Пространство (ЛП)

— Теперь о дурных новостях, — продолжала Шаддид. Миллер услышал, как сто пятьдесят копов затаили дыхание. — У нас на станции восемьдесят выявленных агентов АВП. Все работают, живут легально, и, как вы понимаете, именно такого поворота они и дожидались. Губернатор приказал воздерживаться от профилактических акций. Никого не арестовываем, пока он не проявит себя.

Раздался дружный хор недовольства.

— Кем он себя воображает? — выкрикнул кто-то из задних рядов. Шаддид набросилась на говорившего, как акула.

— Губернатор — человек, который нанял нас поддерживать станцию в рабочем состоянии. Мы будем следовать его директивам.

Краем глаза Миллер видел, как кивает Хэвлок. И задумался, каково мнение губернатора о проблеме независимости астеров. Возможно, не только АВП дожидался подходящего случая. Шаддид продолжала говорить, обрисовывая зоны ответственности службы. Миллер слушал вполуха и так погрузился в размышления о политических последствиях ситуации, что чуть не пропустил свое имя, названное Шаддид.

— Миллер со второй группой на портовый уровень, прикрывает сектора тринадцать-двадцать четыре. Касагава, третья группа, сектора двадцать пять-тридцать шесть, и так далее. Каждый берет двадцать человек, кроме Миллера.

— Я справлюсь и с девятнадцатью, — отозвался Миллер и шепнул Хэвлоку: — Ты пересидишь это дело здесь, напарник. Вооруженный землянин там совсем ни к чему.

— Угу, — буркнул Хэвлок. — Так и знал, что к тому идет.

— Ладно, — закончила Шаддид. — Все знают свои обязанности. Выходим.

Миллер собрал свою группу предотвращения беспорядков. Все знакомые лица, эти мужчины и женщины много лет служили в охране. Он почти машинально перебирал и расставлял их в уме. Браун и Гельбфиш имеют опыт службы в штурмовом отряде. Их на фланги, если придется сдерживать толпу. У Аберфорт, с тех пор как ее сына посадили за наркотики на Ганимеде, было два выговора за превышение полномочий — ее во вторую линию. Спустит пар в другой раз. По всей станции слышались голоса старших групп, принимающих похожие решения.

— Хорошо, — сказал Миллер, — давайте вооружаться.

Они вышли все вместе, направляясь к отсеку снаряжения. Миллер задержался. Хэвлок сидел, облокотившись на стол, сложив руки и уставившись в пространство перед собой. Миллер разрывался между сочувствием к нему и раздражением. Тяжело быть в команде, если она тебя не принимает. С другой стороны, а какого черта он ждал, подписывая контракт на Пояс?

Хэвлок поднял голову и встретил взгляд Миллера. Они кивнули друг другу. Миллер отвернулся первым.

Отсек снаряжения был чем-то средним между складом-оружейной и банковским сейфом: тот, кто его проектировал, больше думал о надежности, чем об удобствах. Освещение — слабые светодиодные лампы — придавало серым стенам оттенок стерильности. Голый камень гулко отзывался на голоса и шаги. Склад амуниции и оружия, пакеты для улик и тестовые панели, запасные серверы и униформа, расставленные и разложенные вдоль стен, занимали большую часть пространства. Снаряжение для разгона толпы хранилось в боковой комнатке в серых стальных шкафах с электронными замками повышенной надежности. Стандартный набор включал пластиковые щиты, электрические дубинки, набедренники, пуленепробиваемые нагрудники и наколенники, шлемы с укрепленными щитками-забралами — все это превращало горстку охранников станции в устрашающую, нечеловеческую силу.

Миллер набрал шифр. Запор сработал, дверца открылась.

— Ну, — почти спокойно выговорил Миллер, — чтоб меня.

Шкафы были пусты: серые гробы, оставшиеся без трупов. От противоположной стены послышались яростные вопли другой группы. Миллер стал открывать все шкафы. Везде было одно и то же. Рядом возникла белая от ярости Шаддид.

— Что у нас в плане «Б»? — осведомился Миллер.

Шаддид плюнула на пол и закрыла глаза. Глазные яблоки двигались под веками, словно она видела сон. Два долгих вздоха спустя глаза открылись.

— Проверьте шкафы штурмовиков. Там должно хватить на двоих из каждой группы.

