Второй курс, или Не ходите, дети, в Африку гулять! (СИ)

– Ничего не понимаю, – растерянно повторила девушка.

– Надо лететь на сигналы маячков, – предложил Иван.

– Что? Ах да, маячки… – Эмма выглядела совершенно потерянной. – Да, конечно, надо немедленно туда лететь… – пробормотала она, продолжая сидеть.

– Кто-то должен остаться на дежурстве, – заметил Голицын, и, видя, что Маклеуд никак не реагирует, включил связь. – Глеб, Збышек, что там у вас?

– Прошли жилой сектор, – тут же откликнулся Мазовецки. – Кроме нас, на базе ни души.

– Ясно. Поднимайтесь на контрольный пункт, – распорядился Иван.

– Принято. А что с Эммой? – заподозрил неладное поляк.

– Занята, – после короткой паузы отозвался Голицын. – Чжу, Чан, выводите «Эсмеральды», – продолжил командовать он.

– Обе? – уточнил из ангара Пэн.

– Да, обе.

Вообще-то, согласно инструкции, задействовать оба катера одновременно было строжайше запрещено. Но до формальностей ли сейчас?!

– Принято.

– Ничего не понимаю… – едва слышно выдохнула Маклеуд.

– Кстати, знаешь, где мы? – задал вопрос Голицын.

– Конечно, – откликнулся с места второго пилота Соколов. – В неполных девятнадцати километрах к северо-западу от базы.

– Это-то понятно. Но самое любопытное – только что мы пересекли границу национального парка – не помню названия – того самого, где гориллы.

– Час от часу не легче… Что же это их сюда понесло-то?

– Вот скоро и узнаем… Слушай, а может, это такой тест? – осенила внезапно догадка Ивана.

– В смысле – тест?

– Ну, от преподов. От Фантомаса, например. Типа как мы поведем себя в критической обстановке и все такое…

– Да не, не похоже, – покачал головой Соколов. – Хотя, с другой стороны, от этих альгердов всего можно ожидать… – добавил, поразмыслив, он.

– Вот я и говорю!.. Так, что там у нас на пеленгаторе?

– Сигнал разделяется, – сообщил Глеб. – Теперь один источник – прямо под нами, другой – метрах в семистах к востоку и продолжает удаляться.

– Под нами, говоришь… – взгляд Ивана впился в экран. «Эсмеральда» зависла над густыми зарослями, рассмотреть сквозь которые хоть что-нибудь было решительно невозможно. – Так что, прям здесь и садиться?

– Лучше – вон там, – Соколов указал на небольшую полянку слева по курсу. – А то раздавим еще сослепу Пашку – это, кстати, его маячок.

– Логично, – кивнул Голицын. – Збышек, мы садимся на сигнал Хохлова, – сообщил он командиру экипажа второго катера. – Сингх – ваш с Эммой.

– Принято, идем на сигнал Сингха, – ответил Мазовецки.

Вообще-то, все шло к тому, что на второй «Эсмеральде» полетят Чжу и Чан, но в последний момент Эмма заявила, что как формальный командир несет всю ответственность за происшедшее, а значит, обязана участвовать в спасательной операции лично. В результате китайцы остались дежурить на контрольном посту. Да они и не особенно возражали.

Положив «Эсмеральду» на крыло, Иван по крутой дуге послал катер вниз.

– Так, а это у нас еще что такое? – пробормотал Глеб.

– В чем дело? – Голицын пока ничего необычного не заметил.

– Характер сигнала меняется… А, понял: браслет снимают с руки! – догадался Соколов.

– Зачем это еще?

– А я почем знаю?! – пожал плечами Глеб.

– Ладно, сейчас все выясним.

Подмяв брюхом вездесущие кусты, «Эсмеральда» коснулась посадочными опорами земли.

– Кстати, знаешь, почему у гориллы такие большие ноздри? – спросил Голицын, отстегивая ремни.

– Нет, а почему?

– Потому что у нее очень толстые пальцы!

– Ну. А у бегемота плоские круглые ступни – для того, чтобы удобнее было перепрыгивать с кувшинки на кувшинку… Шлем не забудь, остряк-самоучка, – Соколов даже не улыбнулся. – А то мало ли что…

– Уже взял…

С бластером наизготовку Голицын первым выскользнул из люка.

