Пространство (ЛП)

Умом Анна понимала услышанное когда-то. За три часа пути через пустоту действие вколотых ей Тилли амфетаминов ослабело, и к ней понемногу стала возвращаться ясность сознания. Но теперь Анна на опыте прочувствовала, какие «патологические мотивации» свойственны ей самой.

Она всего несколько лет прожила среди астеров и внешников, но успела постичь их мировоззрение, сутью которого было: «То, чего ты не знаешь, тебя прикончит». Жители Земли этого понять не могли, сколько бы времени ни провели в космосе. Ни один астер не выскочил бы из шлюза, напялив скафандр с ранцем, пока не узнал бы, какие условия ждут по ту сторону. Им бы такое просто не пришло в голову.

А она выскочила, даже не отправив сообщения Ноно. «Ты не спрашиваешь разрешения, ты потом извиняешься», — отдавалось у нее в голове. Если она погибнет, Ноно стоит выгравировать эти слова на могильной плите вместо эпитафии. Только извиниться ей нынче уже не представится случая.

Яркий дисплей, державшийся на краю ее зрения, куда ни поверни голову, предупреждал, что осталось 83 процента запаса воздуха. Бесполезная информация для Анны, которая не знала, на сколько хватает полного баллона.

Пока она пыталась замедлить дыхание, чтобы тратить поменьше, показания сменились на 82 процента. А сколько держалось 83? Она не запомнила. Легкая тошнота навела на мысль, как гадко пахнет рвота в скафандре, отчего тошнота еще усилилась.

Девушка, Мелба или уже Клари, далеко обогнала ее и уходила все дальше, двигаясь с ловкостью, отточенной опытом. Как будто для нее обычным делом было ходить в скафандре на магнитных подошвах. Заспешив, Анна задела ногой об ногу и переключила магниты на такую мощность, что прилипла к корпусу корабля. Инерция тянула ее вперед, магниты удерживали на месте, и она потеряла несколько секунд, разбираясь с неприятностью. Потом нашла тумблер и вернула нормальную мощность. После этого Анна перешла на размеренный, безопасный шаг. Девушку она потеряла из вида, но сказала себе, что это ничего. Она и так догадывалась, куда направляется Кларисса Мао. Или Мелба Кох — как ее ни называй.

Анна видела «Росинант» в программе новостей. История не знала более прославленного корабля. После активного участия Холдена в событиях на Ганимеде и Эросе, не говоря о более мелких стычках, его маленький корвет из года в год появлялся в разных программах, и Анна не сомневалась, что узнает его, если только там не окажется рядом двух одинаковых марсианских корветов.

Через пятнадцать минут она узнала «Росинант».

Корабль имел форму тупого черного клина — он был похож на толстую стамеску, положенную плашмя. Кое-где на плоской поверхности корпуса виднелись округлые выпуклости — Анна, плохо разбиравшаяся в космических кораблях, не знала, для чего они. Раз это военный корабль, наверное, там располагались датчики или пушки, но явно не двери. Она приблизилась к кораблю с хвоста и видела только одно входное отверстие — в центре тяжелого конуса дюзы. Подойдя к краю ближайшего к «Росинанту» корабля, Анна походила туда-сюда, присматриваясь к цели, прежде чем перепрыгнуть к ней. И рассмеялась, с горькой иронией отметив, что только на последнем шаге стала смотреть, куда прыгает. От смеха тошнота и возбуждение немного отступили.

Справа от дюзового конуса на корме она увидела бледный, как мозоль, пластиковый пузырь и через минуты, пробравшись сквозь пролом в обшивке, оказалась в грузовом отсеке. Только здесь, оглядывая ящики, державшиеся на таких же, как у нее, магнитных присосках, Анна сообразила, что дальше этого момента план не продумала. Соединяется ли помещение с кораблем? В двери, оставшейся за спиной, не было шлюза, возможно, в этот отсек воздух никогда не закачивали. Тревожила мысль, что она понятия не имеет, что здесь где располагается, и еще сильнее — что девушка, возможно, притаилась за одним из ящиков.

