Шаг в неизбежность

— На ленте транспортёра произошло самовозгорание. Горящая смесь попала в бункер, начался пожар. Взрывом разнесло половину цеха. Рабочих будто корова языком слизала, а от Чарлза остались обугленные ботинки, да обрывок штанины. Вот и всё, что нашли пожарные, когда удалось потушить бушевавшее над обломками пламя.

Миссис Робинсон всхлипнула, согнутым на пальце краем передника провела под глазами.

— Простите меня, Глория. Я заставил вас снова пережить это.

— Ничего, ничего, — миссис Робинсон шмыгнула носом, помахала ладонями перед лицом. — Это я так, скоро пройдёт.

— А вам не кажется всё это немного странным?

— Вы о чём? — Глория встала, налила себе чаю, в два глотка выпила обжигающий напиток. В горле стало необычайно горячо, слёзы опять выступили на глазах. Приложив руку к шее, Глория несколько раз схватила ртом воздух. Почувствовав себя немного лучше, села к столу.

Уилкис наблюдал за ней. Недопитый чай стоял в стороне, надкусанное печенье лежало на краю блюдца, рассыпавшиеся крошки теснились подле, как острова возле материка.

— Да всё о том же. Вы сказали: на заводе производят удобрения. Так?

— Так, — кивнула Глория.

— Насколько мне известно, Низебул не входит в аграрный пояс Федерации. Да и поблизости нет ни одной подобной планеты. Для кого тогда производить столько удобрений? Везти их отсюда к фермерским планетам — шкурка выделки не стоит. Транспортные издержки поднимут стоимость продукции в тысячи раз, её просто никто не купит.

— Вы хотите сказать: завод не делал удобрения? — Джон перехватил взгляд Глории, развёл руками, словно говоря: «Это же очевидно!» — Тогда что там производят?

— Не знаю. Всё, что угодно, только не удобрения. Спасибо за ужин, Глория, вы превосходно готовите. С вашего позволения, я поднимусь к себе в комнату. — Уилкис улыбнулся: — Устал с дороги, хочу отдохнуть.

— Да-да, конечно. Я тоже вымою посуду и пойду спать. Спокойной ночи, Джон.

— Спокойной ночи, Глория.

Гость встал из-за стола. Уже в коридоре услышал, как на кухне зашипела вода, а миссис Робинсон загремела тарелками.

В гостиной на столике горел ночник. Джон проследовал к дрожащему огоньку. Слева от журнального столика на второй этаж вела лестница. Ему предстояло подняться по ней, пройти немного вправо и там уже расположиться в комнате Тима, на время отданной ему в распоряжение.

Уилкис остановился напротив дивана. Тим спал, повернувшись к спинке лицом. Одеяло наполовину сползло на пол, оголив спину и мускулистую руку. Джон поправил одеяло, Тим что-то пробормотал во сне, негромко причмокнул и засопел.

На кухне стихло шипение воды, раздалось лёгкое позвякивание посуды — миссис Робинсон расставляла тарелки в сушилке.

Постоялец зашагал к лестнице, ухватился за перила, в несколько шагов поднялся на второй этаж. В комнате его ждала расправленная кровать, но ему было не до сна. О каком отдыхе может идти речь, если голова пухнет от нерешённых вопросов? Где сейчас его люди? Что с ними случилось после десантирования? Сумеет ли он в одиночку выполнить задание?

Заныло раненое предплечье, Джон закатал рукав, увидел на повязке красные пятна. Пора делать перевязку. Сорванные бинты полетели на пол, потемневшие от запёкшейся крови края пореза разошлись в стороны, из-под них выглянула розовая плоть.

Уилкис сунул здоровую руку под матрас, вытянул перевязочный пакет, зубами вскрыл оболочку. Смоченным в антисептике кусочком стерильной ткани обработал рану, туго замотал бинтом.

«Интересно, Миллер и Джонсон уже знают о маячках? Надо предупредить парней, пока не поздно».

Рану немного пощипывало, чувствовалось лёгкое жжение, Уилкис застегнул рукав, сел к столу. Спать всё равно не охота, почему бы не заняться делом? Он снял крышку со старого магнитофона, вооружился отвёрткой и приступил к работе.

