена? — спросил герцог.

Сергеев молча пожал плечами. Он был занят.

Я понял подтекст вопроса: если бы стрела действительно оказалась отравленной, Демон — увы — явно выбывал из списка подозреваемых.

Голдин поднял стрелу и машинально колупнул ее пальцем. Неожиданно краска осталась на его ногте. Он продолжил это увлекательное занятие… Под черной краской оказалась красная и желтая.

— А у нашего Демона еще и не хватает стрел, — удивился Лионель. — Приходится одалживать и перекрашивать!

Он взял у Голдина стрелу и стал настойчиво сдирать черную краску.

— Красно-желтые стрелы, насколько я понимаю, только у одного рыцаря…

— Это сэр Галахэд! — грозно произнес герцог. — Стража! Немедленно арестовать его!

Капитан стражи, щелкнув каблуками, бросился к двери.

— Но… — начал было Голдин.

— Я могу бороться за жизнь принца только в одном случае — если мы немедленно перенесем его на корабль, — вдруг сказал Сергеев. — Если мы через пятнадцать минут не будем в моей лаборатории, через двадцать он умрет.

— Но как переносить его в таком состоянии, как везти во флаере? — попытался возразить я.

— Повторяю: если через пятнадцать минут он не будет у меня в лаборатории, через двадцать он умрет! Я ручаюсь только за это. Ваше величество, я обращаюсь с этим к вам!

— Я согласен. Едемте к вам. Поднимите принца и несите как можно осторожнее, — приказал герцог слугам.

ГЛАВА 16

Под руководством Сергеева мы бережно уложили раздетого принца в «саркофаг» — гигантскую лабораторную кровать. После того как Олег произвел все необходимые подключения, ее накрыли высоким прозрачным колпаком.

— Между прочим, было бы очень неплохо ментоскопировать его высочество — узнать, что он помнит о случившемся. Разумеется, с позволения его величества. Пока это возможно, — сказал Эррера.

— А это не вредно при его состоянии? — спросил Лионель.

— Мы сейчас выясним у врача. Как скажет Сергеев, так и сделаем, — решил Голдин.

Но когда Олегу рассказали о предложении Хорхе, он начал изображать ветряную мельницу:

— Да вы с ума сошли! Парень в критическом состоянии! Ни под каким предлогом не позволю!

— Впрочем, мы и так знаем имя убийцы, — сказал несколько разочарованный герцог. — Убийца уже арестован и понесет заслуженную кару.

— Боюсь, ваше величество, вы поспешили с арестом, — неожиданно произнес Голдин.

Все повернулись к нему. Но он не торопился раскрывать карты.

— А стрела? — спросил Вилан.

— Ее легко выкрасть.

— Подождите… Давайте начнем сначала. — Вилан был растерян. Признаюсь, я тоже. — Вы ведь сами обратили наше внимание на то, что покушение произошло в светлое время суток. И это, как вы же сказали, позволило исключить всех, кто уехал из дворца до рассвета.

— Это так, — кивнул Голдин.

— Но тогда остаются лишь те, кто сидел за главным столом…

— Строго говоря, нет, — возразил Голдин.

— Вот как? Кого же мы забыли?

— Слуг и стражников. И еще одного человека.

Воцарилось молчание. Потом Сергеев предложил всем нам отойти подальше от больного, сам сел за пульт управления «саркофагом» и принялся за работу.

Из угла, где мы стояли, я пытался разглядеть, что происходит под колпаком. Но не удавалось. Сергеев погасил лишний свет, и над «саркофагом» царил полумрак. Мы всемером толпились у двери, напряженно всматриваясь в темноту. Первым заговорил герцог:

— Вы, мессир Голдин, не учитываете психологии доригианцев. Я могу опросить всех слуг и стражников, но уверен: никто из них просто не осмелился бы поднять руку на своего принца. Все его так любят… Хотите, сейчас позовем капитана?

— Я тоже уверен в том, что слуги и стражники в этом деле не замешаны… Правда, по другой причине. Тем не менее, ваше величество, прикажите, пожалуйста, капитану прийти сюда.

Герцог кивнул, и Вилан выглянул в коридор:

— Капитан, подойдите к нам.

