Малой кровью

поле зрения прицела — и, резко затормозив, развернулся немного боком. Еще бы миг — и пуля прошла бы сквозь кабину, от правого бокового стекла к левой дверце. За этой дверцей в позе дискобола замер Ургон, а перед дверцей сидел водитель, который уж точно был ни при чем…

Кто оказался сообразительнее — человек или марцал, — Юлька не разглядела. И даже не услышала, а догадалась, как открылась и хлопнула эта самая левая дверца, глайдер с подвывом взял с места и, виляя, ломчапся прочь, а на площадке перед лестницей остались только брошенный зонт и спасенный цветок в горшке.

И — неправдоподобно пусто и тихо было вокруг. Не выбегали зеваки, не собиралась толпа, не завывали полицейские сирены — все было совсем не так, как Юлька себе представляла. Из-за угла выехал темно-вишневый «плимут» и не очень быстро проехал мимо места несостоявшейся расправы. Он притормозил, но не остановился, и в прозрачном от дождя асфальте отразились малиновые стоп-сигналы.

А это означало, что жизнь ее не закончилась только что, а просто еще раз поделилась на две неравные части. И если все сделать правильно, то «после» может протянуться достаточно долго, чтобы исправить сегодняшнюю ошибку.

Юлька перекатилась на бок, разрядила оружие, аккуратно свинтила глушитель, сняла прицел, сложила приклад — и засунула винтовку в сумку с клюшками для гольфа. Думай, думай — холодно и ничего не пропуская, как учили в Школе… хотя там имели в виду совершенно другие предметы. Будем считать, что Ургон уже поднял тревогу. Это раз. Кто стрелял — он видеть не мог, и никто не мог, и бесполезно сгонять полицейских с сиренами и собаками… Нет, вычислить, откуда стреляли, легко, и через час здесь, в ее гнезде, будет не протолкнуться, и про собак они как раз могут подумать, что будет толк, — они ведь не знают, что собак Юлька тоже учла в своем раскладе. Здесь найдут черные и серые волоконца джинсовой ткани, а внизу, под обрывчиком — гильзу от такого же патрона, как у ее «зауэра», подобранную ею вчера на стрельбище. Пуля после удара о чугун и детонации пиросостава стала совершенно бесполезной для идентификации оружия, а гильза, как правило, вообще для него не служит… но тем не менее. Это два. Она учла практически все… значит, надо думать только о том, чего в раскладе не было: Ургон жив.

Да, и еще — грязное пятно на пузе. С прилипшими листиками и травинками. Ну, это ненадолго…

Так, ничто не забыто? Ах да. Она стянула с головы черные колготки с дырочками для глаз. Так бы и пошла…

Колготки в сумку, стреляную гильзу туда же. Вперед — на поиски подходящей лужи.

Пригибаясь, она проскользнула под ажурной оградой смотровой площадки, на которой стояли две беленькие скамеечки; оттуда открывался красивый вид на Фэйрмонт-бульвар и дальше — на пик Сьерра.

Дождь усиливался, и это повышало ее шансы смыться. В прямом и даже немного переносном смысле.

Дальше слева шла неухоженная живая изгородь, за которой стоял пустой дом. Кажется, он продавался уже не первый месяц. Справа — обычный забор из