— Снайперы? — спросил Миллер.

— Можете предложить что-нибудь лучше, детектив?

Миллер беспомощно развел руками. Экипировка отрядов по сдерживанию толпы должна была устрашать и подавлять. Экипировка штурмового отряда позволяла наиболее эффективно убивать. Кажется, их полномочия только что изменились.

Порт Цереры ежедневно принимал до тысячи кораблей, движение здесь редко затухало и никогда не прекращалось. Каждый сектор вмещал два десятка кораблей, пропускал пассажиров и грузы, транспортные фуры, краны и подъемники — а команда Миллера отвечала за двенадцать секторов.

Воздух провонял антифризом и смазкой. Гравитация едва превышала 0,3 g, само вращение станции делало эти места опасными и мрачными. Миллер не любил порт. Его нервировало ощущение вакуума под самыми ногами. Расходясь с портовыми рабочими и транспортниками, он не знал, то ли улыбаться, то ли угрожающе скалиться. Его обязанностью было внушить людям страх и повиновение и в то же время уверить, что все под контролем. Пройдя три сектора, он сделал выбор в пользу улыбки. Этот вид лжи давался ему лучше.

От перехода между секторами девятнадцать и двадцать они услышали вопли. Миллер достал из кармана ручной терминал, подключенный к централизованной сети наблюдения, и вызвал изображение с полицейской камеры слежения. Через несколько секунд он нашел то, что искал: толпа из пяти или шести десятков штатских растянулась по всему туннелю, перекрыв движение в обе стороны. Над головами мелькало оружие. Ножи, дубинки. По меньшей мере два пистолета. Многие размахивали кулаками. В самой гуще толпы крупный, голый до пояса мужчина избивал кого-то смертным боем.

— Время пошло, — сказал Миллер, махнув своим вперед.

До поворота, за которым начинался бурлящий насилием человеческий клубок, оставалось еще сто метров, когда он увидел, как человек без рубашки сшиб свою жертву и наступил ей на шею. Угол, под которым вывернулась голова, не оставлял вопросов. Миллер перевел свою команду на быстрый шаг. Арестовать убийцу, окруженного толпой сторонников, и без того дело непростое, не стоит раньше времени срывать дыхание.

В воздухе уже запахло кровью. Миллер чувствовал: толпа готова взорваться. Броситься на станцию, на корабли. Если хаос начнет засасывать других… куда они обратятся? В одном уровне отсюда, на полкилометра против вращения, был бордель, принимавший внутряков. Таможенный инспектор двадцать первого сектора женился на девушке с Луны и, пожалуй, слишком часто этим похвалялся.

«Чересчур много целей», — думал Миллер, жестом приказывая своим снайперам растянуться в цепь. Он попытался убедить себя, что стрельба оправдана. Остановить этих, и другие останутся живы.

Воображаемая Кандес скрестила руки на груди и спросила: «Как насчет плана „Б“?»

Внешний край толпы взметнулся в тревоге много раньше, чем к нему подоспел Миллер. Хлестнула волна тел и угроз. Миллер сдвинул на затылок шляпу. Мужчины, женщины. Кожа темная, бледная, золотисто-коричневая, длинные тонкие тела астеров, лица, разинувшие рты в свирепых гримасах разъяренных шимпанзе.

— Позвольте сбить парочку, сэр, — обратился к нему по рации Гельбфиш. — Внушу им страх божий.

— Пробьемся, — ответил Миллер, улыбаясь разъяренной толпе. — Пробьемся.

Перед ним всплыло лицо, которое он ждал. Полуголый крупный мужчина, кровь на руках, брызги на щеке. Зародыш мятежа.

— Этого? — спросил Гельбфиш, и Миллер не сомневался, что крошечное инфракрасное пятнышко легло на лоб полуголого, оскалившегося на Миллера и людей в форме у него за спиной.

— Нет, — сказал Миллер. — Тогда остальные сорвутся с цепи.

— Так что будем делать? — спросил Браун.

Дьявольски хороший вопрос.

— Сэр, — заговорил Гельбфиш, — у здоровяка на левом плече татуировка АВП.

— Ну, — отозвался Миллер, — если будете стрелять, в нее и цельте.

Он выступил вперед, связал свой терминал с локальной сетью, подключился к оповещению. Когда он заговорил, его голос загремел из динамиков над головами.