Фанатик

— Чёрт, — повторил Юрий. — Я был пассивен.

Чистка была проведена три ночи спустя. Одновременно на обеих супердредноутах.

Майор Гражданка возглавляла чистку на «Тилдене», поскольку на этом корабле не были, как на «Гекторе», привычны к привлечению морской пехоты к обеспечению безопасности. Капитан Вези, к тому времени воспринявший восстановление дисциплины со слишком большим облегчением, чтобы обращать внимание на что бы то ни было ещё, не возражал. Возражали двое его офицеров из команды мостика, в том числе старпом, но этого следовало ожидать. В конце концов, их увели с мостика в наручниках. Оба были в самом начале списка Каша.

Чистку на «Гекторе», в основном, проводили морпехи майора Лафитта. Но официально их возглавлял Джейми Ролла, которого Юрий днём раньше произвёл в лейтенанты ГБ.

И это было ещё одним проявлением его пассивности. Юрий обнаружил имя Роллы в очередном списке Каша в компьютере. У этого ключевое слово и пароль были «гостиничнаякровать» и «джинрамми».

Список был озаглавлен «Перспективы повышений», а имя Роллы шло в нём первым. Примечание Каша гласило:

«Превосходный боец ГБ. Умён, дисциплинирован, выдержан. Командует уверенно и внушает подчинённым преданность. Оставлять его в нижних чинах абсурдно. Ещё одно наследие безумия Джамки. Немедленно произвести в лейтенанты. Отложить доклад в КПО. Может понадобиться здесь».

Юрия озадачили последние два предложения, и он хотел было спросить Каша, почему тот не хотел сообщать имя Роллы в Новый Париж в качестве кандидата для Курсов подготовки офицеров ГБ.

Затем, представив себе, насколько он бы страдал без успокаивающего присутствия Роллы, Юрий решил было, что понял. Хотя… с чего бы это беспокоило Каша, на самом-то деле? Тому не нужно было иметь дело с проблемой доведения революции до конца.

Но он не стал задавать этот вопрос. Его и так достаточно раздражал Каша, уже тем, что чтение его списков заставляло чувствовать себя треклятым идиотом.

Именно это, ощущал он мрачную уверенность, чувствовал тюремщик Наполеона, когда император на Святой Елене выигрывал у него партию в шашки. В очередной раз.

Алуэтта так и не арестовали. Убегая от производивших задержание, оказавшись в безвыходной ситуации, тот попытался совершить побег, забравшись в скафандр, нацепив реактивный ранец и выбравшись на поверхность «Гектора». По-видимому — наверняка уже не узнаешь — он надеялся добраться до ближайшей торговой космической станции, двигавшейся вокруг Ла Мартина по той же орбите, что и СД.

Это был бы эпический побег. Даже в высшей степени опытному и умелому в работе в открытом космосе человеку было бы непросто пересечь такое расстояние только в мягком скафандре с реактивным ранцем, без входящих в оснащение жёсткого скафандра навигационных систем.

Алуэтт не был ни особо умелым, ни опытным. Он даже не смог удалиться от корабля. Очевидно охваченный паникой, он врубил двигатели ранца на максимум и врезался в ближайший массив гравитационных сенсоров. Там он и провисел несколько минут, прижатый к массиву тягой реактивных двигателей, отключить которые он так и не смог. Либо потому, что не вспомнил, как это делается, либо — если судьба была к нему милосердна — потому, что потерял сознание в результате удара.

Но всё это представляло только теоретический интерес. К тому моменту, когда у ранца закончилось топливо, и до тела Алуэтта можно было добраться, сила удара и тяга двигателей разорвали его скафандр, по иронии, о тот самый массив, который техник не обслуживал во время своего пребывания на борту «Гектора». Остальное доделала декомпрессия. Тело, доставленное назад на «Гектор», представляло собой не более чем изломанный и окровавленный куль.

Это не принесло ему пощады. Юрий снова решил последовать совету Каша.

— Если уж вонзаете меч, комиссар, вонзайте его по рукоятку. Расстреляйте труп. Сделайте это перед строем.

Так и было сделано. Нед Пирс, в конце концов, добился исполнения своего желания и разрядил полный магазин в труп Алуэтта, пришпиленный к переборке.

