Люди как боги (илл. С. Цылова)

— Знаете, почему мы ни одного не взяли живьем? Вам покажется невероятным! Они кончают с собой, когда положение безвыходно!Самовзрывающаяся конструкция — таковы наши противники.

В это время Камагин,сконцентрировав в себе три поля,отрывал одного головоглаза от двух других.Когда между ним и остальными образовался просвет, разрушитель ударил глазом по телу. Раздался взрыв, и головоглаз разлетелся кучкой мокрого праха. Два оставшихся еще теснее прижались один к другому. Их головы сумрачно мерцали.

— Так все они!- сказал Леонид, топнув ногой.- Хоть руками хватай их за проклятую голову!

— Как у тебя?- спросил я Андре.-У них, кажется, световая речь, а это штука нехитрая.

— В том-то и дело, что нет.- Андре озадаченно пожал плечами.- От них исходят слабые гравитационные импульсы,похожие на речевые, а свечение лишь сопутствует им. С такой формой речи я сталкиваюсь впервые. Ключ, ключ! Один бы сигнал расшифровать.

— Сейчас дам тебе ключ. Я кое-что сделаю, следи за их реакцией.

Я выдвинулся вперед,ударил- не очень сильно- полем и снова отошел.Операцию эту я повторял раза три, потом стал осторожно раздвигать головоглазов. И опять, бросив это занятие, я перешел к ударам. Удары были несильны, оплеухи, а не рапиры. Раза два я наставлял на головоглазов растопыренные пальцы.

— Хватит!- сказал Андре радостно. — Теперь, кажется, мы расшифруем их речь. Слушайте, это поразительно!

Впоследствии выяснилось, что в деталях расшифровка была неточна, но суть передавала правильно:

«Тот же, убийца первого… Опять тот же… Опять… он раздвигает… Прикажите экранированным… Только они…На планете двое,все погибли… Я слабею. Не хватает гравитации.Отвечаю: они каменнопалые,они другие…Экранированных… До вечера не удержусь… Ударю головой… планета больше не нужна…»

Очевидно, где-то неподалеку была их база, и они переговаривались с ней. Надо было ждать нового нападения.

— Помощь к ним придет не раньше ночи,- сказал Леонид.- Значит, надо справиться с ними к ночи.

— Гравитация у них слабеет,- сказал Андре.- Что таится в этой странной фразе? И почему не обнаружены импульсы их собеседника?

— Собеседник далеко,- возразил я.- Дешифратор не принял его слабых импульсов.

— Планета,- выговорил Лусин,- не нужна. Уничтожат?

— Практически сейчас важна лишь угроза:«Ударю головой»,-сказал Камагин. — Несомненно, это извещение о готовящемся самоубийстве. Надо предотвратить его, но как?

— Лишить этих молодчиков возможности двигать головой, — загремел Аллан. — Отрубить ее мечевым полем — и все!

— Нет,- возразил я. — Тогда они развалятся. Андре прав: что-то важное связано с тем,что слабеет гравитация.Давайте сожмем их полями и перетащим в барокамеру сдавленными.

Лишенные возможности пошевелиться, они вскоре были растащены. И тут один все же ухитрился ударить себя головой. Тем тщательнее мы оперировали с последним.Мы несли его к планетолету, на котором прибыла помощь, отдельно сжимая полями туловище и отдельно голову.Он явственно ослабевал. Импульсы его становились невнятнее, голова перестала шевелиться и погасла.

— Умер,кажется,- сказал Андре, когда мы помещали головоглаза в барокамеру планетолета.- Дешифратор не улавливает излучений.

Мы усилили давление в камере,запустили бортовой гравитатор.Если головоглазу нравилась большая тяжесть, то он мог пользоваться ею и после смерти.Закрепив голову, чтобы она случайно не упала на тело, мы надежно устроили разрушителя в его временной усыпальнице.

— Поищем жителей планеты,- сказал Леонид.- Может, удастся кого живого найти.

Мы облетели город, направились к другим городам. Они казались копиями друг друга. Везде были ужасные следы разгрома, зеленые утром леса и луга сохли и поникали, опадая. Зелень на планете была полностью истреблена, как и насадившие ее умные кузнечики с почти человечьими головами.

11

Теперь я перехожу к трагедии Андре, и у меня путаются мысли.

Даже сейчас, отдаленный от того страшного дня годами и событиями еще пострашнее, я не понимаю до конца всего, что произошло.