В дверях появился бравый капитан стражи.

— Скажите, капитан, — начал Голдин. — Вы всю ночь были со стражей и никуда не отлучались?

— Это так, сэр Голдин, — поклонился капитан.

— И ваши солдаты, безусловно, могут это подтвердить?

— Разумеется.

— А сами они… Как распределены они по постам? Есть ли пост, где стоял бы один солдат?

— Нет, сэр. Все они стоят на часах по трое.

— Где расположены были этой ночью ваши посты?

— Два из них были у двух входов во дворец — центрального и бокового. Один на первом этаже, один — на втором.

— И это все?

— Да, сэр.

— А на третьем?

— Но там ничего не происходило, сэр. Поэтому поста там не было.

— И у покоев дворян вы не дежурили?

— Мы поставили бы пост после окончания бала, сняв его со второго этажа. Но из-за всех этих… событий не успели.

— Значит, вы не видели сэра Галахэда ни когда он шел к себе в покои за деньгами, ни когда он возвращался назад? — спросил Вилан.

— Нет, ваше сиятельство. Не видели.

— А ваши солдаты?

— Нет, и они не видели. Я уже спросил, видели ли они кого-нибудь ночью. Они ответили: только гуляющих на площади дворян с дамами.

— Все, этого достаточно, — сказал Голдин.

Вилан отпустил капитана. Снова наступила тишина.

— Я уверен, что тот же результат вы получите, спросив слуг, — наконец, сказал герцог. — Но вы говорили еще об одном человеке…

— Говорил… Конечно, слуги тоже ответят, что видели друг друга. Да и потом, руки у них все время заняты, тут не до арбалетов…

— Это и есть ваша «другая причина»? — усмехнулся Лионель.

— Разумеется, нет, — смутился Голдин. — Это я так неудачно пошутил… Извините… Но слуги действительно не виноваты в происшедшем.

— Вы говорили еще об одном человеке, — еще раз сказал герцог.

— Да-да, я помню. Кроме сидящих за столом дворян, а также слуг, стражников и, кстати, музыкантов, о которых мы с вами забыли…

— Музыканты были в зале, все вместе, — сказал Лионель.

— Верно. Так вот, кроме них, в зале был еще один человек — Трикс. И вот за ним-то никто не следил…

— Вот это подозреваемый! — недоверчиво ухмыльнулся Лионель.

— Да нет, я его не подозреваю, — ответил Голдин. — Я просто хочу сказать, что не следует делать поспешных выводов.

— Но ведь вы согласны с тем, что сэр Галахэд, не считая Трикса, единственный, кто мог покушаться на убийство? Только он, якобы выходя за деньгами, мог по пустому третьему этажу пробежать в другое крыло замка, спуститься на первый этаж перед самой дверью Белого зала, так, что его никто из стражников не увидел бы, и выстрелить в принца. А затем вернуться в Голубой зал по тому же третьему этажу, — сказал Вилан.

— Вы, ваше сиятельство, не берете в расчет фактор времени.

— Вы хотите сказать, сэр, что у него в этом случае не хватило бы времени сходить в свои покои за деньгами? Но кто может поручиться, что он туда действительно ходил? Его покои находятся на третьем этаже у самой боковой лестницы… В нагрудных пластинах панциря можно спрятать не два, а все четыре мешочка. И если преступник готовился к покушению, то он вполне мог заготовить и принести деньги в мешочках по пять тысяч.

— Это на юридическом языке называется «попыткой сфабриковать себе алиби», — подсказал я.

— «Попытка сфабриковать алиби», — повторил Вилан. — Спасибо, я запомню.

После паузы он продолжил:

— Итак, только он мог это сделать. Если исключаются все другие возможности, то остается единственно верная. Не так ли рассуждают и у вас на Земле?

— Так, разумеется. Но уверены ли вы, что сэр Галахэд — и есть та единственная, а значит, верная возможность?

— Уверен, сэр Голдин. Сэр Галахэд мог это сделать.

— То есть он мог заранее в панцире спрятать деньги, вместо того, чтобы пойти за ними в свои покои, побежать к Белому залу, выстрелить в принца, а потом прибежать назад, это вы хотите сказать?

— Да, у него хватило бы на это времени.