Пространство (ЛП)

Странно было думать, что случится потом. С каждой новой фантазией она все легче представляла, как возвращается в жизнь Мелбы. Почему бы и нет. Кларисса Мао — пустое место, ее все равно что нет. У Мелбы Кох хоть работа имеется. И прошлое тоже. Эта мысль становилась еще притягательнее из-за своей неправдоподобности. Конечно, ей предстояло вернуться домой, вновь стать Клариссой, сделать все возможное для восстановления доброго имени семьи. Этого требовала честь. Остаться — значило уподобиться Джули.

Маленькую Клариссу старшая сестра восхищала и раздражала. Джули была хорошенькой. Умной. Чемпионкой регаты. Джули умела рассмешить отца. Джули всегда была права. Петер, младший брат Клариссы, на всю жизнь остался для нее малышом. Близнецы Майкл и Антея делили мир на двоих, общались понятными только им двоим шутками и фразами и в семье казались гостями. Джули была старшей — такой, какой хотелось стать Клариссе. За ней она тянулась. Не одна Кларисса смотрела на Джули снизу вверх. Мать тоже к ней так относилась, и это еще больше сближало Клариссу с матерью.

А потом что-то случилось. Джули ушла от них: остригла волосы, бросила школу и исчезла в пустоте. Кларисса помнила тот вечер, когда отцу сообщили. На ужин подавали кажумарг-карри — в семейной столовой с окном в парк. Кларисса только что вернулась с урока верховой езды, и от нее еще немножко пахло лошадью. Петер опять мучил всех своей математикой, и тут мать, подняв глаза от тарелки, сказала: «Джули пишет, что уходит из семьи». Кларисса разинула рот, как если бы услышала, что солнце решило заняться политикой, а четверка — стать больше восьмерки. Не то чтобы непостижимо, но не укладывается в голове.

Отец засмеялся. Сказал, что это возрастное. Джули поживет жизнью среднего человека, нахлебается горячего и вернется домой. Но Кларисса по глазам видела — он сам себе не верил. Его идеальная дочь пропала. Отказалась не просто от отца — от всей семьи. От имени. С тех пор кешью и карри для нее всегда имели вкус победы.

Так что Мелбу, когда она сделает свое дело, придется отставить. Уложить в ящик, похоронить или сжечь. Кларисса могла бы поселиться и у братьев или у сестры. У Петера теперь был свой корабль. «Я могла бы работать на нем электрохимиком», — с улыбкой подумала она. Худшим вариантом казалось остаться с матерью. Когда станет известно, что она сделала, как спасала честь семьи, у нее будет возможность восстановить компанию. Отстроить империю под собственным именем. Пожалуй, даже спасти отца от тюрьмы и изгнания.

Эти мысли приносили с собой надежду и усталость.

Громкий звон и смех вдалеке заставили Мелбу очнуться. Она перепроверила график обслуживания на ближайшую десятидневку — проверка электросистем трех малых военных кораблей, инвентаризация карт проводки, — проставила бортовое время и закрыла терминал.

В столовой было уже полно народу, полдюжины других бригад ели, болтали, смотрели новости о Кольце и о том, как они к нему идут. Соледад сидела одна, не отрывая взгляда от ручного терминала. Она ела зеленовато-бурую кашицу, напоминавшую гороховое пюре, но пахнувшую как отличный бифштекс. Мелба решила считать это паштетом — тогда выйдет совсем недурно. Взяв себе тарелку и грушу с лимонной водой, она уселась напротив Соледад. В глазах женщины мелькнула слабая, но неподдельная улыбка.

— Привет, босс, как они, дела?

— Ничего себе, — улыбнулась Мелба. Она улыбалась чаще, чем Кларисса. Любопытное наблюдение. — Что новенького?

— Сообщение с Марса. От сего дня. Тот кораблик, что проскочил в Кольцо, — он не дрейфует.

— Правда? — удивилась Мелба. Когда удалось поймать слабый сигнал с искалеченного кораблика, с которого все началось, решили было, что его сломало нечто расположенное по ту сторону. И что корабль движется по инерции. — А что, двигатели работают?

— Возможно, — кивнула Соледад. — Похоже на то, что он движется намного медленнее, чем на входе. И они послали зонды — так один из них тоже оказался захвачен. Нормальная тяга, потом бум! — и стоп. Сигнал загажен помехами, но, похоже, зонд вышел на тот же курс, что кораблик «пращника». Как будто… их ведут в одно и то же место.

