Гнев небес

— Ты называешь их «почетными»? Все американцы похожи на зверей. Они не чтут традиций, их жизнь бесцельна. Они верят только в свои ощущения. Плывут по течению, беспорядочно проживая свою жизнь, без понимания, без благородства. Они презирают меня — будут презирать и тебя.

— Думаю, ваш муж был неправ, называя их пиратами.

— Разве ты не видела, что сделал пленный? До чего же неприличный жест!

— Ну что вы, он всего лишь поклонился мне.

Фумико положила еще один белый камешек на доску и незаметно придвинулась к Мити.

— Почему ты защищаешь его?.. Вот что я скажу тебе, Мити-сан: я очень хорошо знаю манеры американцев. Четырнадцать лет назад, когда я была чуть старше, чем ты сейчас, в свите нашего дорогого императора я отправилась в их презренный сектор. Император был тогда принцем, ему едва исполнилось двадцать шесть, а американской женщине, с которой он должен был встречаться, уже стукнуло тридцать семь. Она была их президентом. Люсия Хенри — обычная дрянная американка, отродье жирной безбожной свиньи, Стрэтфорда Хенри. Хотя Люсия всегда придерживалась политики проямато, я не сомневаюсь, что проклятие, наложенное на нее отцом, сказалось на всех ее поступках и определило ее судьбу. — Фумико обмахнулась веером. — Была середина лета — ситигацу, или июль, как они называют этот месяц. Мы приземлились на Либерти, в порту под названием Харрисбург, и отправились в Линкольн — столицу, где должны были проходить церемонии. Лето! Неужели ты думаешь, что там бывает лето? Клянусь страданиями всех демонов в ледяном аду Игоку, ты не можешь себе представить, как было сыро и холодно. Все время лил дождь, и наши церемониальные лошади постоянно поскальзывались и спотыкались. Все мои парики и прекрасные платья, сшитые специально для этой поездки, уже на полпути были испорчены дождем!

— По вашим словам, это очень печальное место.

— Печальное?.. Пожалуй. Но американцы заслуживают этого. Крайне примитивные люди! Они живут в убогих домишках с бетонными полами и сплошными стеклянными стенами. А какой от них запах! Не могу выразить словами, насколько он отвратителен. За пределами Ямато действительно нет жизни — вот истина!

Американцы — безнравственные люди. У них нет никакого понятия о долге. Американо давно превратился в Старый Мир, одержимый безумными идеями конца XXI века. — Фумико содрогнулась от отвращения. — Ты, должно быть, знаешь картины Священной Японии и то, что американцы сделали с ней. Повсюду гигантские коробки из стекла и стали — офисы, конторы, банки. Там и сям снуют маленькие грязные автомобили и каждую минуту давят людей. Тяжелый воздух — вонь, смрад. Бесконечная суета. Люди сами не знают, куда бегут. А лица! Тупые, вечно чем-то озабоченные, взгляд блуждает и не может ни на чем сосредоточиться. Кошмар! Американцы превратили человечество в безликую однородную массу потребителей — бесклассовую, безжизненную, бездушную. Все время болтают о своих свободах и правах, но никогда не вспомнят об обязанностях. Безразличные, безродные лжецы, лишенные гордости за своих предков, лишенные достоинства. Все они слабы, все прощают друг другу свои преступления. На этом держится Американо!

— Даже здесь, Фумико-сан, в Нейтральной Зоне?

— Особенно здесь, в Сфере Процветания великого Ямато!

Мити резко сложила веер и отвернулась, не желая больше слушать злобные речи Фумико.

«Ты говоришь так, словно наша империя является воплощением небесного рая, — думала Мити. — Но в последнее время при дворе императора в Киото стало невыносимо находиться — сущий ад! Император женился на своей молоденькой кузине, и она родила ему душевнобольного — принца Коно. — Мити содрогнулась при одном воспоминании об этом жутком хихикающем чудовище. Дурная наследственность была обычным делом в семье жены императора и к тому же усугублялась династическими близкородственными браками. Принц родился умалишенным. Со временем император все чаще и чаще уединялся в своем дворце, а безумная жестокость принца Коно потрясала императорский двор и держала придворных в страхе.

