Чинди

— Но никого из наших здесь нет, — сообщила спокойная, очень молодая женщина-техник, только вошедшая в отсек. Ее звали Ванда. — Я проверила, дважды.

Пит кивнул.

— А что здесь делать еще кому-то? — удивилась Тора.

— Мы же здесь, — возразил Ленгли.

Тора покачала головой.

— Но ведь датчики ничего не уловили?

Ленгли только что проверил панель состояний. Но теперь сделал это еще раз. По-прежнему все спокойно.

— Если бы там что-то было, — заметил Стокард, — я думаю, мы увидели бы это. — Он держался грубовато и напористо. Человек, который в другое время выбрал бы карьеру военного.

— Ну, — сказал Паквуд, — в местах вроде этого условия частенько бывают весьма странными. Пространство свертывается, время внутри и снаружи искажается очень значительно. И по-прежнему…

— А почему бы нам не развернуться и не пройти там вновь? — проговорил Пит. — Поискать тот самый район?

— Невозможно. У нас нет излишков топлива на полный разворот. Если вы хотите возвратиться в ту самую точку, вам придется ждать, пока мы не завершим полный оборот.

— Долго ждать?

— Несколько месяцев.

Все посмотрели на капитана, но он ничем не мог помочь. Ленгли никогда не пытался сделать нечто экстраординарное. Он водил корабли Академии в дальний космос на протяжении почти сорока лет и доподлинно знал о нейтронных звездах одно: никто другой еще ни разу не крутился около них.

С тех самых пор, как исследователи стали совершать дальние путешествия, используя сверхсветовые скорости, они нашли только одну внеземную цивилизацию, если ее так можно назвать. Обитатели планеты Нок прошли путь развития длиной примерно в четырнадцать тысяч лет, но только сейчас оказались на этапе завершения промышленной революции. Для этого, несомненно, было много разного рода причин, и они постоянно вели войны друг с другом.

В ряде других мест обнаружились сплошные руины. Что хочешь, то и делай. Ленгли сам видел около тысячи подобных Земле миров, и среди них не нашлось и тридцати, где существовала бы хоть какая-то жизнь. А две трети найденных форм жизни были одноклеточными.

Нет. Что бы ни перехватил (или думал, что перехватил) Билл, это не могло объясняться присутствием чужого корабля с экипажем пришельцев. Но понять восторг пассажиров было очень легко.

— Какие соображения, капитан? — спросил Пит после долгих колебаний. — Вы можете провести диагностику, чтобы определить истинность перехвата?

— Уже сделано. Билл нигде не обнаружил никаких сбоев.

Но, разумеется, в таком случае работа самого Билла оказывалась под вопросом…

— Хорошо. Что еще мы могли бы сделать?

— Произвести реконфигурацию спутников и перезапустить их, чтобы они вели поиск источника. После этого мы вернемся к выполнению своей миссии. И по ее завершении отправимся домой.

Пита не обрадовала подобная стратегия.

— А что со спутниками?

— Если они что-то найдут, они передадут результаты.

— Вы по-прежнему думаете, что это такой долгий процесс?

— Прошу прощения, Пит, но более легкого способа практически не существует.

— Сколько же потребуется спутников?

Их оставалось только семь. Он собирался пожертвовать несколькими частями программы.

— Чем больше мы их запустим в том направлении, тем больше шансов получить результат.

— Тогда так и сделаем, — сказал Пит. — Запустите их все. Ну, может быть, оставьте парочку.

1

Присцилла Хатчинс не относилась к тем женщинам, которые легко увлекались, но во время памятных событий у Протея она была очень близка к тому, чтобы пасть жертвой гибельной страсти к Пастору Броули. Не из-за его приятной наружности, хотя Бог свидетель, он был невероятно обаятелен. И не из-за родства душ. За эти два качества она и любила его. Но если расспросить ее с пристрастием, она бы, вероятно, сказала, что существует еще одна причина — его тактичность.

