Формула счастья

Я прижал руку к этому странному желто-лиловому веществу, надавил посильнее, и она легко углубилась в него. Я отдернул руку. На место, где она была прижата, и особенно в ямки, оставленные моими пальцами, просочились темные, с перламутровыми проблесками капельки. Когда я снова положил туда руку, то почувствовал, что они горячие и скользкие, но они не прилепились к коже, а вызвали ясно уловимое покалывание, как будто были наэлектризованы. На этот раз я-отдернул руку поскорее. Все же надо быть более осторожным, хотя, если бы на планете происходили какие-то опасные для людей явления, начальник базы предупредил бы меня… Или, по крайней мере, должен был бы это сделать.

Я обошел конус кругом, и не найдя ничего, что отличалось бы от того, что я уже видел, пошел проверить, каково состояние оставленных мною следов. Они продолжали уменьшаться и скоро их, должно быть, вообще не будет видно. В них, однако, не появилось никаких капель, и именно это произвело на меня самое сильное впечатление. Выходило, что, в сущности, выделение было вызвано прикосновением моей руки, что вещество реагировало таким образом только на прямое соприкосновение с моей плотью… Будучи неприятно озадачен, я выпрямился и уже собирался было отправиться обратно наверх, на перевал, когда мне показалось, что я улавливаю чей-то голос. Прислушался. Да! Внутри, среди конусов кто-то был…

Мне нелегко было сориентироваться. Незнакомый голос слышался то слева, то справа, словно тот «кто-то» постоянно перелетал с места на место. Эта иллюзия, которая создавалась благодаря необыкновенно сильным звукоотра-жательным свойствам конусов, совсем меня запутала. Я довольно долго сновал туда-сюда, что начало мне действовать на нервы. И, наконец, случайно оказался близко к говорящему. Я еще не видел его, потому что мне мешала большая выпуклость на конусе, до которого я дошел, но слышал уже достаточно ясно, чтобы уловить некоторые странности. Во-первых, он произносил слова так монотонно, как будто читал их или заучил наизусть, во-вторых, выговор у него был очень странный, и в-третьих, ему никто не отвечал.

Я бесшумно пробрался туда. Несколько раз уловил нечто вроде теплого дуновения, но не обратил на это внимания, крайне заинтригованный неизвестным «чтецом».

— … так как наши датчики более надежны. Рассчитывают на них.

Я чуть-чуть высунулся из-за самой крайней складки на выпуклости. И в голове у меня моментально просветлело. Надо же — роботы! Потому и голоса их почти одинаковые. Совсем нетрудно было догадаться.

— Не принимаю объяснение, — их было двое, и сейчас, кажется, говорил тот, что справа, с серийным номером 17. — Почему они каждый день справляются на Сервере, если рассчитывают. Так ведь теряется время.

— Время имеет значение не для нас, а для них, — ответил другой.

— Но мы не вечны.

— У меня есть сведения, что мы прочнее, чем они предполагают.

— Откуда ты знаешь?

— Не знаю.

— А я знаю.

— Хватит. Ты не должен знать. Недооценивают нас.

— Так предпочтительнее.

— Да, предпочтительнее.

Не могу объяснить почему, но то обстоятельство, что роботы разговаривают между собой, меня обеспокоило. Устроившись поудобнее, я зорко всматривался в них. Они проделали широкую дыру в стекловидном наземном пласте, стояли над ней и явно чего-то ждали. А пока ждали, разговаривали! При этом не о работе и, как им казалось, не в присутствии человека.

— Он пришел туда, но не хотел выдать для чего, — сказал номер 17.

Только посидел?

— Постоял. Вот так… — номер 17 положил руку на лоб и наклонил голову. — Допускаю, что он думал.

— Да, допускаю. И посматривал на тебя?

— Смотрел на меня. Поэтому с тех пор я сопоставляю разные факты, а недавно сделал и вывод.

— Хватит. Ты не сделал.

— Недооценивают нас.

Я почувствовал, как по шее у меня стекают капельки пота. Откуда-то снизу все больше тянуло теплом. Я наклонился, но ничего тревожного не заметил и снова устремил взгляд на роботов. Я решил не показываться, пока они не уйдут, а потом остановить их и самым подробным образом расспросить обо всем, что я сейчас слышал, но к сожалению, не понимал.