— Очень странно и страшно, — согласилась Мелба, — но ведь мы и ждали жутких чудес. После Эроса-то.

— У меня отец был на Эросе, — сказала Соледад, и у Мелбы к горлу подкатил комок. — Работал в казино. В службе борьбы с хакерством, знаешь? Пятнадцать лет отработал. Хотел потом снять норку где-нибудь, где сила тяжести поменьше, и жить на то, что накопил.

— Мне очень жаль.

Соледад пожала плечами.

— Все смертны, — проворчала она, провела рукавом по глазам и отвернулась от экрана.

— А у меня там была сестра, — сказала Мелба. Она сказала правду, и даже больше, чем правду. — Моя сестра заразилась одной из первых.

— Паршиво.

Теперь Соледад, забыв об экране, смотрела прямо на нее.

— Угу.

Обе долго молчали. За соседним столом молоденький астер, стукнувшись коленями о столешницу, ругал на все корки сквалыжных земных дизайнеров. Его друзья хохотали.

— Думаешь, они еще там? — тихо спросила Соледад, кивнув на свой терминал. — Те голоса. Знаешь, передачи с Эроса. Уже после. Это же были люди?

— Они мертвы, — отрезала Мелба. — Все, кто находился на Эросе, погибли.

— Во всяком случае, изменились, — сказала Соледад. — Кто-то говорил, оно взяло их за образец. Их тела. Их мозг. Я думаю: может, они не совсем умерли? Просто воскресли другими, понимаешь? Что если их мозг по-прежнему работает, и…

Она пожала плечами, не найдя слов, но Мелба ее поняла. Изменение, даже коренное изменение — совсем не то, что смерть. Она сама тому свидетельство.

— Это важно?

— Что если их душам никогда не обрести свободы? — с настоящей болью в голосе пробормотала Соледад. — Если оно поймало их всех — твою сестру, моего папу? Если они не умерли, а Кольцо заполучило их души?

«Душ не существует, — с жалостью подумала Мелба. — Мы — мешки плоти, сквозь которые проходят слабые токи. Нет призраков, нет духов, нет душ. Остается только то, что люди о тебе говорят. Имя — оно одно важно». Так думала Кларисса. Так сказал бы отец. Мелба не произнесла этого вслух.

— Может, потому Земля и послала столько священников, — продолжала Соледад, зачерпывая ложкой кашицу. — Чтобы упокоить их всех.

— Кто-то должен это сделать, — согласилась Мелба и тоже стала есть.

Ее ручной терминал пискнул: Рен просил о личной беседе. Мелба, нахмурившись, включила связь.

— Что такое?

Его голос прозвучал напряженно.

— Есть кое-что. Я подумал, может, ты глянешь. Аномалия.

— Иду.

Мелба оборвала связь и в два приема доглотала кашицу, тарелку на выходе бросила в утилизатор. Рен находился в одном из складских отсеков. Нашел себе рабочее место, где высота потолка позволяла ему не горбиться. Кругом громоздились голубые пластиковые контейнеры, закрепленные на полу и друг на друге мощными электромагнитами. Ни звука, кроме ее шагов.

— Что у тебя? — спросила Мелба.

Рен посторонился, кивнул на монитор.

— Данные по воздушным фильтрам с «Сунг-Ана».

Мелба похолодела.

— Что там? — вопрос вырвался слишком резко, слишком поспешно.

— Сигналят о большом количестве посторонних примесей. Я посмотрел — это всё высокоэнергетические молекулы. Нитроэтаны и са.

Об этом она не подумала. Знала, что корабль мониторит газовый состав, но ей в голову не пришло, что частицы взрывчатки попадут в фильтры и что кто-то их заметит. Рен принял ее молчание за недоумение.

— Я составил профиль, — пояснил он. — На девяносто процентов совпадает с составом пластидовой взрывчатки.

— Значит, на борту взрывчатые вещества, — сказала Мелба. — Это военный корабль. Он и занимается взрывами, нет? — Отчаяние в ней боролось с замешательством. Она попалась. Хоть бы Рен замолчал, не говорил того, что говорит. Что сейчас скажет.

— Больше похоже на то, что используют в шахтах, — сказал он. — Ты проверяла эту палубу. Ничего такого не заметила? Хотя можно было и не заметить. Та штука — просто замазка, пока не рванет.