Свет

– Билли Анкер, меня это не интересует.

– Может, им просто скучно стало, интересы сменились. Но вот еще что: если уж приступать к таким проектам, если расходовать нервную энергию на создание эдаких научных инструментов, то насколько же серьезной должна оказаться цель? Тебе в голову не приходило? Зачем утруждать себя подобным времяпрепровождением?

– Билли…

– Как бы там ни было, а в результате этого и некоторых других событий ее истории система превратилась в оживший кошмар жокея-частичника. Интерференция здесь частое явление, так все справочники утверждают. Наверное, поэтому у нас связь прервалась. Ты так не думаешь? Жаль. Я тем разговором откровенно наслаждался.

Он отключил экраны и посмотрел сверху вниз на уловку Серии Мау.

– Расскажи, как тебе удалось угнать «Белую кошку», – предложил он.

В рубке управления «Меча караоке» пахло горячей пылью. Мониторы щелкали и шумели вентиляторами или включались сами по себе, в случайных вроде бы последовательностях. (На экранах отображалась поверхность Редлайна: изъеденная эрозией столовая гора тут, развалины там, хотя трудно было отличить одно от другого; камера неизменно возвращалась к Южному полярному артефакту, едва заметному под грудами радиоактивного снега.) Мерцающий свет обегал переборки, покрытые символами, оставшимися от первоначальных владельцев и напоминавшими иероглифы древних земных цивилизаций. Билли Анкер с отсутствующим видом тер правую руку, словно унимая фантомную боль от потери пальцев. Серия Мау знала: чтобы получить что-нибудь, надо что-то отдать. Поэтому выдержала паузу и сказала:

– Я не угоняла ее. Это математичка сделала.

Билли Анкер недоверчиво рассмеялся:

– Математичка угнала ее? И как так вышло?

– Не знаю, – сказала она. – Откуда мне знать? Она усыпила меня. Она это умеет. А когда я проснулась, мы были за тысячу световых лет от цивилизации, смотрели на гало сверху вниз. – Ее в баке пробила дрожь при воспоминании о том, как, пробудившись от обычных тревожных снов (впрочем, в те дни человек в шляпе и фраке там еще не возникал), она обнаружила себя невесть где. – Я оказалась в пустоте. Я никогда раньше не бывала в пустоте. Ты понятия не имеешь. Ты просто понятия не имеешь.

Она помнила лишь смятение, панику, которая с истинным положением дел никак в общем-то не была связана.

– Ты знаешь, – произнесла она, – я думаю, она мне пыталась что-то показать.

Билли Анкер улыбнулся.

– Значит, это корабль тебя похитил, – сказал он скорее себе, чем ей.

– Надо полагать, – признала она. – О, я счастлива была, что меня похитили! Меня уже тошнило от ЗВК. От всех этих «полицейских» заданий в свободных экономических зонах! Я устала от земной политики. А пуще всего меня блевать тянуло от себя самой… – Поймав его заинтересованный взгляд, она осеклась. – Меня тошнило от кучи вещей, которые тебя не касаются. – Ей трудно было подыскать подходящую формулировку. – И тем не менее когда корабль меня похитил, то, знаешь ли, у нас не было никакой цели. Мы просто висели там. Долгие часы висели в пустоте. Потом я успокоилась и направила корабль вниз, к гало. Мы месяцами напролет там носились. И тогда-то я по-настоящему дезертировала. Тогда у меня появились собственные планы.

– Ты сорвалась с поводка, – констатировал Билли Анкер.

– Они так говорят?

– Ты работаешь на всех, кто тебе согласен заплатить.

– О да, надо же, как я в этом не похожа на остальных! Всем надо на жизнь зарабатывать, Билли Анкер.

– Ребята из ЗВК хотят тебя вернуть. Ты для них обычный инструмент.

Теперь настал черед Серии Мау Генлишер рассмеяться.

– Пускай сперва поймают.

– И насколько близко они к тебе подобрались? – поинтересовался Билли Анкер. Помахал пальцами здоровой руки. – Вот настолько. Когда ты сюда явилась, мои системы осмотрели твой корпус. Обнаружили следы недавней перестрелки с противником, оснащенным по последнему слову. Тебя славно пощекотали из какого-то широкоугольного рентгеновского излучателя.