Анна осторожно подтягивалась от контейнера к контейнеру и наконец попала в продолговатую узкую нору в дальнем конце отсека. Кусочки пластика и замороженной еды витали вокруг роем странных насекомых. Ящик разбился: то ли здесь была драка, то ли это произошло от резкого торможения. Анна запустила руку в подвешенную к поясу скафандра сумку и достала тазер. Ей еще не приходилось стрелять в невесомости или в вакууме, и оставалось только надеяться, что ни то ни другое не повлияет на работу механизма. Опять возникал риск, на который не пошел бы ни один астер.

К великому облегчению Анны, здесь обнаружился шлюз, и она открыла его, тронув панель. Шлюзование заняло несколько минут — она тем временем стянула с плеч тяжелый ранец и поиграла тазером, проверяя, помнит ли, как снимается предохранитель. Военная модель казалась простой в обращении, зато и надписей с указаниями на ней было куда меньше, чем на гражданской.

Загорелась зеленая лампочка, и внутренний люк открылся.

Здесь не было никого, только пустая палуба — скорее всего, механическая мастерская со шкафчиками для инструментов, верстаками и трапом на одной стене. По концам трапа располагались два люка: один — в кормовую часть, другой — в носовую. Анна успела подумать, что членов команды она скорее разыщет ближе к носу, когда с кормы донеся громкий удар, и свет погас.

Почти сразу засветилась желтая светодиодка, и бесполый голос произнес: «Сброс сердечника, переход на аварийное энергоснабжение». Фраза повторилась несколько раз. Шлем приглушал звук, но все равно было ясно, что в корабле еще есть воздух. Анна стянула шлем, оставила висеть на креплениях.

Она почти не сомневалась, что сброс сердечника возможен только с аварийной панели в машинном зале, и потому двинулась к кормовому люку. Обычный на корабле гул стих, и теперь, без шлема, она слышала каждый звук, доносившийся с той стороны. С защелкой люка она провозилась несколько секунд и, когда люк наконец открылся, чуть не заорала от неожиданности.

Мелба кого-то убивала.

Астерша с длинными темными волосами, в засаленном комбинезоне, корчилась в лапе механизма, скрывавшего плечи Мелбы. Женщина — Анна уже узнала помощницу Холдена, Наоми Нагату — выглядела жестоко избитой. Рука и плечо были в крови, все лицо — в ссадинах.

Вплыв внутрь, Анна оказалась в сводчатом зале. Стена реакторного отсека изгибалась, создавая подобие церковного собора ядерной эры. Анне нестерпимо хотелось действовать, но она помнила: у нее будет только один выстрел, и потому не решилась стрелять с ходу.

Лицо Наоми налилось темным синеватым багрянцем, дыхание срывалось с губ редкими хрипами. Она каким-то чудом сумела поднять руку и оттолкнуть Мелбу. Анна коснулась ногами палубы, и подошвы прилипли. От нее до Мелбы оставалось меньше трех метров, и она нажала пусковую кнопку, нацелившись в не прикрытую механизмом часть спины и надеясь, что тазер подействует сквозь скафандр.

Она промахнулась, но результат все равно получился впечатляющий.

Вместо ткани скафандра двойной импульс тазера попал в жизненный центр меха. Тянувшиеся там и здесь провода раскалились докрасна и начали рваться как ниточки. Тазер тоже стал горячим, Анна не сумела его удержать и выпустила за миг до того, как оружие сплавилось в клейкий ком серого пластика. Мех выгнулся, щелкнул, растопырил лапы. Запахло горелой проводкой. У Мелбы каждый волосок встал дыбом, а руки и ноги продолжали дергаться даже после того, как разряд прервался. Экранчик на боку меха выдавал красный сигнал ошибки.

— Ты кто такая? — спросила Наоми Нагата, плавая в такой позе, что было ясно: рухнула бы на пол, случись здесь хоть малая доля g.

— Я Анна. Меня зовут Анна, — ответила она. — Ты как, в порядке?

После третьего укола Наоми прерывисто втянула в себя воздух и спросила:

— Какая еще Анна?

— Я — Анна, — повторила она и хихикнула по себя. — Ты спрашиваешь, кто я такая? Пассажирка с «Принца Томаса».

— ООН? Ты не похожа на флотскую.

— Нет, я пассажирка. Из миссии, посланной генеральным секретарем.

— Цирк с собачками, — процедила Наоми и зашипела от боли, когда Анна стянула бинт и активировала приспособление, не позволяющее ему разматываться.