Космический корабль короля Давида

– Что, в Джикаре всегда так? – спросил Маккинни, когда бутылка наконец опустела. – Прошу прощения, мастер, но ни один город не может долго выживать в таких условиях, даже тот, где, по счастью, есть гавань и поля.

Хурн откашлялся и взглянул на бутылку, слишком гордый, чтобы просить вслух. Маккинни небрежно махнул рукой хозяину таверны, и тот немедленно засуетился. Кроме мальчика восьми лет, Натан не заметил тут прислуги, хотя таверна, довольно большая, явно приносила доход. Подали новую бутылку, и Хурн глубоко вздохнул.

– Все из-за того, что пришли они, – прошептал он. Потом, нормальным голосом, хотя и не слишком громко, мануфактурщик продолжил: – Когда они прилетели, наш военный флот был уничтожен. Пираты не принимают выкупа от Джикара; в бою с нами они понесли слишком большие потери. Наш город небольшой, торговец, но очень гордый. Когда-то был гордым. А что от нас осталось теперь? Пираты перекрыли гавань, варвары разоряют поля. А они не делают ничего. Говорят, нельзя вмешиваться. – Голос мануфактурщика поднялся до крика, в котором слышались слезы. – Но, во имя Великого Бога, разве они уже не вмешались? Разве не разорили Джикар?!

– Аминь, – пробормотал Блатт. – Первым делом они уничтожили наш флот и нашу армию. Все пошло прахом. Пастбища сожгли, поля вытоптали. За городскими стенами мы в безопасности. Они не позволят тронуть город. По крайней мере, мы на это рассчитываем. Пройдет время, и, может быть, наши парни снова наберутся храбрости и пойдут драться, как в старые времена, вместо того чтобы сидеть на ступенях храма, дожидаясь милостыни, или пить в таверне за счет хозяина, пока их не выгонят вон. Проклятие чужакам. – Дубильщик поднял стакан, чтобы выпить за свое проклятие, и вдруг осознал, кто сидит перед ним. – Прошу простить меня, торговец. По мне, так вы не очень похожи на этих.

Маккинни задумчиво кивнул, оценивая свое затруднительное положение. На следующий день посадочный бот улетит, бросив их на планете, а он еще не продумал детали своей экспедиции. Как покинуть Джикар? За стенами города степи наводнены ордами кочевников, нападающих на всех отчаянных безумцев, кто отважится ступить на дорогу, ведущую на юг или на север. Выход из гавани стерегут пираты, их базы находятся на островах, раскинувшихся на всем протяжении огромной мелкой бухты под названием море Сулаве. Путь по воде отрезан; мерзавцы требуют от Джикара не просто выкупа, но головы всех главных мастеров Гильдии. Городу делало честь то, что никто не заикнулся о необходимости заключить сделку с пиратами, кроме пары старых мастеров, заявивших, что жить всем осталось всего несколько лет. Городской совет отказался обсуждать предложение пиратов.

Вторжение кочевников породило хаос на так называемых цивилизованных землях, которые и без того, даже в лучшие времена, не знали твердого правления. Исчезла большая часть семейных кланов, поддерживавших хотя бы иллюзию мира и порядка; воины покинули пределы города. Не осталось никого, кто взялся бы охранять крохотный отряд, вышедший из города Старой Империи, чтобы проделать путь длиной в три тысячи километров.

Империя располагала очень скудными сведениями о Батаве. В надежде найти кого-нибудь, кто побывал в Батаве и знал туда дорогу, Натан обратился к Гильдии, мастера которой правили городом, и узнал, что только горстка горожан отваживалась в разное время совершать вылазки, но отдалялись эти смельчаки в лучшем случае на несколько сот километров и погибли во время краткой и бессмысленной попытки оказать сопротивление вторжению Космофлота. Для имперских гибель трехсот девяноста местных жителей была огорчительна, но несущественна. Для Джикара она означала смертный приговор.

– Бог прогневался на нас, торговец, – сказал Хурн. – Несколько лет назад Джикар был самым оживленным портом на западном побережье. Здесь нет таких больших городов, как на восточном побережье, но у нас как-никак пять тысяч жителей и столько же в окрестностях. Торговля шла хорошо. Нам не нужно было идти на поклон к лордам и просить у них защиты. Мы были свободными людьми, никому не подчинялись и умели за себя постоять. Нами правит Гильдия, а не какие-то пустоголовые воины, которые только и знают, что махать мечом и греметь кольчугой.

– Не следует дурно отзываться о людях, закованных в сталь, – подал голос Блатт.

Вино согрело его, и он разговорился, припомнив прежние милые сердцу времена, проведенные в этой таверне. Подняв стакан из темно-синего стекла, давший название таверне, он сделал большой глоток.

– Воины умеют только сражаться, но полагаю, что своей свободой Джикар обязан болотам, которые окружают нас с востока. На нас пало проклятие, люди стали вымирать от чумы, форты пали, и степняки наводнили наши земли. Прежде нам приходилось драться лишь с редкими всадниками, которым удавалось пробраться мимо фортов, воровски, под покровом ночи. Но потом, когда кочевники ударили по нам в полную силу, мы познали их ярость.

– Мы узнали их по-настоящему, но победили! – выкрикнул Хурн. – Эх, торговец, это стоило видеть. Наши молодые парни, моряки и сыновья Гильдии, выстроились с пиками наперевес и ни на шаг не отступили под ударами варваров, которые шли волнами, одна за другой. Честь и хвала нашим парням, чья кровь обагрила землю. Тогда нам достались сотни лошадей и айков.

Лошадей и скот завезли на Макассар во времена Старой Империи. Теперь животные размножились, и, несмотря на то, что там, где их не защищал человек, лошадей активно уничтожали местные хищники, скакуны заполнили степи.

Некоторые кочевники ездили на айках, местных плотоядных, похожих на лосей, покрытых длинной шерстью, с когтистыми лапами и удлиненными, как у хищников, мордами. Айки питались ульевыми крысами, теплокровными яйцекладущими с телом семифутовой длины, которые жили огромными колониями и проявляли слабую тягу к продолжению рода. Ульевые крысы были одними из самых опасных животных на Макассаре, несмотря на то, что они не были хищниками. Крысы с легкостью пожирали крепкое, как камень, местное дерево, прорывали в земле тоннели и с большим удовольствием воздавали должное питательным свойствам посаженных человеком зерновых культур. Загнанная в угол крыса сражалась; когда одну ранили, тысячи других в слепой ярости бросались на помощь. Не один человек погиб, настигнутый ульевыми крысами на открытом месте.