И прежде всего,не понимаю себя. Как я мог оказаться таким легкомысленным? Почему все мы вели себя как несмышленыши? Уже и тогда мы знали,что боремся с коварным,технически очень развитым врагом, мы знали и тогда, что во многом враг этот превосходит нас,- почему, нет, почему, самодовольные глупцы, мы не подумали о простейших, элементарно неизбежных мерах защиты? Враг сам указал, чем собирается одолеть нас. Почему мы пренебрегли его угрозой?

Я снова перечитываю гравиграмму переговоров головоглаза со своей базой и вижу, что из всех толкований загадочного слова «экранированные» выбрал самое далекое от истины.И Андре,бедный Андре,так прозорливо угадавший невидимость наших противников,он разве с облегчением не отказался от своего провидения?Я снова спрашиваю себя:почему глаза наши затмило слепотой в тот решающий миг, когда требовалась вся острота зрения? Или, узнав, как уродливы и неуклюжи первые противники и как легко мы расправляемся с ними слабыми нашими полями, мы сразу преисполнились неумного презрения к ним, даже не попытавшись узнать, все ли они такие?

Над Сигмой опускалась ночь. Посланная врагами подмога уже приближалась к планете.До жестокого удара оставались считанные минуты.А мы болтали, радуясь легко вырванной победе!

— Здесь хорошие ночи!-сказал я Андре.-Даже эта автоматическая иллюминация не забивает блеска звезд.

С минуту мы любовались небом.Воздух был удивительно прозрачен. Экранированные враги уже висели над нами, выбирая момент для прыжка, а мы безмятежно восхищались светилами Плеяд.

— Торопитесь!- сердито крикнул Леонид.- Одних вас ждем.

Я сделал шаг к планетолету и тут услышал крик Андре. Он хрипел, голос обрывался- его душили, он отчаянно бился. Я чувствовал пульсацию его поля, никогда ни до, ни после того я не испытывал такого ощущения — поле Андре взрывало меня, вздымалось во мне собственной моей дико убыстренной кровью.

— Эли, помоги!- кричал Андре.- Эли, Эли!

Я кинулся к нему и не увидел его. Над черной землей густо сверкали звезды, воздух был тих и прозрачен.Где-то рядом со мной хрипел и звал на помощь Андре, я слышал его с безмерной отчетливостью, я знал, что ему затыкают рот, что он захлебывается собственным криком и, выворачивая шею, на секунды освобождая лицо, снова кричит, все снова кричит о помощи- и я не видел его!

— Эли! Эли!- слышал я вопль.- Эли! Эли!

— Невидимки!- крикнул я в неистовстве и бросил свое поле на крик, не соображая уже, что оно так же опасно для Андре, как и для напавших на него.

И тут я в последний раз увидел Андре.

Мой удар отбросил кого-то из невидимок.В воздух вдруг вырвались ноги Андре — они бешено боролись,ударяли во что-то, брыкались, словно их пытались сдавить,а они не давались.И только ноги были видны, одни ноги! На том месте, где должны были быть туловище и голова, мирно светили звезды. С тех пор прошло много лет, но до сих пор передо мной во всех подробностях встает эта картина — одни сражающиеся в воздухе ноги Андре.

Я не успел собраться с полем, но нанес второй удар. Я знал, что товарищи спешат на помощь и самое главное- не дать утащить Андре,пока они не подоспеют.Я нанес второй удар, чтобы полностью раскрыть Андре,но промахнулся. Какая-то сила подбросила меня в воздух. Я оглянулся и понял, что стал невидим. Я не нашел своего туловища и ног. Я видел сквозь тело камешки и траву на земле- они отдалялись и быстро пропадали в черноте опускавшейся ночи. Какие-то гибкие путы вязали и скручивали мне руки, тащили вверх. Захваченный врасплох, я все же до предела напряг свое поле и задержал подъем.

Теперь я колебался метрах в пяти над землей. Андре по-прежнему кричал, но крик его прерывался чаще и становился глуше. Андре непреодолимо утаскивало наверх. Он снова стал полностью невидим.

Внизу я увидел бежавших друзей. Они мчались на крик Андре, сам я, напрягая поле, чтоб не дать одолеть себя, был охвачен молчаливым ожесточением борьбы. Леонид остановился подо мной и поднял вверх голову.