У Мити все сжалось внутри от ужаса, когда она вспомнила наследного маньяка, который, в своей сексуальной вседозволенности, истязал ее сестру и превратил ее жизнь в Киото в настоящий кошмар. «О да, я помню тебя, принц Коно! — с ненавистью думала Мити. — Жрецы синто должны были продырявить тебе голову, чтобы злой ками покинул твое тело и перестать мучить душу. Дьявольское зло заставляло тебя истязать любого, кто приближался к тебе. Ты сам устроил себе ад еще при жизни, когда ложился жарким летом в постель из льда! В своих покоях ты заживо поджаривал собак и кошек. Ты сдирал кожу с лошадей, наслаждаясь их агонией. Прежде чем изнасиловать мою сестру, ты избил ее до полусмерти. И ничего нельзя было поделать, потому что ты считался сыном Сына Небес. Сейчас ты мертв, но твоя бессмертная душа никогда не познает покоя, вечно мучаясь в бездонных ледяных ямах ада Игоку!»

Мити отогнала злые мысли прочь. Очень скоро она вновь увидит свою мать и брата после долгой разлуки, и они опять будут вместе. Прошло десять лет с тех пор, как они расстались, — с тех пор, как она маленькой девочкой вместе со своей старшей сестрой отправилась в Хонсю, к своей тетушке-фрейлине на воспитание при императорском дворе. «Как быстро летит время!» — подумала Мити и глубоко вдохнула свежий воздух новой планеты, означающий для нее свободу.

Своими костлявыми пальцами Фумико перекатывала белые стеклянные камешки го. Иногда она сильно сжимала их в ладонях, и тогда ее гнусавый голос звучал резче. Веки Фумико были прикрыты — перед ее мысленным взором разворачивались картины давно прошедших событий.

— …В сопровождении моего отца в Американо с официальным визитом прибыл император. Отец являлся представителем императора и должен был вручить американцам подарок по случаю открытия нашего посольства. Естественно, император хотел взять в поездку своего сына, но, по правилам дипломатического этикета, это было не принято. Принц остался дома со своей второй мачехой. Мы видели, как американский президент принимал императора на лужайке у Белого дома. Знаешь, моя дорогая, Люсия Хенри никогда не блистала красотой. Хоть она и одевалась аккуратно, но мне всегда напоминала старую клячу. Глаза точно стеклянные, нерасчесанная грива отвратительных волос цвета подгоревшего каштана. Говорят, у ее отца волосы вообще были ярко-рыжие. Представляешь? Люсия Хенри уже тогда была не первой молодости, а кожа у нее на лице, как у старухи — бледная и морщинистая.

Они встретились лицом к лицу в День Мира, но весь этикет был нарушен по вине американцев. Знаешь ли ты, что Люсия нанесла оскорбление императору, заставив его ждать в Капитолии? Она прошла сразу вслед за своими государственными флагами, опередив тем самым нашу процессию. Представляешь себе, американцы завершили церемонию раньше, чем пронесли флаги императора!

Мити покачала головой, подумав о том, какая это большая честь — отправиться с официальным визитом в свите императора Муцухито. Тогда она была еще слишком молода, к тому же в ту пору ее семья находилась в опале. Она вспомнила гнусную историю о связи принца Коно и его мачехи в отсутствие императора. Голос Фумико звучал все более назойливо:

— …После того, как было потрачено столько денег, после того, как мы раздали подарки этой толпе варваров, все наши были несказанно разочарованы и возмущены. Американцы ненавидели нас — мы читали это в их взглядах. Глупые, ухмыляющиеся рожи, словно у диких свиней. Никто не соизволил встать на колени. Вообще никаких знаков почтения! Люсия Хенри даже не смогла заставить их обнажить головы; никто из варваров не снял шапку, чтобы приветствовать процессию. А когда мы вошли в Капитолий, нас ждало еще одно разочарование: нашему Божественному императору они оказывали такие знаки внимания, точно перед ними находился простой смертный. Император приказал нам быть сдержанными и не проявлять своих чувств. А мы все ощущали, что нас унижают — на каждом шагу они оскорбляли нас или же вовсе не обращали на нас внимания. Казалось, эти варвары хотят унизить наше достоинство. Никогда еще меня так не оскорбляли. Пока жива, я не смогу ни забыть, ни простить этого!