Разумеется, на самом деле пастором он не был, а, согласно легенде, происходил из старинного рода баптистов-огнепоклонников. Хатч знала его как случайного соседа по столу за обедом и просто как человека, с которым иногда сталкивалась в дверях Академии. Возможно, поэтому более веской причиной был голос среди пустоты космоса и одиночества, которое охватывало ее во время бесконечных полетов на «Сиренити», «Глори Пойнт» и «Фарвей». Броули был из тех редких людей, с которыми можно молчать и тем не менее чувствовать себя уютно.

Главное, он оказался в нужном месте, когда она отчаянно нуждалась в нем. И заметьте, не для того, чтобы спасти ей жизнь. Сама Присцилла в тот момент не подвергалась реальной опасности. Но Пастор снял с нее бремя страшного решения.

Дело было так: Хатч на корабле Академии «Уайлдсайд» выполняла рейс до станции «Ренессанс», находившейся на орбите Протея — гигантского водородного облака, которое в течение миллионов лет сжималось и в конечном счете должно было стать звездой. Его ядро бешено пылало, подверженное огромному сжатию, но вспышка ядерной реакции пока не наблюдалась. Вот почему станция помещалась именно там. Чтобы следить, как любил говорить Лоуренс Даймен, за процессом . Но были и такие, кто, считая станцию «Ренессанс» уязвимой, а процесс непредсказуемым, пытались закрыть ее и отослать назад персонал. Да, это было не то место, куда стремилась бы попасть Хатч.

Внутри облака дул незатихающий ветер. Почти в сутках полета от него Хатч прислушивалась к его вою и попыткам «ухватить» корабль. Она пыталась сосредоточить внимание на легком завтраке из поджаренного хлеба и фруктов, когда заметила первые признаки того, что должно произойти.

— Большой выброс энергии, — сообщил Билл. — Гигантский, — добавил он. — За пределами шкалы .

В отличие от своего «сородича», ИИ корабля «Бенджамин Мартин», здешний Билл был приспособлен к широкому диапазону внешних воздействий и использовал все свои наиболее достоверные ощущения, чтобы порадовать, внушить беспокойство или пригрозить, в зависимости от своего расположения духа. Теоретически, он был запрограммирован на такое «поведение», чтобы обеспечить капитана подлинным «товарищем» на время долгих полетов. Иначе Хатч была бы на корабле одна-одинешенька.

Сейчас Билл походил на любвеобильного дядюшку, который, однако, склонен выпить лишку и придерживается вполне очевидного взгляда на женщин.

— Ты считаешь, мы должны срочно эвакуировать их? — спросила она.

— У меня недостаточно данных, чтобы произвести положительную оценку, — сказал он. — Но думаю, нет. Я хочу сказать, что это небесное тело находится здесь уже давно. Несомненно, оно вряд ли разлетится на куски при нашем появлении .

Подходящая надпись для надгробья, если будет, на что его поставить.

Разумеется, они не могли заметить эти выбросы энергии без сенсорных датчиков. Разве можно было бы разглядеть здесь хоть что-то без датчиков? Светящийся туман, сквозь который двигался «Уайлдсайд», ограничивал зону визуального наблюдения тридцатью километрами.

Это был водород, подсвеченный пламенем ядра. На экранах Присциллы Протей нелегко было бы отличить от настоящей звезды, не будь фонтанов-близнецов, бьющих из его полюсов.

Хатч смотрела на изображение: обширные выплески плазмы, катящиеся сквозь облака, истинный ад, источник куда больших волнений и тревог, чем поведение обычной звезды — возможно потому, что не имел прогнозируемого пика, а, казалось, собирался заполнить собой всю Вселенную.

Когда рассматриваешь это облако со стороны, полюсные фонтаны-выбросы придают ему чрезвычайно элегантный вид, хоть сейчас в Сорбонну, а лучи, образованные не вполне стабильными заряженными частицами, казалось, вырывались из космического маяка, который произвольно менял свое положение на скалистых утесах. Станцию «Ренессанс» разместили на экваториальной орбите этого облака, желая изучить возможное влияние случайного взрыва на электронные устройства.