Впоследствии сержант-морпех утверждал — причём громогласно — что не получил удовлетворения. Но Юрий полагал, что холодная ухмылка, появлявшаяся при этом заявлении у него на лице, выдавала его неискренность. Также, по-видимому, считали порядка сотни нижних чинов «Гектора», которых собрали в зале для проведения церемонии.

Правда, дюжина рядовых из секции Алуэтта разразились ликующими возгласами. Но даже они в тот момент выглядели бледноватыми. И у Юрия не было никаких сомнений, что ни один из них ни в малейшей степени не будет испытывать соблазна изобразить из себя второго Алуэтта. Или сделать ещё что-нибудь, что может навлечь на их головы гнев нового режима.

Это не доставило Юрию радости, хотя он оценил иронию. Он помнил древний софизм, что если Сатана когда-нибудь захватит Рай, у него не останется другого выбора, кроме как принять качества Бога. Теперь он осознал, что верно и обратное: если Бог когда-нибудь возьмётся управлять Адом, Он станет чертовски образцовым Дьяволом.

Так и шли недели в отдалённом провинциальном секторе Ла Мартин. Ни слова с Хевена. Ничего, кроме диких слухов, приносимых время от времени торговыми судами. Единственное, что было известно наверняка, это что столичная система была по-прежнему под контролем Флота, и что несколько провинциальных секторов подняли под руководством Госбезопасности мятеж против нового режима.

Но в секторе Ла Мартин сохранялось спокойствие. По истечении месяца гражданские власти стали настолько самоуверенны, что принялись требовать у Радамакэра — теперь называемого всеми «комиссар Ла Мартина» — возобновления антипиратских патрулей. Да, инцидентов пока не было. Но коммерсанты не видели оснований рисковать бездействием.

Когда Юрий заколебался, гражданская делегация потребовала позволить им поговорить с Каша.

— Зачем? — потребовал ответа Юрий. — Он находится под арестом. У него нет здесь власти. У него даже больше нет звания, за исключением капитанского.

Бесполезно. Лица членов делегации были упрямо непоколебимы. Юрий вздохнул и распорядился привести Каша.

Каша выслушал делегацию и — надо ли говорить — без колебаний заявил:

— Конечно, вам следует возобновить патрулирование. Почему бы нет, комиссар Радамакэр? У вас всё вполне под контролем.

Юрий до хруста сжал зубы, увидев удовлетворение на лицах гражданских. Именно так — именно так! — рыбаки со Святой Елены обратились бы к Императору, чтобы тот рассудил их спор с его стражей о необходимости починки рыбачьих сетей.

Но он всё-таки приказал возобновить патрулирование.

На самом-то деле у него не было выбора. Юрий понемногу начал понимать, что Каша был прав насчёт своего ареста. Неким не поддающимся объяснению образом легитимность самого Юрия как-то проистекала из того факта, что в глазах всех он был тюремщиком человека, который был последним представителем режима Сен-Жюста в секторе Ла Мартин.

Если бы тот, кого он держал под замком, хоть раз возразил против этого, или пожаловался бы, дела могли пойти по-другому. Юрий часто ловил себя на желании, чтобы репортёры, часто появлявшиеся на «Гекторе» чтобы ещё раз сфотографировать Каша В Плену, выдали бы подходящий образ. Образ мрачного, ссутулившегося, замкнувшегося в себе тирана, наконец-то загнанного в угол.

Но… нет. Публикуемые в газетах снимки были всё теми же. Юноша, несгибаемый и исполненный собственного достоинства, выглядящий скорее как принц в изгнании, чем фанатик в заключении.

Когда он сказал об этом Шарон, та просто рассмеялась и велела ему перестать дуться.

Затем, наконец, до них дошло официальное слово. Курьерский корабль с Хевена доставил официальные депеши нового правительства.

Юрий опознал характерный гиперслед курьера, как только тот совершил альфа-переход. Ничто иное, в конце концов, при таких малых размерах не было способно передвигаться в гиперпространстве, так что это не мог быть ещё один торговец… или военный корабль. Немедленно, Юрий созвал старших командиров флота на мостик «Гектора». К тому моменту, когда курьер сблизился на дистанцию, с которой можно было начать передачу, все они уже были там. Адмирал Чин, коммодор Огилви, комиссар Вилкинс, капитан Вези, майоры Гражданка и Лафитт. Капитан Райт, недавно получивший повышение чтобы занять место Галланти на «Гекторе». И, конечно же, Шарон.