– Не было никакой перестрелки, – сказала Серия Мау. – Стреляла только я. – Она мрачно засмеялась. – И спустя восемьдесят наносекунд они испарились, – добавила она, надеясь, что это правда.

Он пожал плечами так медленно, что стало ясно: его удалось впечатлить, но не обвести вокруг пальца.

– Но кто это был? Они за тобой гонятся, детка.

– Что тебе известно?

– Дело не в том, что мне известно. Дело в том, что известно тебе, в том, что ты пытаешься отрицать. Все дело в тебе. Как ты говоришь.

– Что тебе известно, Билли Анкер?

Он передернул плечами.

– «Белую кошку» никому не поймать! – заорала она.

В этот момент, выступив из переборки, испещренной иероглифами, в рубке управления Билли Анкера возникла клон по имени Мона. Ее уловка, ниже и пошлее оригинала, мерцала, как дешевая неоновая трубка. Мона облачилась в лаймово-зеленую латексную юбку-трубу по икры и топик-болеро из розовой ангоры, а дополняли этот наряд красные порнотуфли на пятидюймовых каблуках. Волосы она разложила прядями, подобрав ленточки по цвету.

– Привет, – сказала она. – Упс, прости. Я не на ту кнопку нажала.

Билли Анкер раздраженно взглянул на нее.

– Поосторожнее, детка, – посоветовал он.

Мона смерила его изучающим взглядом и решила проигнорировать замечание.

– Я там пыталась музыку включить, – сообщила она Серии Мау.

– Пошла вон, – сказала Серия Мау.

– Я просто тупо не врублюсь, как эта штука включается, – заныла клон.

– Если ты забыла, что случилось с твоими дружками, – напомнила ей Серия Мау, – я тебе запись покажу.

Клон постояла мгновение, кусая губы; отчаяние на ее лице смешалось с яростью, слезы потекли по щекам, она пожала плечами и медленно истаяла в облачке коричневого дыма. Билли Анкер наблюдал за происходящим с деланым равнодушием, хотя, несомненно, не мог не задаться вопросом, какого хрена все это значит. Выждав минуту, он спросил Серию Мау:

– Ты переименовала корабль. Интересно – почему?

Она засмеялась.

– Не знаю, – сказала она. – А зачем вообще так поступают? Мы зависли во мраке – корабль, математичка и я. Никаких ориентиров, кроме Тракта – далекого, тусклого, подмигивает, как дурной глаз. Внезапно я вспомнила россказни космических капитанов первого поколения. Сотни лет назад они впервые применили преобразования Тэйта – Кэрни в поисках пути от звезды к звезде. И, как гласит легенда, в долгих ночных вахтах им иногда являлся в навигационной голограмме призрак самого Брайана Тэйта, бредущий сквозь пустоту вакуума с белой кошкой на плече. Так я выбрала это имя.

Билли Анкер уставился на нее.

– Иисусе! – вымолвил он.

Серия Мау вскарабкалась на подлокотник кресла.

– Ты не хочешь мне рассказать, где раздобыл пакет доктора Хэндса? – спросила она, глядя ему прямо в глаза.

Не успел он ответить, а Серию Мау Генлишер уже выдернуло с «Меча караоке» обратно на борт «Белой кошки». По кораблю катились мягкие, настойчивые сигналы тревоги. В углах заламывали руки теневые операторы.

– Там что-то творится, – сказала математичка.

Серия Мау протестующе заворочалась в тесноте бака. Оставшиеся у нее конечности нервно задергались.

– Зачем ты меня беспокоишь? – спросила она.

Математичка показала ей диаграмму события возрастом пять-шесть сотен наносекунд. Бледные серые пальцы сплетались и расплетались на прозрачном фоне.

– Ну почему это всегда так похоже на секс? – застонала Серия Мау.

Математичка, не найдя что ответить, смолчала.

– Новый режим, – приказала Серия Мау раздраженно.

Математичка переключилась в новый режим. В другой. Третий. Будто калейдоскопы перебирала, пока не нашла то, что хотела. Изображение мерцало и менялось, словно старые праздничные слайды в проекторе. В конце концов установился режим регулярного переключения между двумя состояниями. Если знать, как смотреть, то в промежутке можно было заметить призрак слабо взаимодействующей материи. На расстоянии двух астрономических единиц, глубоко в недрах свалки астероидного мусора, под вуалью разогретого газа что-то шевельнулось и снова застыло. Текли наносекунды, но ничего больше не происходило.