Галактики, как песчинки

Рассудив, что раз дверь спальни оставили незапертой, то опасаться нечего, я медленно спустился по лестнице в холл первого этажа. Музыка доносилась из-за приоткрытой двери примыкавшей к холлу комнаты, скорее всего, гостиной. Пьеса Бетховена звучала немного иначе, мелодия была не такой плавной, как я привык её слышать, но всё равно она зачаровывала.

Я тихо проскользнул в комнату, которая в самом деле оказалась гостиной. В дальнем её углу сидела спиной ко мне Рашель, одетая в симпатичное голубое платье, а её пальцы легко порхали над клавишами громоздкого и неуклюжего синтезатора, имитирующего внешний вид старинного механического рояля… А впрочем, нет. Это и был самый настоящий механический рояль! Вряд ли старинный, но тем не менее подлинный. Музыкальный инструмент безо всякой электронной начинки, в котором звуки рождались от ударов по металлическим струнам специальных молоточков, приводимых в движение нажатием клавиш. Механические рояли — хоть старинные, хоть сделанные в наше время, — были исключительной редкостью, раритетом. Речь, конечно, идёт о хороших роялях, а не о бездарных поделках с глухим, бесцветным звучанием, фальшивящих едва ли не на каждой ноте.

Рояль, на котором играла моя дочь, был не просто хорошим, а отличным. Игра на нём явно доставляла Рашели огромное удовольствие. Закончив «Лунную сонату», она почти без перехода начала «К Элизе» — ещё одну пьесу гениального композитора древности.

Бесшумно, чтобы не отвлекать дочь, я подошёл к ближайшему стулу и присел. Только тогда я заметил, что в комнате находится ещё один человек — полноватый мужчина лет на пятнадцать старше меня, с убелёнными сединой висками и круглым добродушным лицом. Когда наши взгляды встретились, он слегка кивнул мне головой, но не проронил ни слова. Лишь после того, как отзвучали последние аккорды мелодии, он поднялся со своего места и чинно захлопал в ладоши. Я тоже встал и присоединился к аплодисментам.

Рашель быстро оглянулась, тотчас вскочила из-за рояля и подбежала ко мне.

— Привет, папа! — сказала она, поцеловав меня в щеку. — Наконец-то ты проснулся. А мама ещё спит?

До меня не сразу дошло, о ком она говорит. А когда я понял, что речь идёт об Анн-Мари, то мысленно выругал себя за несообразительность. Мы уже на Новороссии, а это значит, что наша игра началась. И от того, насколько хорошо мы справимся со своей ролью, зависит наша жизнь.

— Спит, как убитая, — ответил я. — Ты давно встала?

— Уже полтора часа как. Чувствую, что выспалась на трое суток вперёд. Крепким же зельем нас напичкали!

Между тем мужчина подошёл к нам и объяснил:

— Мне не советовали будить вас с помощью стимуляторов. Спешить вам пока некуда. — Он протянул мне свою руку. — Будем знакомиться, сэр. Я Руслан Кузнецов, хозяин этого дома.

— Очень приятно, — ответил я, пожимая его пухлую ладонь. — К сожалению, я не знаю своего имени. Здешнего имени.

— Вас зовут Стив МакЛейн, вашу дочь — Рейчел, а жену — Энни.

— Круто! — вырвалось у меня. — То есть, я хотел сказать, замечательно.

Кузнецов сдержанно улыбнулся:

— Мисс Рейчел выразила своё удовлетворение точно такими же словами. Хотя в нашем деле это обычная практика — вымышленные имена для временных агентов должны быть как можно ближе к настоящим, чтобы не требовалось долго привыкать к ним. А совпадение инициалов — вообще идеальный вариант.

— Это касается не только тебя, па, — вставила Рашель. — Но и меня тоже. И Ан… и мамы. Она, выходя за тебя замуж, просто добавила твою фамилию к своей девичьей и стала миссис Престон-МакЛейн. А я, если вдруг забудусь и начну говорить «Ле…», то смогу исправиться: «Лейн, МакЛейн».

— Очень хорошо, — сказал я. — Мы здесь уже легализированы?

— Сведения о вас внесены в иммиграционную базу данных. Это было проще простого — сейчас у нас творится такой бедлам, что обнаружить подлог совершенно невозможно. Предвиделась проблема с получением вида на жительство, но она успешно разрешилась благодаря нашему человеку в городской управе.