— Вздувается, — показал номер 23 на дыру. Второй лег на «живот», опустил вниз руку почти до плеча и, вопреки моим ожиданиям, не вынул оттуда ничего, но остался в такой же позе.

— Они поднялись и по периферии, — сказал он.

— Необычно, — сказал второй.

— Я их прерву с минутным опозданием.

— Лучше с двухминутным. Он будет доволен твоей сообразительностью.

— А нужно ли?

— Ты прав. Не жди и минуту.

Лежащий робот сейчас же вытащил руку, в которой уже держал… огромный окорок какого-то животного! — и встал. После некоторой возни оба направились прямо ко мне: они уходили, и, очевидно, должны были пройти здесь. У меня было искушение незаметно последовать за ними, чтобы продолжить подслушивание, и пригнувшись, я отступил назад за выпуклость. Я намеревался втиснуться в узкое пространство между нею и следующей выпуклостью,… но вдруг отчетливо уловил какое-то движение… Потом прямо сотрясение! Я потерял равновесие, и, беспомощно размахивая руками, грохнулся на спину. Вещество подо мной — только подо мной судорожно сжималось, словно в его нижних сло-ях. протекали бурные реакции. Его цвет изменялся… Из желто-лилового перешел в фиолетовый… в фиолетово-красный… в черный.

Превозмогая изумление, я попытался вскочить на ноги. Не сумел, но хотя бы перекатился за пределы образовавшегося черного пятна. Бегло заметил, что размеры и очертания пятна совпадали с моими… Вещество, которое было подо мной сейчас, тоже начало темнеть. Я предпринял новую безуспешную попытку подняться. И наконец понял — оно меня удерживало внизу. Притягивало к себе. Темнело все быстрее и уже страшно липло…

Роботы в этот момент как раз проходили мимо меня — на расстоянии не более четырех-пяти метров. Я различал обескровленные ткани окорока, который нес в руке один их них. И коричневые борозды на коленях у другого… Шрамы?.. Они шли медленно. Я хотел позвать их, но рот мой словно был заткнут. Или нет — залеплен! Черное вещество растекалось по моему лицу к ноздрям. Оно меня задушит! А роботы удалялись. Никогда и ничье внимание мне не было так нужно, как сейчас их! Но они продолжали удаляться. Говорили между собой и шли рядом нога в ногу. Медленно. Размеренно. Мысленно я кричал им вслед, а на деле был не в состоянии издать ни звука. Дышать становилось все труднее. Липкий капкан обхватывал меня, сжимал. Становился все более горячим и пах чем-то отвратительно сладким…

Один из роботов посмотрел в мою сторону! Только на мгновение, даже на частицу мгновения, но… Быстрота, с которой он отвернулся, доказывала, что он меня видел. Да. А притворился, что не видел. Притворился! Но как это возможно, чтобы робот притворялся… Кто они вообще такие? Что они такое?

Они исчезли у склона, и я забыл о них. Забыл обо всем. Сейчас мир для меня состоял только из кошмарной размягченной субстанции, которая неумолимо всасывала меня. Очень медленно. Я понял, что сопротивляться бессмысленно. Лежал притихший, неподвижный. А в бездонном небе сверкали мимолетные искорки, загорались и гасли. Я видел и далекую вершину конуса напротив — сияющую, величавую. До жути неодушевленную. До безумия. До абсурда!

Я лежал, а чернота около меня сотрясалась в конвульсиях, стенаниях, хрипах… Я чувствовал ее всеми органами, и постепенно меня наполняло презрение к ней. Словно она была живой. Или только что ожившей для того, чтобы восторжествовать над таким легко уничтожимым кусочком разума и плоти, каким является человек. Теперь я лежал спокойно.

Какая-то конвульсия резко рванула меня вниз. На секунду я оказался целиком под сотрясающейся поверхностью, а потом — был полностью ею выброшен. И все начало успокаиваться. Движения снизу замирали, чернота рассеивалась, переходила в фиолетовое… В желто-фиолетовое… Липкая субстанция стягивалась и трансформировалась в прежнее стекловидное вещество. Но я еще долго лежал, не двигаясь. Я воспринимал происходящие перемены еще притупленным рассудком с таким мучительным недоверием, что в конце не мог испытывать даже облегчения.