Основатели кланов I: Исход

Возникла продолжительная пауза, пока «Таг», хромая, поспешно пытался развернуться, чтобы снова поймать «Экстерминатор» в зону обстрела.

– Страна Мечты! Но ведь наша колония там только-только была основана! Как вы могли об этом что-то знать? – Медленно-медленно в голос Сэмюэла вкралось подозрение, потом он осознал правду.

– У меня есть друзья, – с ухмылкой ответил Андрей. Он снова пообещал себе ещё раз поблагодарить Стивена за то, что тот постоянно держал его в курсе последних открытий в кластере Керенского. Надо будет сказать ему, что эти симуляции не остались без внимания на континенте Камерона. И о кадетских восторгах.

– Ах да, как же это я забыл. Вы же, в конце концов, Керенский. Конечно, у вас есть друзья в нужных местах. Тем более вам должно быть обидно за себя, правда? – Яд в голосе Сэмюэла просочился даже сквозь дигитальную передачу.

Андрей предвидел подобный ответ, но все же почувствовал укол. Конечно, у него не было ни малейших сомнений в чувствах Сэмюэла, тем не менее, его разочаровало, что эмоции так явно обуревают студента. Это задело Андрея куда глубже, чем Сэмюэл мог представить – старая рана, которая, похоже, не заживет до конца никогда.

Вечно мое имя!

Моерастреклятое имя!

Накатившая злоба дала бою решительный толчок. Андрей прервал круговой бег вокруг «Тага» и взял курс на прямое столкновение с противником. На груди «Тага» взорвался ракетный залп и покуда кадет пытался, несмотря на сократившееся расстояние, привести в боевую позицию ППЧ, машина Андрея на скорости более, чем в пятьдесят километров в час, врезалась в «Таг».

Почки Андрея подскочили, кажется, до самого горла, когда командирское кресло отвесило его заднице мощный пинок, который должен был симулировать бросок вперед. Желудок его также дернулся от вида передней панели и монитора, взорвавшихся бурей огней и звуков.

Раздражение охватило Андрея гораздо сильнее, чем он мог ожидать – раздражение, которое грызло его слишком долго. Злость, накопившаяся за годы манипуляций со стороны его брата, обида на дистанцию между ним и его отцом, великим генералом – все это взорвалось в один момент. Некоторое время Андрей вообще не воспринимал, что происходит вокруг.

Словно на большом расстоянии, далеко-далеко от всего, что он мог видеть, на краю гигантской воронки Андрей чувствовал теплое прикосновение губ к своей шее. Мысль о принадлежащих этому воспоминанию загадочных глазах немедленно вернула его к реальности. Он встряхнулся, втянул горячий, спертый воздух рубки в заболевшие лёгкие. Слёзы стекали по щекам Андрея, нанося на кожу дополнительную соль. Он осознал дергающую боль в правой руке, посмотрел на неё, словно эта часть тела вовсе ему не принадлежала, и увидел, что пальцы все ещё судорожно сжимают джойстик. Ногти глубоко впились в кожу, от сломанной рукояти в его руке тянулись бесчисленные провода и шнуры – мимо правой ноги к тому месту на командирском кресле, где раньше были закреплены рычаги управления.

Словно вены из разодранного тела.

Андрей медленно поднял глаза на передний обзорный экран, где дрожала последняя сцена боя – застывшая после того, как система отказала. «Таг» совершенно не походил больше на мощную боевую машину, которой был раньше. На броне были видны многочисленные повреждения, которые явно вели свое происхождение от рук и ног «Экстерминатора».

Как будто я попытался разорвать его на части.

Он задрожал ещё сильнее, когда его охватил стыд за неожиданную потерю контроля. Злость на кадета улеглась. Всего лишь студент. Разочарование тем, что его просьбу о переводе вновь отклонили, оказалось слишком большим. Я должен отсюда убраться!

Андрей закрыл глаза и свесил голову вниз, насколько это позволял неприятно давящий на плечи нейрошлем. Безнадежость ситуации душила его. Но одно чувство не поддалось разочарованию, укрепляя надеждой плотину, которая грозила рухнуть.