– До источника сигнала семьдесят метров, – сообщил Глеб.

– Пашка! – крикнул Иван. – Пашка, это мы! Где ты?!

Ответа не последовало – только какая-то пестрая птица испуганно вспорхнула из кустов и, стремительно набирая высоту, скрылась за кронами деревьев.

– Если он не мог ответить на вызов, не отзовется и так, – резонно заметил Глеб.

– Ладно, это я так, для очистки совести, – буркнул Голицын. – Пошли скорее!

Друзья принялись продираться через заросли кустарника, местами совсем низкорослого, местами поднимавшегося выше их голов.

– Что с сигналом? – задал вопрос Иван.

– Пятьдесят метров… То есть уже сорок семь!.. Сорок пять!

– Как – сорок пять? Мы же почти остановились!

– Мы – да! Зато он движется нам навстречу!

– Так ты же вроде говорил, что браслет не на руке?!

– Так и есть…

– Ну все, довольно загадок! – вспылил Голицын, решительно раздвигая ветви.

Кусты внезапно закончились, и Иван буквально вывалился в начало естественной аллеи, образованной высокими деревьями со сплетшимися высоко вверху кронами. Солнечные лучи почти не пробивались сквозь их густую зелень, из-за чего здесь царил мягкий полумрак. На секунду Голицын замер, осматриваясь, и в этот же момент кусты с противоположной стороны аллеи бесшумно разошлись, и из-за их колючих ветвей появилась высокая темная фигура.

– Горилла! – прошептал Глеб – он уже стоял рядом с другом, держа у бедра руку с бластером.

– Нет, – так же тихо ответил Иван. – Гориллы – милые, добрые создания…

Фигура сделала несколько шагов вперед, и у Голицына пропали последние сомнения: перед ними был тот самый великан-негр, которого несколько дней назад так и не смог остановить хваленый ранольский психо-излучатель. Но бластер-то тогда не подвел!

– Стой! – потребовал Иван. Ствол его «Шилка» был направлен гиганту прямо в лоб. – Стой, или я стреляю!

– Опусти свое оружие, музунгу

[1]

! – на отвратительном английском выдал негр – правда, остановившись.

– Подними вверх руки! – потребовал Глеб.

– Нет, – покачал головой тот. – Это вы уберите свои стволы и заложите руки за головы. Но сначала снимите с голов шлемы и положите их на землю. И делайте все быстро – иначе те два глупых музунгу погибнут! – и он медленно протянул вперед левую руку. В его исполинском кулаке блеснул серебристый металл альгерского индивидуального браслета.

8

В кабине туристического автобуса-грузовика, несмотря на отсутствие как класса боковых стекол, было душно и жарко. Мотор ревел, как целое стадо бешеных горилл, передачи переключались с таким жутким скрежетом, словно коробка скоростей испытывала в этот момент нестерпимую физическую боль и спешила сообщить об этом всему миру, тугое рулевое колесо поворачивалось с огромным трудом – для того, чтобы вписаться в очередной поворот приходилось наваливаться на него всем телом. В то же время на прямых и, казалось бы, безопасных участках на каждой рытвине или колдобине, из которых, собственно, в основном и состояла дорога, руль так и норовил вырваться из рук, посылая живой памятник неизвестному европейскому автопрому на встречу с ближайшим баобабом.

Глаза Иван заливал липкий пот, пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в деревянную баранку руля, побелели от напряжения. Гигант-негр, устроившийся рядом на пассажирском сиденье, похоже, напротив, чувствовал себя как нельзя лучше. Свой автомат он небрежно положил на колени, и при особенно резких рывках грузовика его ствол всякий раз утыкался Голицыну в бок. В левой руке великан держал портативную черную рацию, каждые пять минут разрождавшуюся сквозь хрипы и свист короткой тирадой на тарабарском наречии. Негр лениво подносил ко рту микрофон и, вдавив кнопку, отвечал на вызов – всякий раз одно и то же. Иногда гигант по каким-то одному ему ведомым причинам слегка медлил с ответом, и тогда сердце Ивана в ужасе замирало: от того, выйдет ли его спутник вовремя на связь, зависело слишком многое.

Тогда, в лесу, они с Глебом, конечно же, не подчинились абсурдному требованию боевика, но и сами стрелять не стали, потребовав у негра объяснений. И объяснения последовали.