— А что за проблема? — поинтересовался я.

— Сейчас объясню. Но сперва пройдём на кухню, я покормлю вас. Вы, верно, проголодались.

Да уж, я действительно проголодался. Чтобы утолить мой голод, понадобилось две полновесные порции риса с жаренной бараниной, изюмом и множеством специй (это блюдо называлось пловом и было весьма недурственным на вкус), а также грамм триста твёрдого сыра, который здесь, на Новороссии, употреблялся в качестве десерта, а не закуски.

Кузнецов тем временем рассказывал:

— Вообще-то жизненного пространства на нашей планете вдоволь. До войны Новороссию населяло около пяти миллиардов человек, а после того как сто двадцать лет назад чужаки переселили к нам землян из России, стран Кавказского региона и Средней Азии, нас стало свыше семи миллиардов. Ну а потом… потом случилась та же история, что и на других человеческих планетах. Резко упала рождаемость, многие наши соотечественники — и старые, и новые — потеряли всяческий стимул к продолжению рода. Запреты правительства на любые контрацептивные средства, объявление вне закона абортов и прочие подобные меры не дали желаемого эффекта… Впрочем, я вижу, что вам это хорошо известно. Более трети наших городов оказались полностью заброшенными, а во всех остальных, за небольшим исключением, пустуют целые кварталы и даже микрорайоны. К числу упомянутых исключений принадлежат лишь несколько крупных мегаполисов, вроде Верхнего Новгорода, Аллах-юрта, Христовоздвиженска и, конечно же, столицы — Санкт-Николайбурга, на окраине которого мы сейчас находимся. Когда альвы начали переселять к нам людей с Аррана, Земли Вершинина и Эсперансы, наш государь издал указ, что переселенцы должны в первую очередь обживать пустующие районы. А губернаторы густонаселённых городов, в том числе Николайбурга, пошли ещё дальше: с высочайшего соизволения они ввели для всех инопланетников обязательную регистрацию и получение вида на жительство — нечто наподобие старых добрых виз. — Кузнецов неодобрительно хмыкнул. — Разумеется, это сделано из самых лучших побуждений, чтобы избежать массового наплыва мигрантов. В заброшенных городах переселенцам помогают альвы — снабжают их продовольствием, медикаментами, всеми предметами первой необходимости, оборудованием для ремонта жилья, восстанавливают пришедшую в упадок инфраструктуру, даже налаживают работу давно остановленных фабрик и заводов. Ну а здесь вся забота о них полностью легла бы на нас — от чего наши власти совсем не в восторге.

— Да, понимаю. И под каким же предлогом мы получили вид на жительство?

— Главным образом потому, что я выразил готовность взять вас на своё полное обеспечение.

— За красивые глазки?

— Нет, из-за Энни. Она высококлассный инженер сетевых коммуникаций, а в телекомпании, где я работаю, острая нехватка квалифицированного персонала. Я предоставляю ей работу, а вашей семье — жильё. Отныне весь второй этаж целиком в вашем распоряжении. Там есть небольшой холл, две спальни с ванными, кабинет и библиотека.

— Вы живёте в этом доме один? — спросил я, окинув взглядом обстановку кухни, которая совсем не походила на холостяцкую.

— Нет, у меня есть жена, Ирина. Позавчера я отправил её на недельку погостить у дочери и внучек. Сразу предупреждаю, что она не посвящена в мою подпольную деятельность, хотя догадывается о ней. Когда Ирина вернётся, постарайтесь вести себя как можно естественнее. Я полностью ручаюсь за её лояльность. Если она поймёт, что вы не те, за кого себя выдаёте, то не бросится доносить на вас в царскую охранку, а сделает вид, будто ничего не заметила. Но всё же осторожность не повредит.

Через несколько минут, когда я уже пил кофе, в кухне появилась Анн-Мари. В отличие от меня, она быстро сориентировалась и сразу вошла в роль: вежливо поздоровавшись с хозяином, потрепала волосы Рашели со словами «Привет, доченька», затем взяла меня за руку и ласково заглянула мне в глаза:

— Доброе утро, милый.

— Здравствуй, Энни, — немного опешив, ответил я.