4

Пока сержант Уилкис обживался на новом месте, рядовые спецназа АГБ Герхард Миллер и Стивен Джонсон настойчиво пробирались через джунгли. Навигаторы на запястьях показывали направление движения, обмениваясь сигналами со спутниками на орбите Низебула и корректируя показания.

Карты у бойцов не было, она осталась у сержанта. Незадолго до экстренной эвакуации с корабля Паркера, спецназовцы запомнили точные координаты города и теперь шли, ориентируясь по приборам.

Влажная жара окружала со всех сторон. Одежда под бронежилетами промокла от пота и неприятно липла к телу, волосы слиплись под тесными скорлупами шлемов, автоматы цеплялись за каждую ветку, а объёмные сумки с боеприпасами затрудняли передвижение.

Под ногами сочно хрустела трава, в её зарослях копошились мелкие животные. Всюду царила сладко пахнущая цветами полутень, наполненная гудением и жужжанием. Различные насекомые часто садились на головы и плечи солдат, считая их неплохим местом для отдыха.

Изредка яркие столбы света прорывались сквозь густые кроны лесных великанов. В таких местах количество жужжащих тварей многократно возрастало. Генрих и Стивен плохо знали местную фауну. Вполне возможно среди насекомых встречались ядовитые, поэтому спецназовцы обходили стороной «курорты» членистоногих.

Верхние ярусы джунглей изобиловали птицами. Всю дорогу бойцов сопровождало пение невидимых снизу исполнителей.

Зато длиннорукие обезьяны, не скрываясь, катались на свисающих лианах и перескакивали с ветки на ветку. Чёрные глазки любопытных животных неотрывно следили за перемещением людей, а трескучие голоса сопровождали каждый шаг. Иногда в солдат летели огрызки фруктов, шкурки плодов, свежие экскременты. Каждое удачное попадание вызывало новую волну воплей, уханья и дробного постукивания обезьяньими руками по стволам деревьев.

Иной раз с вершин деревьев срывались капли воды, обрушивая на землю настоящий водопад. В такие мгновения обезьяны верещали ещё громче, а птицы поднимали возбуждённую трескотню, расходящуюся постепенно затухающими кругами.

После нескольких часов непрерывного следования за людьми приматы наконец-то отстали, видимо спецназовцы выбрались с их территории. Идти стало немного легче. По крайней мере, ничего не валилось на голову.

Дорога сквозь джунгли требовала от солдат максимум концентрации и внимания. Если на пути встречался муравейник, бойцы делали крюк лишь бы не встречаться с рыжими разбойниками.

До того, как попасть в армию, Джонсон отучился несколько курсов в университете. Он и поведал Миллеру, на что способны эти насекомые. Как-то на одной из лекций профессор показал фильм о муравьях. Экспериментаторы бросили труп кошки в муравейник, снимая происходящее на камеру. Рыжая волна захлестнула тело животного, облепила шевелящимся ковром, а когда насекомые схлынули, глазам студентов предстал идеально чистый скелет без единого кусочка мяса и сухожилий.

Проходя мимо усеянного жёлто-розовыми цветами куста, Стивен остановился отлить. Едва первые капли упали на листву, как цветы вспорхнули и закружились над головами людей, превратившись в огромных бабочек. Шурша крыльями, бабочки толклись в воздухе, пока не успокоились и не вернулись к прежнему занятию: высасыванию сладкого нектара из длинных трубчатых цветков.

Всю дорогу на солдат в изобилии сыпались мохнатые гусеницы, длинноногие пауки, переливающихся разными цветами радуги жуки и прочие насекомые. Стивену «повезло» больше всего: пару раз на него валились толстенные змеи. К счастью, рептилии переваривали пищу после удачной охоты и не проявляли агрессивности. Если б не так, неизвестно, чем бы всё кончилось. Судя по длине и толщине тела твари запросто могли удушить бегемота, доведись ему здесь оказаться.

Уже далеко позади осталась заросшая лесом гора с разбившимся о крутой склон вивером преследователей; с раскинувшимся у её подножья болотом, где затонула десантная капсула Миллера; с проделанной капсулой Джонсона широкой просекой.

Спецназовцы проделали по джунглям немалый путь, но так и не нашли следов десантирования сержанта. Рация Уилкиса молчала, спецназовцы регулярно пытались выйти на связь с командиром, но в ответ раздавался только треск атмосферных разрядов.