Обещание поцелуя снова заставило гореть его кожу. Яне должен этого допустить! Его немой крик утонул в пустоте, однако вдруг отозвался эхом. Загадочные глаза ответили на его зов. Сквозь злость и страх на горизонте обрисовалось решение. Я так больше не могу… Я должен… Я…

Вот я стою тут и ничего другого не могу.

18

Военная академия Эдема, Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

21 марта 2795 года

Ливень смывал всё. Андрей стоял под первым весенним дождем в году. Вода вымочила его одежду, напоминая о забытых слезах; очистила его, благословила его, подготовила его к одному из важнейших решений в его жизни.

Воздух был наполнен эдемскими запахами, приносимыми ветром из сухих саванн за зелёным поясом, так что ночной душ был освежающим. Вода потоками стекала с Андрея и капала на ноги. Он глядел вперед, на погруженное в темноту здание Академии и окружающую его влажную траву терранского происхождения.

На секунду Андрею показалось, что он ощущает под своими ногами биение жизни Эдема – стук сердца эонов, за которые эта планета развилась в то, чем она сегодня была. Андрей медленно наклонился, нащупал траву и – к своему удивлению – что-то чужеродное. Почти… внеземное. Словно эта ночь перенесла его в чужой мир со всеми его возможностями – возможностями, у которых он сам до сих пор стоял на пути. Ему казалось, что нужно было всего лишь протянуть руку, чтобы дотянуться до них.

Медленно, последовательно Андрей вырвал пучки травы и освободил таким образом небольшой клочок земли. Тогда он запустил пальцы в тело Эдема и вытащил пригоршню земли. Андрей попробовал что-то разобрать, но, несмотря на новое уличное освещение, в темноте он ничего не смог разглядеть. Вместо этого он закрыл глаза, взял гумус обеими ладонями и пропустил клейкую массу – плоть Эдема – сквозь пальцы. «Простота субстанции насмехается над сложностью жизни. Весь мир живет лишь возможностью, скрывающейся в уродстве». Пушкин.

Андрей осторожно поднялся и растопырил пальцы, чтобы дождь омыл их от грязи. Его глаза поднялись к окну на третьем этаже, прямо рядом с безнадёжно переполненной водосточной трубой.

Взгляды студентов, участвовавших в пари, через день после симуляционой битвы были не самыми обнадеживающими. Кипящий гнев и презрение у Сэмюэла, испуганные кроличьи глазёнки остальных трех кадетов. Не слишком-то похоже на только что проявившееся уважение.

Его отца, – Андрей был в этом убежден, – представление о том, что его сын ищет драки, чтобы завоевать уважение, повергло бы в глубочайший стыд. Не говоря уже о том, что он потерял самообладание перед подчиненным. Он вспомнил, сколько раз в детстве ему рассказывали историю из тех времен, когда генерал сам был кадетом. Тогда «насилие, порожденное глупостью», как всегда выражался его отец, едва не стоило жизни одному из кадетов. Вероятно, я более похож на отца, чем полагал до сих пор. Николай гордился бы, увидев, как я продолжаю семейную традицию.

После боя Андрей едва не принял решение вообще не прийти на занятия, зная, какие взгляды его ожидают. Весь остальной класс будет, конечно же, посвящен и соответствующим образом настроен. Более всего Андрей боялся встретить отторжение в одной вполне определенной паре глаз. Он был уверен в том, что это было бы больше, чем он в состоянии вынести.

Однако взгляд сквозь смотровое стекло воздушного шлюза на человека, с готовностью принимавшего последствия своих действий вплоть до самой смерти, в конце концов все же направил Андрея в аудиторию. Несмотря на острое чувство стыда, он вошел в класс, провел занятие так, словно ничего не произошло, и занялся зализыванием собственных ран. Всё время, прошедшее после боя, он был озабочен тем, чтобы не посмотреть никому в глаза – особенно Дане. Но теперь он пришел к выводу, что дальше так дело не пойдет. В конце концов, уж до этого-то он додумался.

Я нашёл поддержку там, где не смел надеяться.